— Нам только видео не хватало, — вздохнула директриса.
Она была немолода, гордилась успехами школы, умела выстраивать отношения с солидными родителями и очень боялась, что в связи со своим уже почтенным возрастом за любую неприятность может удалиться на заслуженный отдых. С цветами, благодарностью и почетными грамотами.
— Теперь мы хотя бы знаем причину драки, — произнесла Надежда Петровна, и Соня поняла, что оказалась права в своих предположениях. — А то «просто подрались». Я же знаю Антона, он очень воспитанный мальчик.
Антон молчал и смотрел на Соню так, будто говорил: «Ну зачем? Зачем ты все это им рассказала?» Его отец, солидный, уже немолодой, но еще довольно красивый мужчина с щедрой проседью в некогда темных волосах, тоже молчал, зато смотрел на Соню с интересом. Мол, так вот ты какая, Соня?
— И вы ей верите? — задал вопрос отец Матвея.
Он был сильно загорелым, жилистым и явно предпочитал спортивный стиль в одежде. Говорили, что Лазарев-старший занимается продажей мотоциклов.
— Если существует видео, это легко проверить, — негромко ответил отец Антона.
Матвей с ненавистью посмотрел на Соню.
Повисла пауза.
— Ты можешь идти, — наконец произнесла директриса, обращаясь к Соне и тем самым давая понять, что продолжение разговора не для ее ушей.
Как выяснилось позднее, Матвей признался, что хотел слегка припугнуть девушку, которая накануне ему нагрубила. Но только слегка, он ничего такого не имел в виду! А Антон все понял неправильно! Он подумал, что Соню обижают, и вообще, откуда Матвей знал, что Соня девушка Антона? Он тут новенький.
В итоге решили все полюбовно. Никто никаких заявлений писать не будет, родители Матвея оплатят школе новое стекло, а у господина Свешникова просят прощения за то, что оторвали важного человека от важных рабочих дел. Ну и за драку с его сыном, само собой.
Пока все это обсуждалось, Соня вышагивала по коридору вперед и назад — ждала.
Сначала директорский кабинет покинули Лазаревы. Соня слышала, как, проходя мимо, отец зло выговаривал сыну:
— Сколько раз тебе, придурку, говорил: сначала узнай, с кем связываешься, а потом уже лезь! Еще один такой залет, и останешься без мотоцикла. Мне только Свешникова не хватало заполучить во враги. Ты вообще знаешь, кто это?
Потом вышел Антон, один. Вид у него был еще тот. Пиджак порван, брюки грязные, на лице ссадины и небольшая, но рваная рана над бровью, которая долго кровоточила, пришлось даже идти в медкабинет.
— Ты как? — спросила Соня, глядя в его хмурое лицо.
— Нормально, — ответил он. — Зачем ты полезла?
— Потому что ты бы ничего не рассказал, а Лазареву правда невыгодна, и в итоге ему бы все сошло с рук. А я этого не хочу. Он и так тут ведет себя, как король мира, как Биг босс. Помнишь такого? Эти парни одного поля ягоды.
Они оба вспомнили про давнюю школьную историю и широко улыбнулись друг другу.
— Знаешь, Сонь, мы с тобой неплохая команда.
— Ага, дружная.
Улыбки перешли в громкий захлебывающийся смех. Наверное, так из них выходило напряжение этого непростого дня. Затянувшаяся ссадина на губе Антона снова лопнула и закровила. Соня достала из кармана свой носовой платок и прислонила его к ране. Смех замер.
Она держала платок у его разбитой губы и завороженно смотрела в голубые, как небо, глаза. А он коснулся пальцем ее лица, убирая со щеки темную ресницу.
За этим занятием и застал их Свешников-старший, перед которым услужливо растворила дверь кабинета директриса, продолжая уверять, что возьмет случившееся на свой личный контроль и ничего подобного впредь не повторится.
Они не сразу заметили взрослых и вздрогнули одновременно, когда услышали негромкое:
— Думаю, тебе все-таки надо показаться в травмпункте.
Соня торопливо убрала платок и пробормотала:
— Мне, наверное, пора.
Она чувствовала на себе пристальный, изучающий взгляд отца Антона. Взгляд смущал.
— А ты смелая, — сказал он, и Соня покраснела.
Это был комплимент.
В травмпункте Антону на рану наложили шов, который вскоре сгладился, оставив чуть заметный белесый след.
Когда группа вышла на улицу к подъехавшему автобусу, произошло странное. Улица была окутана густым, как во сне, туманом. Автобус стоял с включенными фарами. Все по очереди неспешно грузили свои вещи и поднимались в салон. Соня в очереди была последней, и, пока она ждала, из тумана вдруг вынырнула женщина, что-то быстро вложила в ее ладонь и так же быстро исчезла. Соня резко обернулась, но увидела лишь удаляющийся силуэт с рыжими волосами, который растворился в тумане. Со спины женщина была немолода. Соня подумала, что, наверное, эта та самая вчерашняя дама с развалин аббатства.
Но тут ее окликнул Василий — все уже сидели в автобусе и ждали только Фею.
В ладонь Сони была вложена какая-то тряпочка. Она быстро положила ее в карман — потом посмотрит — и сделала шаг к автобусу.
