Тан увернулся от вытянутых лап и пнул вампира в колено. Нога хрустнула, выгнулась в обратную сторону, и Терат повалился лицом в пол. Припомнив Паллара, тан пнул шевелящееся тело и перевернул упыря на спину. Потом поднял ногу и опустил ее на голову вампира, словно давил ядовитого гада. Голова Терата лопнула как раздавленная ягода, и серые ошметки веером брызг легли на сверкающий паркет. Обезглавленный вампир забил ногами, заворочался, пытаясь встать. Тан ударил еще раз, размазывая по полу остатки головы, и вампир, наконец, затих.
В полной тишине Сигмон отошел в сторону, вытер ногу о скомканный плащ Терата и устало опустился на одну из каменных ступеней. И только тогда зал взорвался криком. Вампиры что-то кричали, - и доброе и худое, но тан их не слушал. Он сидел и молча смотрел в пол, чувствуя, как кровь из ран сочится по новой шкуре теплыми ручейками. Он поднял разорванную руку, - рана оказалась неглубокой, но мясо разошлось в стороны, напоминая разделанную дичь. Правой рукой тан свел рваные края, отпустил… Рана осталась закрытой. Кровь не шла, осталась только на коже, густая и вязкая, словно кисель. Сигмон вскинул руку, прижал к щеке, тронул пальцами рваные края и понял - порез уже затягивается. Его раны заживали сами по себе. Он догадывался, что так и будет, но не знал, хватит ли сил, чтобы выжить после драки с вампиром. Но рискнул - и победил. Осталось только выжить.
Голова кружилась, клонилась на грудь. Тан потерял много крови, той самой драгоценной крови, которой так жаждал отведать упырь. Ему все-таки удалось добраться до еды, вот только ей он и подавился, точно так, как предсказывал Сигмон.
На плечо тана легла рука, и он вскинул голову. Арли! Она улыбалась, что-то говорила ему, но Сигмон ничего не слышал. В ушах стоял гул и плеск, как от водяной мельницы. Он слабо улыбнулся в ответ, чувствуя, как на разбитых губах лопается корка запекшейся крови, и кивнул. Арли опустилась на колени, погладила его по щеке и что-то сказала. Тан не слышал - что. Но знал, догадывался: «все будет хорошо».
К ним кто-то подошел, Сигмон поднял взгляд и увидел Шаила. Смертельно серьезный, но при том сияющий как начищенная армейская бляха, он сжимал в руке небольшой серый обруч. Сигмон догадался, что это такое и онемевшей рукой вытер кровь с лица, чтобы лучше видеть. А потом глава клана Нако поднял руку, и возложил обруч на голову вампирицы и тан понял, - теперь и вправду, все будет хорошо. И лишь тогда он позволил себе закрыть глаза и упасть вперед - прямо под ноги Арли де Сальва, новой правительнице Дарелена.
Вечернее солнце догорало за холмами, заливая багрянцем мохнатые от леса вершины. Вечер опускался на город в долине. Кое-где запалили факелы, а на площадях зажгли масляные фонари. Отсюда, с балкона самой высокой башни замка, город казался затухающим костром, где догорали уголья.
Сигмон стоял у входа на балкон, не решаясь сделать последний шаг и выйти на каменные плиты. Он смотрел в спину Арли и никак не мог решиться. Она не оборачивалась - смотрела на окровавленные закатом холмы. Вампирица знала, что тан здесь, она не могла не знать, но только куталась в длинный черный плащ и молчала.
Неделя пронеслась в мгновенье ока. Раны Сигмона затянулись за несколько часов, а на следующий день от них не осталось и следа. Его никто не лечил, никто ему не помогал. Все в замке были страшно заняты - чествовали нового правителя графства. Вернее, правительницу. За Риго послали гонцов, но пока он не вернулся, всем распоряжалась его сестра. И каждый стремился урвать хоть немножко ее внимания, сказать хоть несколько слов, поздравить, польстить - чтобы запомнили, приметили. Никто не хотел остаться в стороне.
Они виделись несколько раз. Мельком. Краткие приветствия, скупой обмен поздравлениями и ничего больше. Никто не вспоминал о том, о чем они говорили в темнице - без слов. Все стало по-другому. Но Сигмон знал - сейчас нужно было что-то сказать. Хотя бы - на прощанье.
Он не выдержал первым. Он подумал, что это, все же, не страшнее дуэли с вампиром. Но с другой стороны, он бы предпочел еще раз сойтись в схватке с Тасматом, чем первым начинать беседу. Но бесценное время уходило, и ему пора было поторопиться.
Сигмон ступил на каменные плиты, подошел к Арли, встал рядом и облокотился о перила. Она чуть наклонила голову, приветствуя гостя.
- Арли, - сказал тан, ужасаясь сам себе. - Знаешь, мне нужно уехать.
Она кивнула, не отрывая взгляда от деревьев на соседнем холме, пылающих алым светов в лучах заката.
- Так надо, - продолжал Сигмон. - Я слишком долго здесь оставался. Мне нужно в Гернию, в университет.
- Можешь отправляться, когда захочешь. На конюшне тебя ждет конь. Я распорядилась.
- Арли! - тан накрыл ее ладонь своей. - Так надо…
Вампирица отдернула руку и повернулась. Ее глаза пылали зеленым огнем, знакомым тану. Арли была в ярости.
- Убирайся, - бросила она. - Ты сделал свое дело! Тебя здесь больше ничего не держит!
- Арли!
- Тан Ла Тойя! Не забывайтесь!
