— Бедолаги.
Он снова взглянул на экран телефона.
Понедельник — последняя дата. В пятницу у него вылет. На решение вопроса есть только суббота и воскресенье. Получится? Нет?
Соня так и не ответила. А может, это и к лучшему. Нечего ей впутываться во все это. Надо искать другой выход.
Но он так хотел ее увидеть! Хотя бы просто увидеть. Поговорить. Вспомнить, как это — быть с ней. Он и не забывал. Он всегда обнимал ее, обхватывая руками голову. И она прижималась к плечу и ворчала, что он снова испортил ей всю прическу. А он плевать хотел на ее прическу. Ему просто нравилось так ее обнимать, чувствовать густые волосы под ладонью и теплое дыхание около ключицы. Знать, что эта девчонка его. Только его.
А потом вдруг обнаружить ее в постели с другим. И умереть…
Лану он так не обнимал. Он вообще больше никого так не обнимал. И татуировку хотел свести, даже поехал в салон, но по дороге позвонил отец и сказал, что маме плохо — гипертонический криз. Антон тогда резко развернулся — через две сплошные — и помчался к родителям. Мама отказалась от госпитализации, болела долго, Антон каждый день навещал ее и удаление татуировки отодвинул на будущее. А потом, когда мама окончательно пришла в себя, как-то уже отстраненно смотрел на орнамент. Больно, да, но можно закрыть часами. А можно удалить, только… ничего не изменится. Соня навсегда часть его жизни. Даже с таким финалом их истории.
Пиликнул телефон. Неужели все-таки она?
Нет.
Пришел ответ на вчерашнюю просьбу пробить Стаса.
«Сотрудник службы безопасности “Казачок Инвест”. Будь очень осторожен».
Что и требовалось доказать. «Казачок Инвест» — крупная корпорация, которая владеет «Вега-продуктом» и собирается в ближайшее время его продать. Возможность предотвратить эту сделку истекает в понедельник.
На мужчин в юбках ей сегодня везло. Соня дошла до Королевской мили и остановилась перед уличным волынщиком. А он был при полном параде: не только в килте, но и в меховой шапке. Услышать волынку в центре Эдинбурга было прикольно, но этот мужчина разительно отличался от парней со свадьбы. Те были… как бы это сказать… естественными. А этот — ряженый. Соне вспомнились мужчины в треуголках, разгуливающие по Дворцовой площади в Питере и предлагающие сфотографироваться с ними за деньги. Этот фотографироваться не предлагал — он был музыкантом, но ощущение, что «не настоящий», не покидало. Хотя колорит присутствовал, да. Но такой, исключительно для туристов. Немного послушав монотонный звук волынки, Соня пошла дальше.
У нее были великие планы, ей предстояло купить сувениры, а потом все же найти настоящую чайную комнату и позволить себе в обед британский five o’clock tea — почувствовать себя героиней романов Бронте или Гаскелл. Соня проверила телефон. Сообщений больше не было. Чертов Чехов!
Ведь знал же, что писать! Помощь ему нужна! Если бы написал, что хочет встретиться, — она бы проигнорировала послание, но помощь — это совершенно другое.
Так, он большой мальчик, создал собственное дело, зарабатывает хорошие деньги и со своими проблемами абсолютно точно способен справиться сам. Она на эти хитрости не поведется.
Соня убрала телефон и решительно вошла в сувенирный магазин. Чего здесь только не было! Шарфы из кашемира самых разных клановых расцветок, магниты, подставки под кружки, зонты, клетчатые сумки из твида, серебряные украшения с кельтскими плетениями, кружки с чертополохами и флагом Шотландии. Соня шла вдоль полок с кашемиром и читала названия кланов: «Брюс, Кэмерон, Кэмпбелл…»
А вдруг ему и правда нужна помощь? Ну вдруг?
У него под боком Лана, вот пусть она и помогает!
Дуглас, Фрэзер, Макдауэлл.
Может, Лана отказалась? Или. Черт! Что у него там произошло?
Маккензи, Маклеод… О! Стюарт! Красивый красный тартан.
Соня остановилась перед расцветкой клана Стюартов, решая, купить такой шарф или нет. Пока решала, снова достала телефон.
«Лана помочь не может?»
Она все же не удержалась и пустила шпильку.
«Нет», — пришел краткий ответ.
«Что за помощь?»
«Мы можем встретиться?»
Конечно, конечно, мы можем встретиться! Будем сидеть, мило беседовать и рассказывать друг другу о своей успешной жизни! Хотя о чем ему рассказывать. Соня и так все видела собственными глазами.
«Я сейчас занята».
«Во сколько сможешь? Вечером?»
Дурак! Она до вечера не дотянет — с ума сойдет. И сразу побежать не может — гордость.
«Через полтора часа».
«Хорошо. Где?»
«В центре».
«Книжный Waterstones на Princes Street устроит?»
И хоть бы одну ошибку сделал в правописании! Она бы вообще все на русском написала. Педант фигов. Соня вздохнула.
«Устроит».
«Ок. Тогда через полтора часа. Не опаздывай. Сразу поднимайся наверх. Там кафе. Я приду минут на десять позже. Так надо. Жди меня и не опаздывай».
