– Беда никогда не приходит одна, – с улыбкой сказал Фелпс, хотя было видно, что происшествие стало потрясением для него.
– Безусловно, вы уже получили свою долю, – сказал Холмс. – Как думаете, не могли бы вы обойти со мной вокруг дома?
– Да, мне не помешало бы немного погреться на солнце. Джозеф тоже пойдет.
– И я тоже, – добавила мисс Гаррисон.
– Боюсь, я должен попросить вас остаться именно там, где вы сейчас находитесь, – сказал Холмс, покачав головой.
Девушка с недовольным видом вернулась на свое место. Ее брат, однако, присоединился к нам; вчетвером мы обогнули газон и приблизились к окну комнаты молодого дипломата снаружи. На клумбе, как он и говорил, остались вмятины, но безнадежно расплывчатые и бесформенные. Холмс на мгновение склонился над ними, потом выпрямился и пожал плечами.
– Думаю, здесь мало что можно увидеть, – сказал он. – Давайте обойдем дом и посмотрим, почему взломщик выбрал именно эту комнату. Мне кажется, большие окна гостиной и столовой должны были показаться ему более привлекательными.
– Их лучше видно с дороги, – предположил Джозеф Гаррисон.
– Ах да, разумеется. Вот дверь, через которую он мог бы попытаться проникнуть внутрь. Для чего она предназначена?
– Это боковой вход для лавочников. Разумеется, ночью он заперт.
– Вам когда-нибудь приходилось поднимать такую тревогу?
– Никогда, – ответил наш клиент.
– Вы держите в доме столовое серебро или еще что-нибудь, что может привлечь грабителей?
– Нет, ничего ценного.
Холмс завернул за угол дома, засунув руки в карманы и с необычным для него беспечным видом.
– Кстати, – обратился он к Джозефу Гаррисону. – Кажется, вы нашли место, где взломщик перебрался через забор. Давайте посмотрим!
Дородный молодой человек привел нас к забору. Верхняя часть одной из планок треснула, и кусочек дерева свисал вниз. Холмс оторвал его и осмотрел с критическим видом.
– Думаете, это случилось прошлой ночью? Этот кусок отломан уже давно, вам не кажется?
– Может быть.
– По другую сторону забора тоже нет никаких следов от прыжка. Кажется, здесь нам не найти ничего полезного. Давайте вернемся в спальню и поговорим.
Перси Фелпс шел очень медленно, опираясь на руку своего будущего шурина. Холмс быстро пересек газон, и мы оказались у открытого окна спальни гораздо раньше, чем подошли остальные.
– Мисс Гаррисон, – очень серьезным и настоятельным тоном сказал Холмс. – Вы должны оставаться здесь в течение всего дня. Ни в коем случае не уходите отсюда до вечера. Это крайне важно.
– Конечно, мистер Холмс, если вы так хотите, – удивленно промолвила девушка.
– Когда пойдете спать, заприте дверь этой комнаты снаружи и возьмите ключ с собой. Обещайте, что сделаете это.
– Но как же Перси?
– Он поедет в Лондон вместе с нами.
– А я должна остаться здесь?
– Это ради его же блага. Вы можете оказать ему большую услугу. Быстрее же, обещайте!
Она успела быстро кивнуть, когда подошли остальные.
– Что ты грустишь там, Энни? – воскликнул ее брат. – Выходи на солнышко!
– Спасибо, Джозеф, я останусь здесь. У меня немного болит голова, а в этой комнате прохладно и тихо.
– Что вы предлагаете теперь, мистер Холмс? – спросил наш клиент.
– За расследованием этого незначительного происшествия мы не должны упускать из виду наше главное дело. Вы очень поможете мне, если поедете в Лондон вместе с нами.
– Прямо сейчас?
– Так скоро, как будет удобно для вас. Скажем, через час.
– Я чувствую себя вполне нормально, но будет ли от меня какая-то польза?
– Самая большая, какую только можно представить.
– Может быть, вы хотите, чтобы я остался ночевать в Лондоне?
– Я только что собирался предложить вам это.
– Тогда, если мой ночной знакомец снова явится ко мне с визитом, он обнаружит, что птичка улетела из клетки. Мы в вашем распоряжении, мистер Холмс, но вы должны точно сказать нам, что нужно сделать. Может быть, вы предпочтете, чтобы Джозеф отправился с нами и присмотрел за мной?
– В этом нет необходимости. Как вы знаете, мой друг Ватсон – врач, и он позаботится о вас. С вашего позволения, мы устроим здесь ланч и отправимся в город втроем.
Так мы и поступили. По уговору с Холмсом мисс Гаррисон отказалась покидать спальню. Я не мог постичь цель маневров моего друга, если он не имел в виду разлучить девушку с Фелпсом, который был обрадован укреплением своего здоровья и возможностью действовать, он разделил с нами поздний завтрак в столовой. Однако Холмс заготовил для нас еще более поразительный сюрприз: добравшись с нами до станции и посадив в вагон, он спокойно объявил, что не собирается уезжать из Уокинга.