Сигмон вцепился в перила так, что каменная крошка посыпалась вниз, на челядь, сновавшую по двору.
- Арли, - позвал он, и это было намного сложнее, чем ползти на одних пальцах по каменной стене. - Что изменилось? Что?
Они смотрели друг на друга и не отводили глаз, хотя Сигмону хотелось сейчас превратиться в мышь и забиться в щель. Он чувствовал себя виноватым, непонятно почему, и отчего. Арли же смотрела с яростью, глаза ее пылали и, похоже, она была не прочь обратиться в кота, что растерзает мышь.
И все же, первой сдалась она.
- Что изменилось? - тихо переспросила она и отвернулась. - Это нужно спросить у тебя, тан.
Он протянул руку и коснулся ее пальцев - по-прежнему холодных как лед.
- Почему ты дрался? - тихо спросила она. - Чтобы удержать графство для дорогого друга Риго?
- Нет. Я дрался за тебя. Ты же знаешь это.
- Так что изменилось, тан? Почему ты прячешься в покоях, почему ведешь себя как провинившийся поваренок?
Она обернулась, скрестила руки на груди, пронзила его взглядом и спросила:
- Почему ты хочешь уехать?
Тан медленно выдохнул, собираясь с силами. Потом ответил, едва размыкая застывшие губы.
- Мне надо в Гернию. Там мое спасение от этой напасти. Я надеюсь, что оно там.
- Напасти?
- От этого уродства. Помнишь, я говорил тебе про университет? Возможно, там помогут мне избавиться от этой проклятой шкуры. Надо торопиться. Мне кажется, она растет, и я становлюсь все сильнее.
- Сигмон, - прошептала Арли, и ее брови дрогнули. - Неужели… Ты правда хочешь избавиться от этой силы?
- Пойми, Арли, это - не мое. Она чужая. Сейчас я не Сигмон Ла Тойя, я нечто другое. Чудовище. Мутант. Смесь из двух половинок, одна из которых досталась мне случайно. А раз эта дрянь растет, значит, я превращаюсь в нечто такое, чему даже не знаю названия. Я боюсь, Арли. Я боюсь проснуться однажды и понять, что тан Сигмон Ла Тойя исчез навсегда… А вместо него на свет явилось чешуйчатое чудовище.
Арли схватила его за руку, сжала изо всех сил.
- Сигмон, - прошептала она. - Дело только в этом?
- Мне страшно, - признался тан. - Мне сняться кошмары…
Вампирица склонила голову и прижалась к его груди, словно прислушиваясь к биению сердца. Тан сжал ее в объятьях, зарылся носом в ее чистые волосы, завитые мелкими колечками. Теперь они выглядели намного лучше, чем тогда, в темнице. Но тан помнил их такими, какими увидел в первый раз: всклокоченные, спутанные, разбросанные по худым плечам и - прекрасные.
- Сигмон, - прошептала Арли. - Ты не оставишь меня?
- Оставлю, - ответил тан, и она вздрогнула. - Но я вернусь, слышишь? Обязательно вернусь к тебе. И это буду я, Сигмон Ла Тойя, а не чешуйчатый зверь с когтями.
- Останься. Тебе не обязательно уезжать. Сейчас все хорошо, а когда вернется Риго, все станет еще лучше.
- Сейчас - да. Но что будет потом, Арли? Мне страшно подумать о том, что однажды ты можешь обернуться и увидеть… зверя. Нет, мне надо уехать. Хотя бы ради тебя.
- Надолго?
- Еще не знаю. Я буду тебе писать, рассказывать как дела. Гонцы… Гонцы нынче работают хорошо, поверь мне. Но я не могу остаться. Я не желаю быть заложником этой твари, что пытается захватить мое тело.
- Понимаю. - Арли подняла голову, и тан увидел, что по ее щекам текут слезы. - Я тоже заложница. Ты видел все сам. Меня мучит жажда крови, я не могу выйти на улицу днем, не могу коснуться серебра. Не могу жить так, как мне хочется. За силу всегда надо платить. Но мне не нравится быть тем, кто я сейчас. Я ничего не могу с этим поделать, остается только терпеть, но…
- Но ты не меняешься, - закончил тан.
- Сигмон, я буду ждать тебя. Долго. Столько, сколько потребуется. И я…
Он наклонил голову. Поцелуй вышел долгим. А второй - еще дольше. Потом, обнявшись, они смотрели, как над холмами тают последние искры заката.
- Ты не сможешь поехать со мной? - спросил тан, заранее зная ответ.
- Нет. Из меня плохая спутница, я буду тебе только мешать. Я не смогу находится там, в том мире. Он для меня чужой и я для него чужая.
- Понимаю, - шепнул Сигмон. - Здесь я тоже чужой. Не смог бы тут жить. Здесь все относятся ко мне хорошо, но это совсем не мой мир.
- Это неправда! Тебя здесь все любят, даже толстяк Роумо.
- Послушай, Арли! Ведь вы не чудовища. Теперь я знаю, старые сказки лживы. Вы такие же, как эльфы или гномы, вы просто другой народ. Вы живете, любите, умираете… Просто вы другие.
- Другие, - согласилась вампирица. - Но гномы не едят людей. Вроде бы.
- Вы могли бы с кем-нибудь договориться, найти общий язык. А кровь покупать - поверь, нашлось бы много охотников сменять свою кровь на деньги. Ведь люди и эльфы, в конце концов, договорились. И с гномами наладилось. Конечно, была война рас, но теперь мы все живем в мире…
Сигмон вдруг припомнил полуэльфа Рона с петлей на шее и умолк.