Соня даже не стала задавать вопросов. Судя по сообщению, он точно куда-то влип. И писал так, словно давал инструкцию, поэтому в ответ она набрала лишь: «Хорошо».
Она, которая постоянно со всеми спорила, его слушалась всегда. Если Антон так сказал, значит, так надо. Это повелось давно, еще со школы. Потому что если ее девиз был «Слабоумие и отвага», то его — «Семь раз отмерь — один отрежь». Антон не был импульсивным человеком, если он часто быстро принимал решения, то только потому, что умел моментально просчитывать варианты и выбирать правильный.
Соня смотрела в телефон, читала инструкцию, и ей вдруг показалось, что ничего не было.
Вот этих вот лет врозь — не было. И сейчас они продолжают с того места, на котором закончили… Надо только вырезать историю с Артуром. Удалить, сжечь, стереть в порошок, закопать.
А еще надо как-то прожить эти полтора часа до встречи.
Непослушными руками Соня сунула телефон в рюкзак.
Шарф расцветки Стюартов она в итоге не купила. Взяла сине-зеленый Кэмпбеллов, красный Фрэзеров и голубой Макдауэллов. По дороге к кассе захватила еще несколько упаковок фаджа — национальных сладостей, которыми шотландцы очень гордятся. По вкусу они напоминают отечественную помадку. Короче, на любителя. Зато чисто шотландская вещь и красиво упакована.
Чайная комната, похоже, отменяется. До встречи всего час, и надо успеть привести себя в порядок. В итоге в ближайшем заведении фастфуда Соня зарулила в туалет, где попыталась соорудить хоть что-то приличное на голове и подкрасить глаза и губы. Если с лицом все удалось, то с прической не очень. Самый лучший вариант — высокий хвост. Пара капель духов. Господи, как колотится сердце. Они сейчас встретятся.
Чехов, я ненавижу тебя! Ненавижу за то, что у тебя после нашего расставания все получается, а у меня не получается ничего. Ненавижу за свои влажные от волнения ладони и за то, что сегодня ночью я снова буду рыдать. Ненавижу за то, что я стояла там, у твоего дома, ни в чем не виноватая, и видела… видела тебя с другой.
В книжный Соня пришла за полчаса до назначенного времени. Она бродила между полок, рассматривала корешки и не могла прочитать ни одного названия. Перед глазами все расплывалось. Соня вынимала наугад книгу, смотрела на обложку и ставила ее обратно. Книжный был большой и уютный. Наверное, именно здесь можно приглядеть подходящий подарок для папы. Как дополнение к виски.
Но она сделает это потом, сейчас сосредоточиться на литературе не получалось совсем.
Соня поднялась на последний этаж магазина, где располагалось кафе, мягкие диванчики и панорамное окно с потрясающим видом на Эдинбургский замок.
Купить чай и сладости сейчас или подождать Антона?
Соня поняла, что ей надо чем-то себя занять, поэтому решила купить чай сейчас.
Он увидел ее сразу. Соня сидела за одним из столиков в углу, недалеко от книжного стеллажа, и пила чай. Антон не торопился подойти — он наблюдал. Вот она включила экран лежавшего на столе телефона, глянула — наверное, проверила время, а потом, потерев пальцем лоб, вздохнула. И взяла в руки чашку.
Внутри все зашлось от нежности.
Сонька! Фея…
Ты пришла.
Антон знал, что времени у них совсем немного. Стас скоро поймет, что следит исключительно за Ланой, которая находилась сейчас в универмаге и с упоением занималась примеркой новой осенне-зимней коллекции одежды. Сразу после того, как Соня согласилась на встречу, Антон повел Лану на главную торговую улицу Эдинбурга. Она восприняла поход с радостью, приняв его за компенсацию не получившейся поездки в Лондон, и прямо в торговом зале сделала несколько селфи, тут же отправив их в соцсеть и подругам. Минут через двадцать Антон почувствовал — можно уходить. Он сказал Лане, что ему необходимо заглянуть в один финансовый офис по делам, а потом в книжный, и предложил после того, как Лана сделает все покупки, пообедать в ресторане.
От переизбытка чувств она крепко поцеловала Антона в губы и пообещала освободиться как можно раньше.
— Не торопись, — ответил он.
Если бы дело касалось только Ланы, Антон был бы уверен, что пара часов у него есть. Но вопрос стоял иначе. Сколько времени потребуется Стасу, чтобы понять: он потерял Антона? Почему-то думалось, что это произойдет довольно быстро. И нельзя допустить, чтобы Стас увидел Соню.
Поэтому дальше тянуть время Антон не стал и приблизился к столику.
— Привет, — сказал он, сев напротив.
— Чай будешь? — спросила она.
— Нет.
Соня отставила чашку и посмотрела на Антона. Они сидели друг напротив друга и молчали. Антон разглядывал ее настороженное родное лицо и думал о том, какой он идиот. Зачем он решил впутать ее во все это? Зачем?! Если с Соней что-то случится, он потом никогда себя не простит. НИКОГДА.
— Я слушаю тебя, — чуть хрипло проговорила Соня.
Антон покачал головой:
— Прости, я передумал.
— Передумал что?
— Мне не нужна помощь.
— Уверен? — Она пытливо на него посмотрела, а потом выдала: — Так, Чехов, колись, в чем дело.