– Мне нужно прояснить несколько мелких подробностей перед отъездом, – сказал он. – В некотором отношении, мистер Фелпс, ваше отсутствие даже поможет мне. Ватсон, вы меня очень обяжете, если по прибытии в Лондон сразу же отправитесь с нашим другом на Бейкер-стрит и останетесь с ним до моего появления. Очень удачно, что вы старые школьные товарищи, поэтому вам будет о чем поговорить. Мистер Фелпс может занять свободную спальню, а я присоединюсь к вам перед завтраком. Есть поезд, который доставит меня на вокзал Ватерлоо в восемь утра.
– А как же наше расследование в Лондоне? – сокрушенно спросил Фелпс.
– Мы займемся им завтра. Думаю, сейчас мое присутствие здесь будет более полезным.
– Скажите в Брайарбрэ, что я надеюсь вернуться завтра вечером! – крикнул Фелпс, когда состав начал отъезжать от платформы.
– Я вряд ли вернусь в Брайарбрэ, – ответил Холмс и весело помахал вслед уходящему поезду.
По дороге мы с Фелпсом обсудили этот неожиданный поворот событий, но так и не нашли разумного объяснения.
– Полагаю, он хочет выяснить причину вчерашнего взлома… если речь идет о взломщике, – сказал Фелпс. – Лично я не верю, что это был обыкновенный вор.
– Что же вы думаете?
– Вы можете объяснить это нервным расстройством, но я убежден, что вокруг меня разворачивается хитроумная политическая интрига и с какой-то необъяснимой целью заговорщики покушаются на мою жизнь. Понимаю, это звучит высокопарно и даже нелепо, но примите во внимание факты! С какой стати вору взламывать окно спальни без надежды на поживу и почему он приходит с длинным ножом в руке?
– Вы уверены, что это была не обычная воровская отмычка?
– О нет, это был нож. Я видел отчетливо, как блеснуло лезвие.
– Но зачем кому-то понадобилось с такой враждебностью преследовать вас?
– В том-то и вопрос.
– Что ж, если Холмс разделяет ваше мнение, это объясняет его поступок. Если ваша гипотеза верна и если он сможет задержать человека, который угрожал вам вчера ночью, то это будет большой шаг на пути к похитителю морского договора. Нелепо предполагать, что у вас есть сразу два врага, один из которых обкрадывает вас, а другой покушается на вашу жизнь.
– Но Холмс сказал, что он не собирается возвращаться в Брайарбрэ.
– Мы с ним уже довольно давно знакомы, – сказал я. – Если он что-то делает, значит, этому есть веская причина.
После этого наш разговор перешел на другие темы, но у меня выдался утомительный день, а Фелпс был еще слаб после долгой болезни, и тяжкие удары судьбы сделали его нервным и раздражительным. Я тщетно пытался пробудить в нем интерес к Афганистану, к Индии, к общественным проблемам и прочим делам, лишь бы вывести его мысли из наезженной колеи. Он неизменно возвращался к похищенному договору, строил догадки и высказывал предположения, чем занимается Холмс, какие шаги предпринимает лорд Холдхерст и какие новости мы можем узнать завтра утром. На исходе дня его нервное возбуждение приобрело тягостный вид.
– Вы полностью доверяете Холмсу? – спрашивал он.
– Я видел, как он делал замечательные вещи.
– Но ему никогда не приходилось проливать свет на такое темное дело?
– Он решал загадки, где было меньше путеводных нитей, чем в вашем деле.
– Но тогда на кону не стояли такие высокие интересы?
– Это мне неизвестно. Зато я осведомлен о том, что он защищал жизненно важные интересы трех королевских домов Европы[60].
– Но вы хорошо знаете его, Ватсон. Для меня он непостижимый человек, и я не представляю, с какой стороны к нему подступиться. Как вы думаете, он еще надеется на успех?
– Он ничего не сказал.
– Это дурной знак.
– Напротив. Я заметил, что когда Холмс теряет след, он обычно говорит об этом. Зато когда он идет по следу, но еще не вполне уверен, что это правильный путь, он становится особенно молчаливым. Друг мой, мы не поможем делу, если будем терзаться сомнениями. Давайте ложиться спать, а завтра встанем с новыми силами и посмотрим, что нам принесет следующий день.
Наконец я убедил Фелпса последовать моему совету, хотя и понимал, что в нынешнем возбужденном состоянии он едва ли сможет выспаться. Его настроение оказалось заразительным, и я сам ворочался в постели до глубокой ночи, размышляя над этой странной проблемой и придумывая десятки теорий, одну невероятнее другой. Почему Холмс остался в Уокинге? Почему он попросил мисс Гаррисон оставаться в спальне больного в течение всего дня? Почему он постарался утаить от обитателей Брайарбрэ, что собирается остаться рядом с ними? Я ломал голову в попытке найти объяснение всем этим фактам, пока сон наконец не одолел меня.
Проснувшись в семь часов, я сразу же пошел к Фелпсу и увидел его измученным и осунувшимся после бессонной ночи. Первым делом он спросил меня, не приехал ли Холмс.
– Он будет, когда обещал, – ответил я. – Ни минутой раньше или позже.
И я не ошибся: вскоре после восьми утра к дверям подкатила двуколка, из которой вышел наш друг. Мы стояли у окна и видели, что его левая рука забинтована, а лицо очень мрачное и бледное. Он вошел в дом, но поднялся наверх лишь спустя некоторое время.
– Он выглядит как человек, потерпевший поражение, – сказал Фелпс.