– Ну, в итоге на счету у тебя почти что пусто, – сообщил Билл. – Я вчера заезжал в банк и говорил с Макнелли. В общем, если ты ничего не предпримешь, дом пойдет с молотка.
– Он мне больше не нужен. Пусть делают с ним, что хотят.
– Но ты сам бы мог его продать и хоть что-то выручить.
– Я не успею этим заняться – не хочу тут долго задерживаться.
– Я готов помочь тебе. А потом и деньги перешлю, куда скажешь.
– Договорились. Я подпишу нужные бумаги. Из вырученных денег оплати, пожалуйста, мой больничный счет, а остальное оставь себе.
– Нет, я не смогу.
Я пожал плечами:
– Делай, как знаешь, Билл, но только не стесняйся и возьми за услуги, сколько положено.
– Хорошо. Остаток я внесу на твой счет.
– Ладно. Спасибо. О, кстати, пока не забыл… будь добр, загляни в тумбочку, там должна лежать колода карт. Я сам дотянуться не могу, а мне они нужны.
– Конечно, о чем речь…
Билл наклонился и выдвинул ящик.
– Тут большой коричневый пакет, – сообщил он. – Наверное, туда сложили все, что у тебя было в карманах.
– Открой его, пожалуйста, и посмотри.
– Да, тут есть колода карт, – сказал Билл, залезая рукой в пакет. – Надо же, какая красивая коробка! Можно заглянуть?
– Я…
Что я мог сказать? «Нельзя»?
Билл открыл коробку.
– Красотища… – пробормотал он восхищенно. – Что-то вроде таро. Старые, да?
– Да.
– Какие холодные… Я таких никогда не видел. Ой, послушай, да ведь это ты! А разодет-то, ну прямо рыцарь какой-то! Они для чего, карты эти?
– Так, для одной жутко сложной игры, – отговорился я.
– Но если тут изображен ты, как же они могут быть старыми?
– Я не говорил, что это я. Это ты сказал.
– Ну да… Тут изображен твой предок?
– Что-то вроде того.
– Красавец… И этот, рыжий, тоже ничего себе…
– Да, пожалуй…
Билл сложил карты и убрал в коробку. Отдал мне.
– Единорог просто чудо как хорош!.. Мне, наверное, нельзя было трогать, да?
– Да нет, ничего страшного.
Билл вздохнул, откинулся на спинку стула, заложил руки за голову.
– Странный ты все-таки человек, – проговорил он задумчиво. – Есть в тебе что-то непонятное, Карл. Моя-то жизнь сам знаешь какая. А меня так интересуют всякие тайны, загадки. Я с настоящими фокусниками никогда так близко не сталкивался.
– Так ты меня в фокусники записал? – усмехнулся я. – Только из-за того, что подержал в руках холодную колоду?
– Да нет, – смутился Билл. – Это так, пикантность некая… Дело, конечно, не мое – ну то, чем ты занимался в последние годы, но последний случай… Ничего понять не могу.
– То есть?
– После того как я тебя доставил сюда и отвез Алису домой, я вернулся к твоему дому – думал, может, на месте разберусь, что с тобой стряслось. Снег уже перестал идти, и твой след был хорошо виден. Он тянулся по двору и вокруг дома. – Я кивнул. – Но это ты полз, это понятно. Никаких же следов – ни твоих, ни чьих-то еще к дому не вело. Да и от дома тоже. Ничто не говорило о том, что тот, кто тебя ранил, ушел оттуда.
Я усмехнулся:
– Что, думаешь, я сам себя пырнул?
– Нет, нет, конечно. В доме никакого оружия не было. Я пошел по кровавому следу и попал в спальню, к твоей кровати. У меня с собой только фонарик был, но от того, что я там увидел, у меня просто голова кругом пошла. Такое впечатление, что ты появился прямо там, на кровати, истекая кровью, а потом как-то поднялся и пополз.
– Нет, это невозможно. – Я покачал головой.
– Но следов-то больше не было никаких, вот дело-то в чем!
– Может, снегом замело?
– А твой след остался? – Билл покачал головой. – Нет, не получается. Надеюсь, ты когда-нибудь надумаешь и расскажешь мне, что случилось на самом деле.
– Постараюсь не забыть, – сказал я.
– Хорошо, – кивнул Билл. – Только у меня странное чувство… Может быть, я тебя никогда больше не увижу. Знаешь, я себя ощущаю второстепенным актером в мелодраме, который томится за кулисами, толком не зная, что происходит на сцене.
– Прекрасно понимаю, – сказал я. – Моя собственная роль понуждает меня порой бросаться на поиски автора этой идиотской пьесы. А ты попробуй посмотреть на дело иначе: таинственные истории редко оказываются такими, какими их себе представляешь. Как правило, все оказывается просто и пошло, и, когда правда раскрывается, остаются одни мотивы – примитивнее некуда. Гадать и пребывать в иллюзиях порой намного приятнее.
Билл улыбнулся:
– Ты говоришь, как всегда. И все-таки бывали случаи, когда ты начинал проговариваться. Несколько раз…
– Что это мы со следов на меня перескочили? – оборвал я Билла. – А я как раз вспомнил: просто я пришел в дом тем же путем, что и выбирался оттуда. И, наверное, когда полз, стер следы, что вели к дому.
– Неплохо, – кивнул Билл. – И тот, что на тебя напал, тем же путем в дом проник?
– Наверное.
– Замечательно, – сказал Билл. – Ты великий мастер ликвидировать любые сомнения. Но у меня все-таки такое чувство, что основная масса улик говорит о волшебстве.
