Мы перешли хлюпающее под ногами дно лощинки и с четверть мили шагали по сухому жесткому дерну. Снова начался небольшой уклон, и снова мы увидели следы, потом они исчезли и появились только через полмили, совсем близко от Кейплтона. Увидел их первым Холмс – он остановился и с торжеством указал на них рукой. Рядом с отпечатками копыт на земле виднелись следы человека.
– Сначала лошадь была одна! – вырвалось у меня.
– Совершенно верно, сначала лошадь была одна. Стойте! А это что?
Двойные следы человека и лошади резко повернули в сторону Кингс-Пайленда. Холмс свистнул. Мы пошли по следам. Он не поднимал глаз от земли, но я повернул голову вправо и с изумлением увидел, что эти же следы шли в обратном направлении.
– Один – ноль в вашу пользу, Ватсон, – сказал Холмс, когда я указал ему на них, – теперь нам не придется делать крюк, который привел бы нас туда, где мы стоим. Пойдемте по обратному следу.
Нам не пришлось идти долго. Следы кончились у асфальтовой дорожки, ведущей к воротам Кейплтона. Когда мы подошли к ним, нам навстречу выбежал конюх.
– Идите отсюда! – закричал он. – Нечего вам тут делать.
– Позвольте только задать вам один вопрос, – сказал Холмс, засовывая указательный и большой пальцы в карман жилета. – Если я приду завтра в пять часов утра повидать вашего хозяина, мистера Сайлеса Брауна, это будет не слишком рано?
– Скажете тоже «рано», сэр. Мой хозяин подымается ни свет ни заря. Да вот и он сам, поговорите с ним. Нет-нет, сэр, он прогонит меня, если увидит, что я беру у вас деньги. Лучше потом.
Только Шерлок Холмс опустил в карман полкроны, как из калитки выскочил немолодой мужчина свирепого вида с хлыстом в руке и закричал:
– Это что такое, Даусон? Сплетничаете, да? У вас дела, что ли, нет? А вы какого черта здесь шляетесь?
– Чтобы побеседовать с вами, дорогой мой сэр. Всего десять минут, – наинежнейшим голосом проговорил Холмс.
– Некогда мне беседовать со всякими проходимцами! Здесь не место посторонним! Убирайтесь, а то я сейчас спущу на вас собаку.
Холмс нагнулся к его уху и что-то прошептал. Мистер Браун вздрогнул и покраснел до корней волос.
– Ложь! – закричал он. – Гнусная, наглая ложь!
– Отлично! Ну что же, будем обсуждать это прямо здесь, при всех, или вы предпочитаете пройти в дом?
– Ладно, идемте, если хотите.
Холмс улыбнулся.
– Я вернусь через пять минут, Ватсон. К вашим услугам, мистер Браун.
Вернулся он, положим, через двадцать пять минут, и пока я его ждал, теплые краски вечера погасли. Тренер тоже вышел с Холмсом, и меня поразила происшедшая с ним перемена: лицо у него стало пепельно-серым, лоб покрылся каплями пота, хлыст прыгал в трясущихся руках. Куда девалась наглая самоуверенность этого человека! Он семенил за Холмсом, как побитая собака.
– Я все сделаю, как вы сказали, сэр. Все ваши указания будут выполнены, – повторял он.
– Вы знаете, чем грозит ослушание. – Холмс повернул к нему голову, и тот съежился под его взглядом.
– Что вы, что вы, сэр! Доставлю к сроку. Сделать все как было раньше?
Холмс на минуту задумался, потом рассмеялся:
– Не надо, оставьте как есть. Я вам напишу. И смотрите без плутовства, иначе…
– О, верьте мне, сэр, верьте!
– Берегите как зеницу ока.
– Да, сэр, можете на меня положиться, сэр.
– Думаю, что могу. Завтра получите от меня указания.
И Холмс отвернулся, не замечая протянутой ему дрожащей руки. Мы зашагали к Кингс-Пайленду.
– Такой великолепной смеси наглости, трусости и подлости, как у мистера Сайлеса Брауна, я давно не встречал, – сказал Холмс, устало шагая рядом со мной по склону.
– Значит, лошадь у него?
– Он сначала на дыбы взвился, отрицая все. Но я так подробно описал ему утро вторника, шаг за шагом, что он поверил, будто я все видел собственными глазами. Вы, конечно, обратили внимание на необычные, как будто обрубленные, носки у следов и на то, что на нем были именно такие ботинки. Кроме того, для простого слуги это был бы слишком дерзкий поступок… Я рассказал ему, как он, встав, по обыкновению, первым и войдя в загон, увидел в поле незнакомую лошадь, как он подошел к ней и, не веря собственным глазам, увидел у нее на лбу белую отметину, из-за которой она и получила свою кличку – Серебряный, и как сообразил, что судьба отдает в его руки единственного соперника той лошади, на которую он поставил большую сумму. Потом я рассказал ему, что первым его побуждением было отвести Серебряного в Кингс-Пайленд, но тут дьявол стал нашептывать ему, что так легко увести лошадь и спрятать, пока не кончатся скачки, и тогда он повернул к Кейплтону и укрыл ее там. Когда он все это услышал, он стал думать только о том, как спасти собственную шкуру.
– Да ведь конюшню осматривали!
– Ну, этот старый барышник обведет вокруг пальца кого угодно.
– А вы не боитесь оставлять лошадь в его руках? Он же с ней может что-нибудь сделать, ведь это в его интересах.
