— О чем думаешь?
— Вспоминаю, как ты меня утащил в ЗАГС.
В домике со стеклянной стеной они провели три дня, а потом Соне пора было возвращаться в Москву — работа не ждет. Поэтому она уехала, а Антон остался. Провожая ее на вокзале, он отдал Соне ключи от своей квартиры.
— Хочу, чтобы ты сегодня же переехала ко мне, — сказал он, целуя ее в нос.
— Сегодня не получится, — улыбнулась Соня, — но к твоему приезду обещаю. Ты только не задерживайся тут надолго.
— Я постараюсь.
Они никак не могли расстаться. Никак не могли разомкнуть руки. Они еще даже не привыкли к мысли, что теперь — муж и жена. Просто понимали, что вместе. Теперь уже точно вместе. И это событие было для обоих событием планетарного масштаба.
— Сонька, я тебя очень люблю.
— Посмотрим, что ты скажешь через год.
А через год они гуляли по Эдинбургу, а потом уехали в Глазго.
— Почему в Глазго?
— Увидишь.
И там Соня показала Антону собор и корабль и все время вглядывалась в его лицо: он чувствует, он понимает?
Он чувствовал. Он понимал.
Они стояли вдвоем на палубе «Гленли», держались за большой, тяжелый штурвал и подставляли лица ветру, который пах морем.
— Ты хотел бы научиться им управлять? — спросила Соня, имея в виду корабль.
— Да, — ответил Антон.
— Знаешь, мне кажется, что он живой. Он все понимает и не каждого подпустит к себе. Но мы бы с ним договорились.
Антон обнял ее за плечи и прижал к себе. Соня ощущала тепло его твердого подтянутого тела. Так спокойно, как она чувствовала себя весь последний год, она не чувствовала давно.
Спокойно, надежно и счастливо.
Вернувшись из Нечаева в Москву, Соня не отправилась сразу в свою квартиру — она поехала к родителям. Знала, что мама на вечерней тренировке, но надеялась застать дома папу. Надо было им рассказать про новость. Но вот как это сделать? Всю дорогу до Москвы Соня размышляла над этим вопросом, но так ничего и не придумала.
Папа оказался дома — готовился к очередной важной конференции. Подросший Люк крутился около его ног и глядел с обожанием. Похоже, между ними была настоящая любовь собаки и человека.
— Ты не предупредила, — сказал ничего не подозревающий папа. — Я бы приготовил чего-нибудь вкусненького.
Папа отлично готовил.
— А разве в этом доме перевелись вкусности? — спросила Соня.
Папа лишь красноречиво вздохнул:
— Увы. Твоя мама неделю назад села на диету и запретила ее соблазнять.
— Бедный папа, — обняла отца Соня и поцеловала его в щеку.
Мама периодически садилась на диеты. И папа, чтобы поддержать мамин настрой, вынужден был за компанию с ней переходить на отварное мясо и паровые овощи. Он вообще всегда был на ее стороне. Все же у них удивительный брак.
Кстати, о браке.
— Я, собственно, пришла не просто так, — начала было Соня, но потом решила, что в коридоре не место такому разговору. — Может, чаю?
— Можно и чаю, — согласился папа.
Люк радостно посеменил за ним на кухню. Шествие замыкала Соня, в очередной раз раздумывая над тем, как же лучше сказать.
— Черный? Зеленый?
— Черный и с молоком.
— Ты стала настоящей англичанкой, — заметил папа.
— Можно сказать, что поездка изменила мою жизнь.
— И насколько? Ты улучшила свой английский? — Папа нажал на кнопку электрического чайника и достал с полки заварочный.
Соня села за стол.
— Я вышла замуж.
— Ты нашла подходящего шотландца?
Он не понял.
— Я вышла замуж, пап, — негромко, но твердо повторила Соня.
И папа услышал. Он замер. А потом медленно повернулся с заварочным чайником в руках.
— Это шутка?
— Нет. Это правда, — и Соня подняла ладонь с обручальным кольцом.
— Так…
На папином лице отразилась целая гамма чувств: от неверия и удивления до беспокойства.
— Соня, дочка. — Он присел рядом и поставил чайник на стол. — Но как же… это же.
— Нам надо как-то подготовить к этому маму, — мягко сказала она.
Папа провел ладонью по волосам, пытаясь успокоиться, потом прикрыл глаза и сделал глубокий вдох и выдох.
— Да, я всего мог от тебя ожидать, но этого. — Он открыл глаза и посмотрел на дочь. — Ты совершила импульсивный поступок, ты это понимаешь? Я все могу понять, ты отчаянно ищешь счастья, пытаешься устроить свою жизнь, но не так, Соня, не так. Брак — это очень серьезно, вы должны были узнать друг друга прежде, чем.
— Это Антон, — прервала речь отца Соня.
— Что?
— Антон. Мы встретились с ним в Шотландии. Случайно.
— Но он же.
