Спустя несколько месяцев нам в руки попала любопытная вырезка из одной будапештской газеты. В ней рассказывалось о трагической гибели двух англичан, путешествовавших в сопровождении женщины. Похоже, эти двое господ что-то не поделили между собой, вспыхнувшая ссора закончилась поножовщиной, и в результате оба погибли. К такому выводу пришла венгерская полиция, но Холмс, кажется, до сих пор считает, что тот, кто сумеет разыскать гречанку, узнает правду о том, как она отомстила за себя и за своего несчастного брата.
Дело десятоеМорской договор
Последовавший за моей свадьбой июль ознаменовался тремя интересными делами, в которых мне посчастливилось сотрудничать с Шерлоком Холмсом и узнать кое-что новое о его знаменитом методе. В моих записях они проходят под заголовками «Второе пятно», «Морской договор» и «Усталый капитан». Первое из них, впрочем, затронуло сферы столь высокие и коснулось интересов такого количества первых лиц королевства, что вынести его на суд общественности будет невозможно очень долго. Однако еще ни одно из дел, в расследовании которых участвовал Холмс, не иллюстрировало столь ярко всю глубину его аналитических способностей и не поражало столь сильно всех, кто в те минуты находился рядом с ним. Я до сих пор почти слово в слово помню разговор, в котором Холмс описывал подробности этого дела месье Дюбюку из французской полиции и Фрицу фон Вальдбауму, знаменитому сыщику из Данцига: оба, расследуя это дело, направились по ложному следу. Однако поведать эту историю публике можно будет никак не раньше наступления нового века. Пока же я расскажу о втором из этих дел. В определенные моменты оно могло затронуть интересы всей страны и было отмечено некоторыми особенностями, которые возвели его в разряд уникальных.
Еще в школьные годы я дружил с одним парнем по имени Перси Фэлпс. Он хоть и был примерно того же возраста, что и я, в школу поступил двумя годами раньше. Это был очень одаренный мальчик. Он побеждал на всех школьных конкурсах и в конце концов заработал стипендию, которая позволила ему продолжить обучение в Кембридже. Помню, о Перси всегда говорили, что у него очень большие связи. Даже когда мы были совсем еще мальчишками, я уже знал, что его дядя по материнской линии – лорд Холдхерст, выдающийся политик, представитель партии консерваторов. Однако подобное родство мало чем помогло Перси в школе. Наоборот, нам доставляло особенное удовольствие гонять его по всей игровой площадке или подстраивать ему всякие мелкие пакости. Но когда мы вступили во взрослую жизнь, все изменилось. До меня как-то дошли слухи, что таланты и связи помогли Перси занять теплое местечко в Министерстве иностранных дел, и после этого я практически забыл о его существовании, пока однажды не получил следующее письмо:
«Брайарбрэй, Уокинг.
Дорогой Ватсон, не сомневаюсь, что Вы еще помните Головастика-Фэлпса, который учился в пятом классе, когда Вы ходили в третий. Возможно, Вы также слышали, что благодаря влиянию моего дяди я получил хорошее место в Министерстве иностранных дел и вел спокойную жизнь уважаемого человека, пока не произошло несчастье, которое грозит поставить крест на моей карьере.
Бесполезно пытаться описать все подробности этого ужасного события на бумаге. Если Вы не откажете в моей просьбе, я лучше перескажу Вам все на словах. Последние девять недель я лежал в постели с нервной лихорадкой. Оправился я совсем недавно и поэтому еще очень слаб. Как Вы думаете, Ваш друг мистер Шерлок Холмс не откажется приехать и выслушать меня? Мне бы очень хотелось получить его совет относительно этого дела, хоть в полиции меня и уверяли, что помочь мне не сможет уже никто. Прошу Вас, попытайтесь уговорить его приехать, и как можно скорее. Пока надо мной висит этот дамоклов меч[111], каждая минута ожидания кажется мне часом. Скажите мистеру Холмсу, что я не обратился к нему за помощью раньше не потому, что сомневался в его способностях, а лишь из-за того, что от этого удара потерял голову. Но теперь я снова в состоянии рассуждать здраво, хоть и не отваживаюсь много думать о том, что произошло, потому что боюсь возвращения болезни. Я все еще так слаб, что, как видите, не могу удержать в руке перо, и письмо пишут под мою диктовку. Пожалуйста, попробуйте уговорить Холмса приехать.
Ваш старый школьный друг,
Что-то тронуло меня в этом письме, возможно, то, как жалобно Перси просил привезти Холмса. В общем, я так растрогался, что в любом случае постарался бы как-то помочь ему, но мне-то, разумеется, было известно, как сильно Холмс любит свое дело и что, помогая клиентам, он испытывает радость не меньшую, чем те, кто получает от него помощь. Моя жена согласилась, что нельзя терять ни минуты и нужно как можно скорее обратиться к нему с этим делом, так что не прошло и часа после завтрака, как я снова оказался в нашей старой квартире на Бейкер-стрит.
Холмс сидел в халате за приставным столиком и был всецело поглощен какими-то химическими опытами. В большой реторте, закрепленной над горящей голубоватым пламенем бунзеновской горелкой, бешено кипела жидкость, ее дистиллированные капли стекали в двухлитровую емкость. Когда я вошел, мой друг лишь на секунду оторвал глаза от интересного процесса. Поняв, что происходит нечто важное, я уселся в кресло и стал ждать. Из нескольких сосудов Холмс взял пипеткой образцы жидкостей, смешал их в отдельной пробирке и поставил ее на столик. В правой руке он держал полоску лакмусовой бумаги.
– Вы пришли в самый ответственный момент, Ватсон, – сказал он. – Если эта бумажка останется синей, все хорошо.
Если покраснеет, это будет означать, что кто-то расстался с жизнью. – Он опустил бумагу в пробирку, и она тут же окрасилась в бледный грязновато-малиновый цвет. – Гм! Я так и думал! – воскликнул Холмс. – Еще пару секунд, Ватсон, и я буду к вашим услугам. Табак в персидской туфле. – Он повернулся к столику и написал несколько записок, которые вручил мальчику-лакею с указанием отнести их на телеграф. После этого с видом человека, покончившего с важным делом, Холмс опустился в кресло напротив меня, подтянул к себе колени и сцепил пальцы на длинных худых голенях.
– Самое обычное убийство, – сказал он. – Вы, надеюсь, принесли что-то поинтересней. Ватсон, вы настоящий вестник преступлений. Ну, рассказывайте, что у вас.
Я вручил ему письмо, которое он прочитал предельно внимательно.
– Нам это мало о чем говорит, не так ли? – заметил Холмс, возвращая мне письмо.
– Да, это точно.
– И все же почерк весьма любопытный.
– Но это не его почерк.
– Вот именно. Это писала женщина.
– Вы ошибаетесь! Мужчина! – воскликнул я.
– Нет, женщина, причем женщина незаурядная. Видите ли, приступая к расследованию, важно знать, что твой клиент тесно связан с кем-то, кто обладает исключительными качествами, либо положительными, либо отрицательными. Это дело меня уже заинтересовало. Если вы готовы, отправляемся в Уокинг немедленно, – узнаем, что стряслось с этим дипломатом. Заодно и посмотрим на женщину, которой он диктовал письмо.
К счастью, мы успели на утренний поезд с Ватерлоо, так что менее чем через час увидели живописные еловые леса и вересковые луга Уокинга. Брайарбрэй оказался большим особняком с огромным участком в нескольких минутах ходьбы от станции. Мы вручили дворецкому карточки, и нас провели в просторную, со вкусом обставленную гостиную. Через минуту появился довольно тучный господин, который с радушной улыбкой направился к нам. Лет ему было, пожалуй, под сорок, но щеки у него были такие румяные, а глаза такие озорные, что он больше походил на упитанного непослушного мальчишку.
– Я так рад, что вы приехали, – сказал он, энергично пожимая нам руки. – Перси все утро о вас спрашивает. Эх, бедняга, он хватается за каждую соломинку. Его родители попросили меня встретить вас, чтобы лишний раз не волновать его.
– Нам пока еще ничего не известно об этом деле, – заметил Холмс. – А вы не член семьи.
Наш новый знакомый озадаченно воззрился на него, но потом посмотрел вниз и рассмеялся.
– Ну конечно же, это монограмма «Дж. Х.» у меня на медальоне, – сказал он. – А я уж думаю, как это вы догадались? Меня зовут Джозеф Харрисон. И поскольку Перси собирается жениться на моей сестре Энни, я все же стану его родственником, хоть и не кровным. Энни сейчас в его комнате, все эти два месяца буквально не отходит от него. Давайте, пожалуй, сразу пойдем к ним, Перси вас так ждет.
Помещение, в которое нас провели, находилось на том же этаже, что и гостиная. Судя по мебели, оно использовалось то как спальня, то как вторая гостиная. Комната утопала в цветах. На каждой полочке и в каждом углу стояли вазы с красивыми букетами. На диване рядом с открытым окном лежал бледный, изможденный молодой человек. В окно доносились насыщенные запахи сада, дул приятный летний ветер. Рядом с больным сидела женщина. Как только мы вошли, она поднялась.
– Мне уйти, Перси? – спросила она.
Он удержал ее за руку.
– Здравствуйте, Ватсон, – сердечно приветствовал меня Перси. – А вас с усами и не узнать! Думаю, вы бы меня тоже не сразу узнали. А это, наверное, ваш знаменитый друг – мистер Шерлок Холмс?
Я коротко представил их друг другу, и мы сели. Тучный молодой человек вышел из комнаты, но сестру его мой бывший школьный товарищ все еще держал за руку. Это была удивительно красивая женщина, чуть-чуть полноватая для своего невысокого роста, но с изумительной оливковой кожей, огромными темными глазами итальянки и гривой роскошных черных волос. Рядом с ней больной казался еще более бледным и измученным.
– Я не хочу вас задерживать, – сказал Перси, приподнимаясь на диване. – Поэтому сразу перейду к делу. Я был счастливым и преуспевающим человеком, мистер Холмс, собирался жениться, но произошло неожиданное и ужасное событие, которое полностью перечеркнуло мою жизнь.