Смотрела на него в ожидании, а он не знал, что сказать, только целовал и гладил, обнимал, прижимал к себе, водил носом по ее шее, касался губами выступающих ключиц.
Им действительно надо было поговорить, но разговор почему-то не клеился.
Даже после душа, когда Антон вынул из шкафа свою футболку и протянул ей, вместо того чтобы произнести заготовленное, сказал:
— Здесь рядом есть кафе со службой доставки, давай закажем что-нибудь на ужин.
А ей уже пора домой. Появится в квартире Лана или нет — не имеет значения. Несмотря на только что произошедшее, они с Антоном не пара, не вместе, у них просто одновременно отказали тормоза.
На предложение Чехова Соня ответила согласием и, пока он искал телефон, в котором находилось приложение, с любопытством прошлась по гостиной. Красиво, стильно, просто и дорого, достаточно свободного пространства. Впрочем, по-другому и быть не могло.
Она остановилась перед большой фотографией летящих над морем птиц. В кадре чувствовалась такая свобода, бескрайность моря и даже ветер, что Соня вспомнила парусник в Глазго.
— Ты когда-нибудь хотел стать птицей хотя бы на час? — спросила она, глядя на кадр. — Чтобы взмахнуть крыльями, оторваться от земли и полететь?
— Как Катерина в «Грозе»? — услышала за своей спиной вопрос.
— Дурак.
Антон улыбнулся. Во-первых, его давно никто не называл дураком, а во-вторых, она поняла. Поняла, почему он выбрал именно эту фотографию. За свободу и полет.
— Полет бывает разный, — ответил он, подойдя со спины к Соне, обняв ее за талию и положив голову на любимое плечо.
Антон упивался тем, что может сейчас все это делать, она разрешает. От Сони пахло его гелем для душа, на ней была его футболка и на ее ключице — его след. Она его. Его, его…
— Жизнь тоже может быть полетом. Просто одному удается сохранить крылья, и он летит, а другому их ломают.
— И что тогда делать? Искать новые? — тихо спросила Соня.
— Или возвращать старые.
— Если бы это было так просто.
Соня мягко высвободилась из его рук и сделала несколько шагов по комнате, наткнулась взглядом на открытки, лежащие на журнальном столике. Сезанн и Гварди. Гора и Венеция.
— Забавно, — чуть приподняла в улыбке уголки губ.
— Почему?
— Я купила точно такие же, только еще Гейнсборо и Сарджента.
Ответить он не успел, зазвонил телефон, и на звонок надо было ответить, потому что на проводе находился их с Никитой клиент. Сегодня в кофейне Никита информировал, что данный товарищ слишком обеспокоен скандалом с наркотиками и собрался выводить свои деньги из их компании.
— Пусть позвонит мне напрямую, — сказал тогда Антон.
И вот он позвонил. Пока Антон рассказывал обеспокоенному клиенту о происках конкурентов и о том, что лично он сейчас находится в Москве и с компанией все в полном порядке, Соня продолжала медленно бродить по комнате, останавливаясь перед креслом с мягкой обивкой, перед полкой, где стояло несколько книг, в том числе и подаренный ею когда-то Чехов. Заметив знакомый том, она провела по корешку пальцем, а потом увидела кактус и застыла.
Соня стояла спиной, и Антон не мог видеть ее лица, он продолжал успокаивать клиента. Кажется, ему это удалось. Когда разговор был закончен, Соня тихо спросила:
— Это тот самый?
— Да, я забрал его.
Она ничего не ответила. Она все так же стояла к нему спиной и не шевелилась. Антон не выдержал, взял Соню за плечи и развернул к себе. У нее были закрыты глаза, а по щекам струились слезы.
Она почти никогда не плакала. А если и плакала, то в основном это были слезы злости или обиды, но чтобы вот такие тихие… слезы неприкрытого горя.
Антон обнял ее и крепко прижал к себе.
Соню накрыло прошлое. Вернулось все: их съемная квартира, счастье вдвоем, споры, смех, поцелуи, покупка кактуса, его шутки по этому поводу, Артур, клуб, разрыв.
— Как глупо, — шептала она, уткнувшись Антону в грудь. — Прости.
А слезы все текли и текли и потом вдруг перешли в рыдание. И не получалось успокоиться, и теперь уже он просил у нее прощения, а она не понимала за что, только крепче прижималась, цеплялась, ощущая силу обнимающих ее рук.
— Я был такой идиот, какой же я был идиот, — шептал он в ее макушку. — Прости меня, девочка… Если только сможешь.
И она кивала, и вытирала пальцами мокрые щеки, а потом начала икать. И он, чуть отстранившись, поцеловал ее в нос:
— Такого больше не повторится, я обещаю.
Отчаяние потихоньку отступало.
Они все-таки сделали заказ и ужинали куриными рулетами с грибами и рисом. Антон купил для Сони мороженое и чизкейк, рассказывал про их с Никитой работу и свои путешествия, расспрашивал Соню про мастерскую и родителей.
Соня-София-Фия-Фея.
