Со Свешниковым-младшим все оказалось не так.
Более того, у Стаса именно сейчас возникло иррациональное ощущение, что Тони уводит у него девушку.
Хотя девушка никогда не была его. Но она ему нравилась.
Принесли чай.
— Я бы тоже хотел посмотреть на твои изделия, Фея, — произнес Стас.
— В другой раз, приятель, — мило ответил Тони.
— Я думаю, что не тебе это решать.
— Вы знаете, — подала голос Фея, допив свой кофе и поставив пустую чашку на стол, — я, пожалуй, пойду. Мне действительно пора возвращаться в мастерскую, много работы.
Она поднялась на ноги.
— К сожалению, сегодня я не готова к демонстрации своих изделий. Как-нибудь в другой раз. Спасибо за компанию.
С этими словами девушка покинула кафе, оставив на столе купюру и тем самым давая понять, что она вполне самостоятельная платежеспособная особа, которая была на встрече, а не на свидании.
Две пары мужских глаз проводили удаляющуюся стройную фигуру.
— Хороша, — прокомментировал Стас.
— Не для тебя, — тут же отреагировал Тони.
— Неужели для тебя?
Парень ничего не ответил.
— Это ведь она тебе помогла, правда? — Стас решил говорить прямо.
Теперь, когда уже все позади, можно не ломать комедию. Тони, видимо, пришел к аналогичному выводу.
— Она ничего не знает, поэтому даже не думай никуда ее втягивать.
— То есть ты ее тупо использовал, — усмехнулся Стас. — И она ни о чем не подозревала.
— Думай, что хочешь, но Соня здесь ни при чем.
— А! Так, значит, ее зовут Соня. А я думал — Фея.
— Что ты хочешь от меня узнать?
— Как ты меня вычислил?
— Не стоит, когда идешь на задание, надевать обувь из лимитированной коллекции.
Соня держалась из последних сил. У нее был стресс. Мало того, что разговор со Стасом дался непросто — он явно что-то подозревал, так еще и Антон неожиданно появился.
Не позвонил, не предупредил, не успокоил. Просто приехал, и все!
Когда он вернулся в Москву? Он как-то не был похож на человека, который только что с самолета прибежал к ней. Выспавшийся, в костюме, словно после деловой встречи пожаловал. Решил все свои важные вопросы и, наконец, нашел время для нее.
Так бы и огрела этого гада чем-нибудь.
— Соня, стой!
— Чехов, иди в пень!
Она уже коснулась ручки главного входа и собиралась дернуть ее на себя, когда Антон схватил ее за ладонь и потянул в сторону.
— Ты глухой? — повернулась Соня.
— Почему же, я отлично слышу, — его голос был спокоен, но в глазах плескался гнев.
О, как ей знаком этот взгляд! Антон был сейчас так же зол, как и она сама.
И можно было бы, конечно, устроить представление на виду у всех, выдернуть руку, хлопнуть дверью, послать его к черту, но по ступеням поднималась группа. Наверное, на экскурсию и мастер-класс. Выглядеть глупо в их глазах не хотелось.
— Садись в машину, — сказал Антон, чуть дернув головой в сторону парковки.
— Ты, может быть, сильно удивишься, но я понятия не имею, какая у тебя сейчас машина. Не следила, знаешь ли, за последними годами твоей жизни.
— Молодые люди, вы позволите? — невысокая женщина средних лет в мелких рыжих кудряшках на голове подвела свою группу к дверям, но не могла ее открыть.
Пришлось сделать несколько шагов в сторону, давая группе возможность пройти внутрь.
— Вот заодно и увидишь мою машину.
Почему она так и не вырвала свою руку, позволяя тащить себя к парковке, Соня не знала. Может, потому, что привыкла его слушаться? Или просто была рада видеть? Или так соскучилась, что готова была грубить, послать и расцеловать одновременно? В конце концов, он ее нашел. Он приехал.
Оказалось, что машину Антон сменил на более новую модель. Но марка и цвет остались прежними. Все тот же черный «БМВ».
В салон они сели молча, и, когда автомобиль тронулся с места, Соня увидела в окно, как Стас, стоя около своего автомобиля, провожает их глазами.
— Что ты ему сказал? — спросила Соня.
— Чтобы держался от тебя подальше.
Антон вырулил на дорогу и влился в основной поток.
— Я тебя просил с ним не общаться?
— Просил.
— Так какого черта, Соня? — вот тут он повысил голос.
Надо же, прямо сцена в духе семейной разборки.
— А я тебе кто, Чехов? Правильно: никто. Так какое право ты имеешь за меня решать, с кем мне встречаться, а с кем нет?
Соня закипала. Антон крепче сжал руками руль. Тоже злился.
— Когда ты вернулся? — спросила она.
— Вчера.
— Вечером?
— Утром.
Ах вот, значит, как… утром.
Она бы высказала ему сейчас все, но перед ними резко затормозила «Хонда», чуть не врезавшись в вылетевший справа «Рено». Антон нажал на тормоз, чудом не коснувшись бампера «Хонды», и тихо выругался сквозь зубы. Произошедшее немного охладило Сонин пыл. Она украдкой посмотрела на Антона. Он сидел хмурый и сосредоточенный. И ему ужасно шел этот костюм. Хотя перед тем, как тронуться в путь, пиджак был брошен на заднее сиденье. В рубашке ему тоже было хорошо. На левом запястье часы, под ними — их, казавшаяся сейчас детской, татуировка. Волосы слегка взлохмачены, взгляд такой, будто он решает свою математику.
И очень хочется дотронуться… так хочется… Как я прожила без тебя все это время?
Да и не жила, наверное. Ходила, ела, спала.
«Хонда» снова тронулась с места, Антон нажал на газ.
— Куда ты меня везешь?
— Нам надо поговорить.
Но поговорить им не удалось.
Как только Соня оказалась в его квартире, а именно туда привез ее Антон, то, что она сдерживала в себе всю дорогу, чтобы не мешать вести машину, вдруг прорвалось наружу. Соня стояла посреди незнакомой ей гостиной и фонтанировала.
Наверное, ее просто в очередной раз накрыло осознанием того, что у него-то все в порядке, все устроено, все стильно, красиво, успешно, а она… она барахтается в густой жиже своих воспоминаний и никак не может выбраться на берег. Никак, блин!
В итоге, размахивая руками, Соня кричала о том, что, вероятно, у него были очень важные дела, раз, прилетев вчера утром (утром!), он не нашел десяти секунд, чтобы отправить ей сообщение. А она, как дура, переживала. Но ему же наплевать, правда? Они же уже давно друг другу никто. Да и вообще, чего это он приехал за ней в центр, если у него есть прекрасная Лана.
— Тебе не стыдно, Чехов? Спишь с одной, признания в любви по телефону пишешь другой? А вдруг Лана заглянет в твой телефон? Она после меня какая по счету? Третья? Пятая? Как быстро ты нашел мне замену. Не сильно страдал, да?
Больше нести всю эту чушь он ей не дал, просто сделал шаг навстречу и закрыл рот поцелуем.
От неожиданности Соня бы, наверное, упала, но он прижал ее к себе. Крепко. Так, что не пошевелиться, не вздохнуть. Она и не дышала. Она вообще куда-то поплыла, вцепившись в его обтянутые рубашкой плечи. А потом начала сгорать. И сопротивляться было невозможно. Они сгорали оба, вцепившись друг в друга. Просто не могли отпустить.
Это была тоска, которую долго прятали, это была страсть, это была любовь, это было отчаянье.
Губы пылали, их никто не жалел, сердце стучало где-то в затылке, и было так страшно, что вот сейчас он ее отпустит…
Но он не отпустил, подхватил и куда-то понес. И она была не против, она вообще боялась, что он остановится.
— Ты.
— Сонька, молчи.
Все было так остро и сладко, так больно — невыносимо, что хотелось кричать, но не получалось.
Они даже не до конца разделись — не было сил ждать.
Он только прошептал ее имя и, переплетя их пальцы, снова сделал своей.
Нежность пришла позже, когда он целовал ее лицо и, перекатившись на спину, увлек за собой.
— Мы сошли с ума, — прошептала Соня, устроившись на его груди.
Сколько раз она так лежала. Сколько раз он вот так же водил рукой по ее позвоночнику и целовал волосы.
Они сошли с ума. А вдруг сейчас в квартиру войдет Лана и увидит их тут вдвоем?
Господи, она совсем забыла о Лане! Воспоминание о ней было сродни пощечине. Соня резко села на кровати и стала глазами искать свою одежду.
— Что случилось? — Антон приподнялся на локтях.
— Лана, — хрипло произнесла Соня. — Твоя девушка может сюда прийти с минуты на минуту и обнаружить, что ты ей изменил. Чехов, как ты до такого докатился?
Она собралась уже было вскочить с кровати, но Антон не дал, потянул на себя, и Соня, не удержав равновесия, упала, подхваченная его руками.
— Нет никакой Ланы, — прошептал Антон, крепко прижимая ее к себе. — Мы расстались, и теперь у меня другая девушка.
Соня широко распахнула глаза.
— Другая?!
— Ты.
Его губы были нежными и мягкими, прикосновения ладоней к плечам ласковыми. И Соня сдалась.
К чему сопротивляться? Ланы больше нет…
— Почему вы расстались? — спросила она, прервав поцелуй.
— Потому что я ее не люблю, — Антон снова перевернулся и оказался сверху. — Потому что я люблю другую девчонку.
— Потому что ты избалован и получаешь то, что хочешь.
— Все может быть, — ответил он, касаясь лбом ее лба. — Но ты не пожалеешь.
Нежность, страсть, любовь, неутоленное желание. Все было слишком личное, слишком интимное, такое, для чего не нужны слова. Слова могут только разрушить то хрупкое, что у них зарождалось. Соне так казалось.
И она молчала. Любила. Отдавала себя любимому человеку. Упивалась прикосновениями родных рук и губ.
Как долго его не было в ее жизни. Господи, как долго.
За эти годы из девочки она превратилась в женщину. Исчезла угловатая худоба, появились плавность и женственность, грудь стала более тяжелой, но это была она — Соня. Его Соня. Он так много пропустил. Антон не хотел знать, кто у нее был после него. Он запрещал себе об этом думать. И плата Биг босса за содеянное казалась сейчас недостаточной, слишком маленькой.
Из-за чужой грязной игры Антон потерял свое, желанное, близкое. Соня была создана для него, только для него, и больше ни для кого.