– Нет, мой друг, он в самом деле будет беречь ее как зеницу ока. В его интересах вернуть ее целой и невредимой. Это единственное, чем он может заслужить прощение.
– Полковник Росс не произвел на меня впечатления человека, склонного прощать врагам!
– Дело не в полковнике Россе. У меня свои методы, и я рассказываю ровно столько, сколько считаю нужным, – в этом преимущество моего неофициального положения. Не знаю, заметили ли вы или нет, Ватсон, но полковник держался со мной немного свысока, и мне хочется слегка позабавиться. Не говорите ему ничего о Серебряном.
– Конечно, не скажу, раз вы не хотите.
– Но все это пустяки по сравнению с вопросом, кто убил Джона Стрэкера.
– Вы сейчас им займетесь?
– Напротив, мой друг, мы с вами вернемся сегодня ночным поездом в Лондон.
Слова Холмса удивили меня. Мы пробыли в Дартмуре всего несколько часов, он так успешно начал распутывать клубок и вдруг хочет все бросить. Я ничего не понимал. До самого дома тренера мне не удалось вытянуть из Холмса ни слова. Полковник с инспектором дожидались нас в гостиной.
– Мой друг и я возвращаемся ночным поездом в Лондон, – заявил Холмс. – Приятно было подышать прекрасным воздухом Дартмура.
Инспектор широко раскрыл глаза, а полковник скривил губы в презрительной усмешке.
– Значит, вы сложили оружие. Считаете, что убийцу несчастного Стрэкера арестовать невозможно, – сказал он.
– Боюсь, что это сопряжено с очень большими трудностями. – Холмс пожал плечами. – Но я совершенно убежден, что во вторник ваша лошадь будет бежать, и прошу вас предупредить жокея, чтобы он был готов. Могу я взглянуть на фотографию мистера Джона Стрэкера?
Инспектор извлек из кармана конверт и вынул оттуда фотографию.
– Дорогой Грегори, вы предупреждаете все мои желания! Если позволите, господа, я оставлю вас на минуту, мне нужно задать вопрос служанке Стрэкеров.
– Должен признаться, ваш лондонский советчик меня разочаровал, – с прямолинейной резкостью сказал полковник Росс, как только Холмс вышел из комнаты. – Не вижу, чтобы с его приезда дело подвинулось хоть на шаг.
– По крайней мере, вам дали слово, что ваша лошадь будет бежать, – вмешался я.
– Слово-то мне дали, – пожал плечами полковник. – Я предпочел бы лошадь, а не слово.
Я открыл было рот, чтобы защитить своего друга, но в эту минуту он вернулся.
– Ну вот, господа, – заявил он. – Я готов ехать.
Один из конюхов отворил дверцу коляски. Холмс сел рядом со мной, но вдруг перегнулся через борт и тронул конюха за рукав.
– У вас есть овцы, я вижу, – сказал он. – Кто за ними ходит?
– Я, сэр.
– Вы не замечали, с ними в последнее время ничего не случилось?
– Да нет, сэр, как будто ничего, только вот три начали хромать, сэр.
Холмс засмеялся, потирая руки, чем-то очень довольный.
– Неплохо придумано, Ватсон, очень неплохо! – Он незаметно подтолкнул меня локтем. – Грегори, позвольте рекомендовать вашему вниманию странную эпидемию, поразившую овец. Поехали.
Лицо полковника Росса по-прежнему выражало, какое невысокое мнение составил он о талантах моего друга, зато инспектор так и встрепенулся.
– Вы считаете это обстоятельство важным? – спросил он.
– Чрезвычайно важным.
– Есть еще какие-то моменты, на которые вы посоветовали бы мне обратить внимание?
– На странное поведение собаки в ночь преступления.
– Собаки? Но она никак себя не вела!
– Это-то и странно, – сказал Холмс.
Четыре дня спустя мы с Холмсом снова сидели в поезде, мчащемся в Винчестер, где должен был разыгрываться кубок Уэссекса. Полковник Росс ждал нас, как и было условлено, в своем экипаже четверкой[31] у вокзала на площади. Мы поехали за город, где был беговой круг. Полковник был мрачен, держался в высшей степени холодно.
– Никаких известий о моей лошади до сих пор нет, – заявил он.
– Надеюсь, вы ее узнаете, когда увидите?
Полковник вспылил:
– Я могу вам описать одну за другой всех лошадей, участвовавших в скачках за последние двадцать лет. Моего фаворита, с его отметиной на лбу и белым пятном на правой передней бабке, узнает каждый ребенок!
– А как ставки?
– Происходит что-то непонятное. Вчера ставили пятнадцать к одному, утром разрыв начал быстро сокращаться, не знаю, удержатся ли сейчас на трех к одному.
– Хм, – сказал Холмс, – сомнений нет, кто-то что-то пронюхал.
Коляска подъехала к ограде, окружающей главную трибуну. Я взял афишу и стал читать:
ПРИЗ УЭССЕКСА
Жеребцы четырех и пяти лет. Дистанция 1 миля 5 ферлонгов. 50 фунтов подписных. Первый приз – 1000 фунтов. Второй приз – 300 фунтов. Третий приз – 200 фунтов.
1. Негр – владелец Хит Ньютон; наездник – красный шлем, песочный камзол.
2. Боксер – владелец полковник Уордлоу; наездник – оранжевый шлем, камзол васильковый, рукава черные.
3. Беспечный – владелец лорд Бэкуотер; наездник – шлем и рукава камзола желтые.