Соня знала, про что собирался сказать папа — про арест и наркотики. Новости читали все. И если ее родители не посчитали нужным обсудить их с ней, то это вовсе не значит, что они не в курсе. Они просто не хотели лишний раз подвергать свою дочь болезненным воспоминаниям об Антоне.
— Это все неправда, — произнесла она. — Там долго и сложно объяснять. Скажу только, что все произошедшее связано с бизнесом Павла Сергеевича, и Антона просто подставили. Я же была в Шотландии как раз в это самое время, и Антон чувствовал, что что-то случится. Он мне говорил об этом.
— Вот как… — протянул папа и замолчал.
Электрический чайник отключился, и Соня, чтобы прервать неудобную паузу, задала излишне бодрым голосом вопрос:
— Так мы чай пить будем?
Люк поддержал ее громким лаем. Видимо, надеялся, что ему тоже перепадет что-нибудь вкусное из собачьей еды.
И папа стал заваривать чай. Молча. Соня поставила на стол кружки, нашла в ящике зефир.
А папа все молчал. Даже когда чай был разлит по кружкам и Соня добавила в свою молоко.
— Не молчи, — попросила она.
А папа смотрел на ее обручальное кольцо.
— Что же он с тобой не пришел? Испугался?
Папа всегда хорошо относился к Чехову, но после разрыва почему-то решил, что во всем случившемся виноват именно Антон. Это же он заставил его девочку плакать! Это же из-за него дочка столько лет несчастна и никак не может найти себя!
— Нет, не испугался, — покачала головой Соня. — Просто он сейчас в Нечаеве по работе. Как вернется, сразу встретится с тобой, обещаю.
— Да уж… — пробормотал папа, сделав наконец глоток чая. — И что мы скажем маме?
А мама почему-то совсем не удивилась. Не схватилась за сердце, не начала причитать. Она как села на диван, так и сидела, только поглаживала примостившегося рядом Люка. А потом выдала:
— Я так и знала.
— Что знала? — спросил папа.
— Что твоя дочь сделает все по-своему.
— Твоя бы поступила, конечно, иначе? — поинтересовался он.
— Но это ведь твоя черта — быстро что-то решить и сделать.
Папа вопросительно приподнял бровь.
— То есть именно моя? — уточнил он.
— А чья же? — совершенно искренне удивилась мама. — Ладно… жизнь покажет.
И Соня поняла, что самое сложное позади. Можно выдыхать.
К возвращению Антона она не просто переехала в его квартиру, но даже успела привыкнуть к ней. Там было столько Антона, во всем, что Соне казалось — он так обнимал ее — стенами своего дома. Соня засыпала и просыпалась в его кровати, пила по утрам кофе из его кружки и вечерами, бродя по квартире, надевала его футболку. Она его ждала.
Листала перед сном найденную на полке книгу рассказов Чехова. Надо же, не выбросил, сохранил.
А когда Антон наконец приехал, поздно вечером, уставший и голодный, Соня бросилась к нему, и Антон, крепко обхватив ее за талию, приподнял над полом и счастливо выдохнул в губы:
— Соня.
— Да, Соня. Или ты надеялся здесь увидеть кого-то другого? — спросила она между поцелуями.
И Антон, поставив ее на пол и уткнувшись носом в темные волосы, засмеялся.
К его родителям они на следующий день пошли вместе. Антон не подготовил отца с мамой к новости. Просто позвонил, сказал, что если они никуда вечером не собираются, то он приедет на ужин.
Родители никуда не собирались и новости обрадовались. А Антон взял с собой Соню. Так и ввел ее в дом, крепко держа за руку и громко объявив:
— Я не один. Это Соня, моя жена.
В этот момент Соне захотелось зажмурить глаза, провалиться сквозь землю, исчезнуть, но Антон очень крепко держал ее, поэтому пришлось стоять, пытаться улыбнуться и даже выдавить из себя:
— Здравствуйте.
— Жена? — потрясенно переспросила Надежда Кирилловна, ища рукой спинку стула, чтобы опереться на нее.
Ноги, видимо, ее перестали держать так же, как и Соню.
— Да, жена, — легко улыбнулся Антон. — Мы расписались.
— А как же свадьба? — И столько отчаянья в материнском взгляде.
— Будет, — твердо заверил Антон.
— Я думаю, что мы все спокойно обсудим за столом, — Павел Сергеевич взял бразды правления вечером в свои руки и помог супруге сесть, а потом подошел к Соне и сказал с улыбкой:
— Поздравляю.
А сына похлопал по плечу.
Вообще надо сказать, что Павел Сергеевич просто спас тот вечер. Надежда Кирилловна весь ужин сидела молчаливая, и Соня составила ей компанию. У обеих был сильный стресс. Соня чувствовала, что мама Антона не принимает ее и не одобряет произошедшего. Павел же Сергеевич вел себя так, будто ничего сверхъестественного не случилось. Расспрашивал, как они умудрились так быстро оформить отношения, и потом иронично заметил сыну: