В горах мое сердце, а сам я внизу…
Когда Фея повернула в обратный путь и присоединилась к группе, то застала спор о любви с первого взгляда. Оказалось, что Маша и Лёня женаты с института. Надо же. У них получилось.
У кого-то получилось.
— Убедили, в институтскую любовь я готов поверить, — поднял руки вверх Михаил, — все-таки уже практически взрослые люди, но в школьную — нет.
— Нет? — удивилась Ксюша. — Неужели ты не влюблялся в школе?
— Ну почему же, влюблялся. — Михаил взял в свою пухлую ладонь тонкие пальчики девушки. — Все мы в школе увлекались. Я говорю о том, что школа заканчивается, одноклассники разъезжаются, наступает новая жизнь, появляются новые друзья, и школьная любовь забывается.
— Наверное, ты прав, — нежно проворковала Ксюша.
Фея спустила со лба очки, нацепила их на нос и отвернулась от группы собеседников — смотрела на горы.
Она знала точно, что школьная любовь не забывается.
Он ужасно ее раздражал. Как только учительница посадила их за одну парту — сразу поняла, что дружбы не получится. Все-то у него было правильно — учебники аккуратно обернуты, ручки и карандаши сложены в пенал, бутерброды в специальном контейнере. У нее так не получалось. Карандаши и ручки находились на дне рюкзака, учебники лежали вперемежку с тетрадками, отчего уголки тетрадей часто оказывались замятыми. А контейнеры возвращались домой почти полные. Зачем есть всякие творожки, когда в буфете продаются вкусные булочки с джемом? И соки!
А еще буквы… Он исписывал строчки красивыми ровными буквами, а она уставала уже на третьей! Ведь это же мучение — сидеть и вырисовывать всякие «в» и «ч».
Он сразу же получил первое место и картонную медаль за лучший почерк среди первоклашек. Зато она лучше всех сделала осенний букет из кленовых листьев и рябины! Этот букет потом целую неделю украшал класс. И на празднике прощания с букварем она выразительно рассказала свои четыре строчки про букву «р», а он заикался!
И она иногда шепотом его передразнивала. Он, кажется, один раз даже заплакал, но отвернулся к окну, чтобы она точно не заметила. Тогда она решила, что, если будет его дразнить, он попросит его пересадить, и можно будет получить более веселого соседа.
Но он не жаловался и не просил его пересадить. Все так же старательно писал в тетради по русскому языку, решал задачи по математике и готовил доклады по окружающему миру. Его все время ставили в пример. И надеялись, что, сидя с таким замечательным мальчиком, она станет более старательной и усидчивой.
— Ну что, я думаю, нам пора двигаться в горы, — объявил Василий, возвращая Фею из воспоминаний на остров.
— Мы будем взбираться на вершину? — поинтересовалась Ксюша.
— Там есть остановки? — спросил Михаил.
— Остановок там нет, — ответил Василий. — И конечно, до самых вершин мы добираться не будем, но на одном из склонов есть небольшая площадка, оттуда открывается прекрасный вид на остров. К тому же побывать в Шотландии и не походить по горам — это нонсенс. Фея, вы недавно цитировали великого шотландца Бёрнса. Что он говорил по этому поводу?
— В горах мое сердце… Доныне я там.
Восхождение оказалось не таким простым, каким виделось в начале. Да, склон был пологим, с протоптанной тропинкой. Но все-таки в гору.
Через некоторое время возникло желание сделать перерыв и присесть. Но неутомимый Василий двигался вперед, за ним скакала тоненькая Ксюша, время от времени останавливаясь и поджидая своего крупногабаритного ухажера. Ухажеру приходилось туго, но, кажется, над ним взяли шефство немного странная девушка с фиолетовой прядью и фитнес-тренер. Они его ждали, подбадривали, и, в конце концов решив, что Михаилу помощь не нужна, Ксюша устремилась вперед — слушать рассказы гида-соловья.
Столичная красотка-сценарист оказалась девушкой подготовленной. Видимо, посещение спортивных залов дало о себе знать. Она довольно бодро шла по тропинке в компании своего парня, который на этот раз если и пользовался телефоном, то исключительно как фотоаппаратом.
А вот Маше приходилось трудновато. Она, хоть и была закалена бытом и огородом, все же начала уставать. Лёня это видел и предложил сбавить скорость, а ее маленький рюкзачок забрал себе. В конце концов, можно присоединиться к Михаилу. Но Маша лишь покачала головой и упрямо шла вперед.
«Характер», — подумал Лёня.
Вообще, жена у него была легкая и неконфликтная, но в некоторых ситуациях проявляла такую твердость, что поневоле задумаешься о том, что она гораздо сильнее, чем кажется на первый взгляд. А с другой стороны, что в этом удивительного? Маша же учительница, она каждый день справляется с классами шалопаев. Это он с одним ребенком, когда они остаются вдвоем, не всегда может сладить. Сережа часто умудряется найти слабые места в отцовском характере. С Машей такие номера не проходят. В итоге все заканчивается воспитанием одновременно и сына, и мужа.
— Речь как у директора школы, — говорит в таких случаях Лёня.
— Да ну тебя, — отмахивается Маша.
Даже вот эти языковые курсы — Лёня не был уверен, что поехал бы на них, если бы не Маша. Он нашел бы тысячи весомых причин и отговорок, но у нее глаза зажглись: «Давай, это шанс! Предприятие же оплачивает! Потом всю жизнь будем вспоминать!»
И оказалась права. Насчет своего английского Лёня иллюзий не питал. Да, вроде что-то стал понимать, да, вроде даже начал разговаривать — использовать пассивный еще с института словарный запас, но кардинально это ситуацию не улучшит. Все равно все сведется к тому, что Маша станет его личным внештатным переводчиком.
Зато смена обстановки сказалась на их отношениях в лучшую сторону. Он и сам чувствовал, как в последнее время они оба сильно загнались. Что-то как-то одни дела, одни проблемы, мама еще постоянно на мозг капает. Нет, умом-то он понимал, что мама — одинокая женщина и ей надо чем-то жить. А чем жить? Конечно, семьей сына и внуком. Он все это понимал, но периодически желал, чтобы она жила их семьей чуть-чуть поменьше. Чтобы записалась в какой-нибудь кружок, что ли. У них в городе есть Дом культуры, еще со старых советских времен. Почему бы там не организовать что-нибудь интересное для пенсионеров, что-нибудь более привлекательное, чем пятничные песни под баян?
И Маша, как эта… женщина-тюлень сбросила с себя шкуру забот и стала красавицей. Прямо вот в аэропорту сбросила, сразу.
И Лёня не удержался. Увидев в киоске аэропорта игру «Уно», купил.
— А это зачем? — подозрительно спросила Маша, поглядывая на запечатанную пачку.
— Ну как же? Помнишь, раньше мы всегда играли в «Уно» на желание? Думаю, пора возродить традицию.
— Знаю я твои желания, — проворчала жена и покраснела.
Но сопротивляться не стала. А чего сопротивляться? У него нормальные желания и здоровые инстинкты. И мама не позвонит в неподходящий момент, и ребенок не вовремя не проснется. Так что не теряй время даром! А Машка у него — огонь. Вот позавчера выиграла и заставила его читать ей стихотворение про любовь. А он помнит только «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…». Вот только эти две строчки. Пришлось искать в Сети и зачитывать с экрана телефона. Девочка, что с нее взять.
— Царевна-лягушка, — сказал он вслух.
— Что? — обернулась она.
— Я тут подумал, что у них девушки-тюлени, а у нас царевны-лягушки. Тоже шкуры сбрасывают и становятся красавицами.
— Кстати, да, — откликнулась Лана. — Интересное сравнение. У них моря, у нас болота.
— У них рыцари, у нас Иваны-дураки, — добавил Тони и обернулся назад.
Лёня тоже обернулся. Замыкающая троица отстала капитально. Из соображений солидарности решено было ее подождать.
Последний участок пути преодолевали большой группой, а когда оказались на площадке-выступе, к Михаилу тут же подбежала Ксюша:
— Ты как? Одышки нет? Пульс?
Михаил покраснел. Ему было неудобно перед всеми говорить о своих проблемах, поэтому он отмахнулся:
— У меня все хорошо, не переживай.
— Вот стерва, — едва слышно произнесла Маша, но Лёня услышал.
А потом огляделся по сторонам и забыл и про Мишу, и про Ксюшу. Перед глазами открылась такая панорама, которая стоила этого восхождения. Если не весь остров, то часть его — как на ладони. Городок с каменными домами и площадью, горы-холмы, вересковые пустоши, замок и море. Отсюда отлично был виден берег. И озеро с тремя одинокими деревьями. Да, ради этого стоило так высоко забираться.
— Просто дух захватывает, — сказала стоявшая рядом жена.
Она даже забыла про свой телефон-фотоаппарат.
И Лёня, повинуясь порыву, прижал ее к себе и звонко поцеловал в щеку.
«Красиво, конечно, — думал Стас. — Но как здесь живут люди? Это же замкнутое пространство. Есть что-то типа городка, несколько ферм и все. Сколько здесь всего жителей?»
Он, как человек большого города, размышлял о том, что не смог бы тут жить постоянно. Приехать на день-другой — да. Но не более чем на три. Простора не хватает, событий, звуков и людей. А так — зачетно. И мифы красивые.
Стас вынул из футляра свою оптику и стал смотреть через объектив на окрестности. Маленькие домики-коттеджи. Какие-то образуют целые улицы, какие-то стоят вдали и даже теряются среди холмов. Можно ли на таком острове спрятаться? Среди местных — нельзя. Здесь все друг друга знают. А вот если от всего остального мира, то да — идеальное место для уединения от любопытных глаз.
Стас щелкнул пару кадров и опустил фотоаппарат.
— Интересно, у них тут один паб на весь остров? — спросил Михаил, который, кажется, немного отошел от долгого восхождения.
— Гораздо больше, — ответил Василий. — Точное число не скажу, но я был в трех. И пиво везде хорошее.
— А виски? — поинтересовался Стас.
— А виски еще лучше, — произнес гид, и все рассмеялись.