После вчерашнего шторма день был почти тихий, но хмурый. Облака висели низко над холмами, и почему-то думалось об осени. Они отплывали от острова, Маша стояла у борта катера и смотрела на медленно удаляющийся берег. Кажется, совсем недавно они сюда еще только плыли, предвкушая новое и неизведанное, а теперь уже торопятся обратно.
Лёня все надеялся, что получится попасть на послеобеденный урок. Он вообще был максималистом и поборником эффективности — не любил ничего бесполезного и был рад, что погода позволила выбраться с острова до обеда.
— Погостили, и хватит, — сказал он, обнимая Машу за плечи и тоже глядя на берег, который становился все дальше и дальше.
А Маша чувствовала, что отдых от дома и проблем, наверное, можно уже и заканчивать. Она соскучилась по сыну. Вернее, они оба по нему соскучились и вчера весь вечер говорили с мужем о том, что можно привезти ему в подарок. Маша видела в книжном в Глазго книжку про железную дорогу с открывающимися окошками и простенькими рассказами в три строчки на элементарном английском. Прекрасное развивающее пособие для того, чтобы вместе читать и изучать язык. Правда, стоила книга дорого — целых двадцать фунтов, но для Сережи ничего не жалко. А еще она видела очень милые детские клетчатые шарфы. И тепло, и полезно, и очень шотландская вещь. Лёня сказал, что шарф — это хорошо, но нужно обязательно купить игрушку, пусть даже совсем маленькую.
А мамам по баночке верескового меда. Наверняка в Глазго есть.
Маша согласно кивала. Остров ей понравился, необычный, со своей историей и легендами, она будет часто его вспоминать, но уже очень хотелось домой.
Мама вчера прислала сообщение, что у них хорошая погода, Сережа утром гулял на детской площадке, а после обеда целых полтора часа спал, вечером смотрел мультфильм и постоянно спрашивал, когда вернутся папа и мама. Он очень их ждет.
Наверное, им стоило уехать даже ради того, чтобы вот так соскучиться и понять, как дорог тебе родной город, дом, яблони около него, в очередной раз почувствовать, что жить не можешь без сына, и он теперь — неотъемлемая часть тебя, как рука или нога. Что свекровь — не такой уж и монстр, а просто одинокая женщина, которая хочет быть нужной, но не знает, как это сделать, а усталой Маше после работы не хватает терпения, чтобы спокойно выслушивать рекомендации, сказанные тоном всезнающего ментора. А ведь на самом деле это так просто — согласиться, поблагодарить, спросить какого-нибудь пустякового совета.
Так просто! Но мы, усталые, загруженные под завязку каждодневными заботами, рабочими дедлайнами, домашними делами и детскими болезнями, часто просто не в состоянии сделать над собой усилие. А потом жалеем.
Маша посмотрела на обнимающего ее плечи мужа и быстро поцеловала его в щеку. Любимый муж и самый лучший друг. Главное, об этом не забывать.
— Ты чего?
— Просто, — улыбнулась Маша. — Знаешь, я думаю, что одних баночек меда для мам мало, надо еще что-то такое, что останется на память. Я в одном из магазинов видела мягкие очечники из клетчатого твида, и там была распродажа. По пять фунтов всего. Хочу им купить.
— Хорошая идея.
А еще она очень хотела украшение, ну вот такое — с кельтским орнаментом, чтобы потом носить у себя в Нечаеве, вспоминать об этой поездке, об острове, о замке и легенде с любовным узлом. Может, как-то Лёне намекнуть? Ведь сам же он ни за что не догадается!
Маша обернулась и посмотрела на палубу. Народ разошелся в разные концы катера. Скоро их всех высадят на берег, и совместное приключение закончится. Увидятся ли они снова? Вряд ли.
Хотя с Феей, возможно, общение продолжится. Интересная девушка, необычная и очень талантливая. Маша была очарована фотографиями ее изделий и твердо вознамерилась хоть что-то, да купить. Можно небольшое блюдо, можно вазу. А что — и красиво, и полезно. Маша улыбнулась собственным мыслям, все время в душе корила мужа за неискоренимую практичность, а сама такая же! Вот правду говорят: два сапога — пара.
Фея стояла неподалеку и тоже смотрела на море. О чем она думала? Может, о своих будущих изделиях, раз приехала сюда за вдохновением.
Василий о чем-то увлеченно беседовал со Стасом, Лана сидела в каюте за стеклом, ей явно было плохо. Кажется, девушка подвержена морской болезни. Она положила голову на плечо Тони и не шевелилась, а он ее обнимал. Забавно было наблюдать за этой парой. До отплытия Лана прошествовала в каюту с пакетами из дорогих магазинов. Словно и не на острове была, а на шопинге. Внешне они с Тони вроде очень подходили друг другу — гармоничная пара, но все же что-то было не так. Наверное, дело в том, что в их роман Маша верила, а вот в семейную жизнь… в семейную жизнь — нет.
«Я старею, — подумала она с долей самоиронии. — Еще чуть-чуть, и стану такой же, как свекровь: все про всех знаю, на всех навешиваю ярлыки. А это просто молодые люди, красивые, современные и довольные жизнью. Зачем придираться? Пусть будут счастливы. Кто знает, может, они еще пройдутся вдвоем по одной из красных дорожек? Она — как известный сценарист, он — как ее успешный муж».