Я был вынужден признать, что он прав.
– Должно быть, ключ к этому делу, в конце концов, находится здесь, в городе, – сказал я.
Фелпс застонал.
– Не знаю почему, – сказал он, – но я так надеялся на его возвращение! Что могло с ним случиться? Вчера его рука не была перевязана.
– Вы не ранены, Холмс? – спросил я, когда мой друг вошел в комнату.
– А, это лишь царапина из-за собственной неосторожности, – ответил он, раскланявшись с нами. – Мистер Фелпс, ваше дело – одно из самых темных, которые мне приходилось расследовать.
– Я опасался, что оно покажется вам непосильным.
– Но оно наделило меня чрезвычайно ценным опытом.
– Эта повязка свидетельствует о приключениях, – заметил я. – Вы расскажете нам, что случилось?
– После завтрака, мой дорогой Ватсон. Не забывайте, что с утра я проделал уже тридцать миль по свежему воздуху Суррея. Полагаю, на мое объявление о кебе так никто и не откликнулся? Что ж, не стоит надеяться на постоянное везение.
Стол был накрыт, и только я собрался позвонить, вошла миссис Хадсон с чаем и кофе. Спустя несколько минут она принесла приборы, и мы сели за стол: Холмсу не терпелось поесть, я изнывал от любопытства, а Фелпс пребывал в самом подавленном состоянии.
– Миссис Хадсон на высоте положения, – сказал Холмс, открывая блюдо с курицей и приправой карри. – Ее кулинарное искусство немного ограничено, но, как истинная шотландка, она понимает толк в хорошем завтраке. Что у вас там, Ватсон?
– Яичница с ветчиной, – ответил я.
– Прекрасно! Что предпочитаете, мистер Фелпс: курицу с карри, яичницу или что-нибудь еще?
– Благодарю вас, я ничего не могу есть, – сказал Фелпс.
– Ну-ну! Отведайте блюдо, которое стоит перед вами.
– Спасибо, но я действительно ничего не хочу.
– Ну что ж, – продолжал Холмс с озорным огоньком в глазах. – Тогда надеюсь, вы не откажетесь помочь мне?
Фелпс поднял крышку, вскрикнул от неожиданности и побелел, как тарелка, к которой был прикован его взгляд. В центре тарелки лежал небольшой свиток синевато-серой бумаги. Фелпс схватил его, жадно пробежал глазами и пустился в безумный пляс по комнате, прижимая документ к груди и голося от восторга. Потом он упал в кресло, настолько обессиленный бурным проявлением чувств, что нам пришлось влить в него порцию бренди, чтобы он не потерял сознание.
– Полно вам! Полно! – успокаивающе приговаривал Холмс, похлопывая его по плечу. – С моей стороны было нехорошо преподносить вам такой сюрприз, но Ватсон скажет вам, что иногда я не могу удержаться от драматических жестов.
Фелпс схватил его руку и поцеловал ее.
– Господи, благослови вас! – вскричал он. – Вы спасли мою честь!
– Видите ли, моя честь тоже была поставлена на карту, – сказал Холмс. – Уверяю вас, мне так же ненавистна мысль о провале расследования, как и вам – о невыполненном важном поручении.
Фелпс спрятал драгоценный документ глубоко во внутренний карман пиджака.
– Я не смею больше отвлекать вас от завтрака, но сгораю от желания узнать, как вам удалось заполучить договор и где он находился.
Шерлок Холмс выпил чашку кофе и приступил к яичнице с ветчиной. Потом он встал, закурил трубку и устроился в своем кресле.
– Я расскажу все по порядку, – сказал он. – Попрощавшись с вами на станции, я совершил чудесную прогулку по живописному ландшафту Суррея к замечательной деревушке под названием Рипли, где выпил чаю в гостинице, а также наполнил свою фляжку и положил в карман пакет с бутербродами. Там я оставался до вечера, а потом снова направился в Уокинг и вскоре после захода солнца оказался на дороге перед усадьбой Брайарбрэ. Я подождал, пока дорога не опустеет – по-моему, там в любое время мало прохожих, – и перелез через забор.
– Но ворота, несомненно, были открыты! – выпалил Фелпс.
– Да. Но в таких случаях у меня особые пристрастия. Я выбрал место, где стоят три ели; под этим прикрытием можно перебраться через забор, не оставив ни малейшей возможности увидеть себя со стороны дома. Я опустился на четвереньки в кустах на другой стороне и пополз дальше – о чем свидетельствует печальное состояние моих брюк, – пока не подобрался к зарослям рододендронов прямо напротив окна вашей спальни. Здесь я присел на корточки и стал ждать дальнейшего развития событий.
Портьера в комнате не была опущена, и я видел, как мисс Гаррисон сидит и читает за столом. В четверть одиннадцатого она закрыла книгу, заперла ставни и ушла. Я слышал, как она захлопнула дверь, и был вполне уверен, что она повернула ключ в замке.
– Ключ! – воскликнул Фелпс.
– Да, я попросил мисс Гаррисон, когда она пойдет спать, запереть дверь снаружи и взять ключ с собой. Она точно выполнила мои указания, и нет сомнений, что без ее содействия договор не лежал бы сейчас в кармане вашего пиджака. Итак, она ушла, свет погас, а я продолжал сидеть на корточках за кустом рододендрона.