Она успокоилась. Только Антон знал, что, хотя боль от выплаканных слез и стала меньше, она не ушла совсем. Чтобы боль исчезла, необходимо время, и Антон был уверен, что они справятся. Он понимал Соню, он чувствовал то же самое, но кто-то из них должен быть сильнее. И это будет он. Антон чувствовал себя виноватым перед ней за свою юношескую наивность, за то, что не разобрался тогда в ситуации, позволил ей уйти. Взрослый Антон понимал, что тогда едва ли что-то можно было изменить, но все равно чувствовал себя очень виноватым перед Соней. За тот разрыв, за эти четыре года врозь.
И он ее не отпустил, когда Соня начала собираться домой. А она не очень и настаивала.
За окнами было совсем темно, они лежали в обнимку на кровати, и Антон наконец смог приступить к своему важному разговору, хотя начал с конца.
— Я завтра уезжаю, — сказал он.
— Далеко?
— В Нечаев. По работе.
— Вот как. — Соня устроилась на его плече и что-то вырисовывала пальцем около шеи. — Надолго?
— Не знаю, как получится. Я хочу, чтобы ты поехала со мной.
— Не могу.
— Почему?
— Потому что у меня тоже работа. Завтра в десять утра встреча с потенциальным клиентом, она собирается заказывать декоративное панно. И я не могу упустить этот шанс.
— Понятно. Но я все равно буду тебя ждать.
Соня ничего не ответила, только продолжала выводить пальцем узоры на его коже. А он потерся щекой о ее макушку.
— У меня сейчас нет возможности остаться в Москве из-за скандала. Сегодня сидели в кофейне с Никитой, обсуждали рабочие моменты, и меня сфотографировали. Думаю, уже завтра что-то появится в Сети. Такие вещи здорово подтачивают репутацию, в том числе и моего отца, понимаешь? Нужно время, чтобы все улеглось и забылось.
— Я понимаю.
— Но я хочу, чтобы мы были вместе. Очень хочу. Если вдруг в твоем рабочем графике нарисуется окно, обещай, что приедешь.
Она молчала.
— Сонь?
— Чехов…
— Что?
— Если у нас снова ничего не получится, я не переживу, понимаешь? Я не готова пройти через такое снова.
— У нас все получится. Только обещай, что приедешь.
— Хорошо, я попробую.
Она так и заснула на его плече в кольце теплых родных рук. И больше всего боялась, что, когда проснется утром, это все окажется сном.
Глава 10
С тобой не страшен мир теней.
Ты отворяешь двери Рая
Для всех живущих здесь людей.
Естественно, они проспали. Никто не поставил будильник, никто не проснулся рано.
Соня, открыв глаза, даже не поняла, где находится. Думала — сон. А раз сон — можно ни в чем себя не ограничивать — провести пальцем по чуть колючей щеке, потереться кончиком носа о плечо, поцеловать… И только получив ответ на поцелуй, она осознала, что это не сон. Совсем не сон!
Соня резко села и уставилась на Антона.
— Привет, — улыбнулся он.
— Что ты здесь делаешь?
— Вообще-то я здесь живу.
Соня обвела взглядом спальню. Точно. Но как?.. И тут она все вспомнила. Встречу со Стасом, появление Антона и то, что произошло после. Она сидела на кровати, смотрела на него и хлопала глазами.
— Что? — Антон приподнялся на локте.
— Как что? Ты и я… — больше слов не находилось.
— Ты и я, — подтвердил он.
— Я думала, что это сон.
— И часто ты целуешь меня во сне?
Соня почувствовала, что краснеет — совершенно глупо и по-детски, она уже готова была дать язвительный ответ, но тут вспомнила совершенно о другом.
— Кристина Олеговна! — подскочила Соня на кровати. — Сколько времени? У меня же встреча.
Оказалось, что до встречи осталось меньше часа. И началось. Соня побежала в душ, Антон быстро готовил кофе. Соня не могла вспомнить, где оставила свою одежду, потому что вечером была в футболке Антона.
— Можешь пойти в ней, — великодушно предложил он.
— Дурак! — запустила она в него полотенцем.
Антон полотенце поймал.
В этой суматохе им некогда было думать о вчерашнем и позавчерашнем, о Стасе, о Лане, о разлуке длиною в четыре года, поэтому все было очень естественно и легко, словно само собой разумеющееся.
Антон оделся первым и наблюдал, как Соня в прихожей торопливо пьет кофе и между глотками пытается собрать волосы в хвост.
— Если я не получу этот заказ…
— То поедешь со мной, — закончил он.
— Теперь я поняла, почему ты не поставил будильник.
Антон рассмеялся. Беззаботно и счастливо. Соня от этого смеха замерла. Внутри все задрожало.
Это правда они? Это правда с ними?
— Поехали, — сказал Антон, забирая с полки ключи от машины. — Не будем злить твою Кристину Олеговну.
Чашка с недопитым кофе осталась на тумбочке в прихожей, Соня взяла сумку, и они покинули квартиру.
Осмысление происходящего начало приходить только в машине. Соня смотрела на Антона, и снова было чувство, что прошедшие врозь годы кто-то стер. Сколько раз Антон вот так же довозил ее до института?
— Тебе не кажется это странным? — наконец спросила Соня.
— Что именно? — Он следил за дорогой, которая была забита автомобилями.