Ночь выдалась чудесная, и все же мое бдение было очень утомительным. Конечно, напряженное ожидание было сродни чувствам охотника, который лежит у ручья и поджидает крупную дичь. Ждать пришлось долго, Ватсон, почти так же долго, как мы с вами ждали в той смертоносной комнате, когда старались решить загадку «пестрой ленты». Часы в церкви Уокинга отбивали каждую четверть часа, и мне не раз казалось, что они остановились. Наконец около двух часов ночи я вдруг услышал тихий звук отодвигаемого засова и скрежет ключа в замочной скважине. Секунду спустя дверь для прислуги отворилась, и мистер Джозеф Гаррисон вышел на крыльцо, залитое лунным светом.
– Джозеф! – воскликнул Фелпс.
– Он был без шляпы, но носил переброшенный через плечо черный плащ, которым мог моментально прикрыть лицо при любой тревоге. Он прокрался на цыпочках в тени под стеной, а когда приблизился к окну, то просунул в щель между створок нож с длинным лезвием и отодвинул шпингалет. Затем он распахнул окно, сунул нож между ставнями, поднял щеколду и открыл их.
Из своей засады я прекрасно видел, что творится в комнате, и мог следить за каждым его движением. Он зажег две свечи, стоявшие на каминной полке, пересек комнату и завернул угол ковра рядом с входной дверью. Потом он наклонился и поднял квадратный кусок половой доски, какие обычно оставляют для водопроводчиков, чтобы они могли дотянуться до сочленений труб. В данном случае речь шла о Т-образном сочленении главной газовой трубы с ответвлением, ведущим вниз на кухню. Из этого тайника он извлек небольшой бумажный сверток, вставил доску на место, вернул ковер на прежнее место, задул свечи и сошел с подоконника прямо в мои объятия, так как я уже поджидал его у окна.
Наш господин Джозеф оказался гораздо более злобным, чем мне представлялось. Он замахнулся на меня ножом, и мне пришлось дважды врезать ему и порезать костяшки пальцев о его нож, прежде чем я одержал верх. Он сверлил меня кровожадным взглядом из единственного глаза, которым мог видеть после того, как мы закончили, но все же прислушался к голосу рассудка и отдал документ. Тогда я отпустил его, однако утром телеграфировал Форбсу все подробности нашей встречи. Если он окажется достаточно проворным и поймает эту птицу, тем лучше для полиции. Но если – как я обоснованно полагаю – гнездо опустеет еще до его появления, тем лучше для правительства. Мне представляется, что лорду Холдхерсту и мистеру Перси Фелпсу было бы гораздо удобнее, если бы это дело не дошло до уголовного суда.
– Боже мой! – выдохнул наш клиент. – Вы хотите сказать, что в течение всех этих долгих и мучительных десяти недель договор находился со мной в одной комнате?
– Так оно и было.
– А Джозеф! Вор и негодяй!
– Гм! Боюсь, что Джозеф – гораздо более сложный и опасный тип, чем можно судить по его внешности. Судя по тому, что я услышал от него сегодня ночью, он понес большие убытки на биржевых спекуляциях и был готов на все, чтобы поправить свое положение. Будучи законченным эгоистом, он поступился счастьем своей сестры и вашей репутацией, как только представилась удобная возможность.
Перси Фелпс поник в своем кресле.
– У меня голова идет кругом, – пробормотал он. – Вы совершенно ошеломили меня.
– Ваше дело было трудно раскрыть главным образом из-за слишком большого количества улик, – назидательным тоном заметил Холмс. – Важные нити были скрыты под переплетением второстепенных и незначительных. Из всех имеющихся фактов нам пришлось выбирать лишь те, которые мы считали существенными, а потом складывать их воедино и восстанавливать картину событий. Я заподозрил Джозефа еще тогда, когда вы сказали, что в тот вечер собирались ехать домой вместе с ним. Поэтому казалось вполне вероятным, что он, хорошо знавший, где находится ваша комната в министерстве иностранных дел, мог зайти за вами по пути. Когда я услышал, что кто-то пытается проникнуть в спальню, где никто, кроме Джозефа, не мог ничего спрятать (вы сами рассказали, как Джозефа выдворили оттуда, когда вы вернулись домой вместе с доктором), мое подозрение переросло в уверенность – особенно притом, что попытка взлома была предпринята в первую же ночь, когда вы отослали сиделку. Это доказывало, что взломщик был хорошо знаком с вашими домашними делами.
– Как же я был слеп!
– Вот главные факты в том порядке, как мне удалось их выстроить: Джозеф Гаррисон вошел в здание министерства со стороны Чарльз-стрит и, зная дорогу, прошел в вашу комнату сразу же после того, как вы вышли оттуда. Не застав никого на месте, он воспользовался звонком и в то же мгновение заметил договор, лежавший на столе. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что случай отдает ему в руки документ огромной государственной важности. Он сунул договор в карман и немедленно ушел. Как вы помните, прошло несколько минут, прежде чем сонный швейцар обратил ваше внимание на звонок, и этого времени было как раз достаточно, чтобы вор успел скрыться.
Он уехал в Уокинг первым же поездом. Изучив свой трофей и убедившись, что это в самом деле вещь огромной ценности, он спрятал документ, как ему показалось, в самом надежном месте. Через день-другой он собирался забрать договор и отнести во французское посольство или в другое место, где ему могли бы предложить самую высокую цену. Но тут пришла пора вашего внезапного возвращения. Его без предупреждения выставили из комнаты, и начиная с этого времени в ней всегда находились по меньшей мере два человека, мешавших ему забрать свое сокровище. По-видимому, такое положение вещей приводило его в ярость, но в конце концов он решил, что настал его час. Он попытался проникнуть в спальню, однако ваша бессонница расстроила его планы. Наверное, вы помните, что в тот вечер вы не выпили свою обычную микстуру.