– О волшебстве?! Да что ты! Странность – еще куда ни шло. Тут все зависит от интерпретации.
– Или от семантики. Ты полицейский отчет об аварии читал?
– Нет. А ты?
– Ага! А что, если его подробности более чем странны? Ты тогда оставишь за мной слово «волшебство»?
– Идет.
– И ответишь на один вопрос?
– Не знаю, смотря что за вопрос.
– Вопрос простой. Ответить можешь «да» или «нет».
– Ладно, договорились. Ну, так что там было, в отчете?
– Там записано, что после сообщения об аварии к месту происшествия была послана дежурная машина. На месте происшествия полицейские увидели странно одетого человека – он оказывал тебе первую помощь. Незнакомец утверждал, что вытащил тебя из свалившейся в озеро машины. Было похоже на то – он тоже промок до нитки. Мужчина среднего роста, худой, рыжеволосый, в одежде зеленого цвета. Один из полицейских отметил, что он напомнил ему кого-то из героев фильма про Робин Гуда. Назвать себя отказался, не захотел проследовать в полицейский участок и сделать какое-либо заявление. Когда полицейские стали настаивать, чтобы незнакомец поехал с ними, он громко свистнул, и откуда ни возьмись появилась белая лошадь. Тогда он вскочил на нее верхом и ускакал. С тех пор его в этих краях не видели.
Я рассмеялся. Стало больно, но сдержаться было невозможно.
– Будь я проклят… – проговорил я, морщась от боли. – Все мало-помалу проясняется.
Билл несколько мгновений смотрел на меня в упор.
– Правда? – спросил он наконец.
– Да, – кивнул я. – Похоже на то. – Пожалуй, стоило попасть под нож и вернуться ради всего, что я сегодня узнал.
– Странный порядок событий… – произнес Билл и потер подбородок.
– Пожалуй, – согласился я. – Зато во всем, чего я раньше не знал, порядок восстанавливается. Одно это стоит моего признания, хотя оно и ненамеренное.
– Это все из-за того парня на белой лошади?
– Отчасти, отчасти… Билл, скоро я отсюда исчезну.
– Скоро не получится.
– Все равно… Те бумаги, про которые ты говорил… Лучше, чтобы я их подписал сегодня.
– Ладно, заеду во второй половине дня, привезу. Только… мне бы не хотелось, чтобы ты каких-нибудь глупостей натворил.
– Уверяю тебя, с каждой минутой я все более осторожен и предусмотрителен.
– Надеюсь, – вздохнул Билл, защелкнул замочек портфеля и встал. – Ну, отдыхай. С доктором я все улажу и обязательно завезу бумаги.
– Еще раз спасибо.
Я пожал руку Билла.
– Да, кстати! – вспомнил он. – Ты ведь согласился ответить на один вопрос.
– Да, верно, согласился. Что за вопрос?
– Ты – человек? – спросил Билл, не выпуская мою руку. Лицо его было совершенно спокойно.
Я хотел было усмехнуться, но передумал.
– Не знаю… Я… На самом деле… Конечно, да! Что за идиотский… о, черт! Ты серьезно спрашиваешь? А я обещал ответить честно? – Я прикусил губу и на мгновение задумался. – Знаешь, я так не думаю.
– Я тоже, – кивнул Билл и улыбнулся. – Мне-то все равно. Но вдруг тебе не все равно – из-за того, что кто-то понимает, что ты не такой, как все, а ему это безразлично.
– Спасибо, Билл. Я этого не забуду.
– Ладно. Увидимся.
– Пока.
Глава 9
День клонился к вечеру. От меня только что ушел полицейский. Я лежал и чувствовал себя намного лучше, и это меня радовало. В общем, лежал себе, полеживал и размышлял о том, как опасно жить в Амбере. И Брэнда и меня пытались отправить на тот свет с помощью излюбленного семейного оружия. Кому из нас пришлось хуже? Наверное, Брэнду. Ему, похоже, прямо в почку угодили, а ведь он и до ранения был не в лучшем состоянии.
До появления сотрудника из конторы Билла, который вручил мне на подпись бумаги, я ухитрился встать и пару раз пройтись по палате туда и обратно. Мне было важно выяснить, на что я способен, – это никогда не лишнее. Поскольку я умел поправляться намного быстрее жителей этой Тени, то, по моим подсчетам, я уже должен был вставать и немного ходить, как обычный больной сумел бы через пару дней после ранения. Это мне удалось. Было больно, в первый раз сильно кружилась голова, но во второй раз ходить стало легче. Ну, хоть что-то. Теперь я снова лежал в кровати и, как я уже сказал, чувствовал себя гораздо лучше.
Я десятки раз тасовал колоду, раскладывал солитер, играл сам с собой, гадал и читал двусмысленные предсказания судьбы, глядя на знакомые до боли лица. И всякий раз с трудом удерживал себя от искушения связаться с Рэндомом, рассказать ему про то, что со мной стряслось, спросить у него, как там у них дела, что нового. «Позже, – твердил я себе. – Каждый час там – это два с половиной здесь. А каждые два с половиной часа здесь для тебя – все равно что семь или восемь для обычных смертных. Отвлекись. Лежи. Думай. Регенерируй».
И вот тогда, когда за окном стемнело (это было после обеда, и я уже успел выложить молодому, гладко выбритому молодчику из полиции все, что собирался выложить, а он мне не то поверил, не то – нет, но был подчеркнуто вежлив, лишних вопросов не задавал и надолго не задержался)… Ну так вот, странные вещи стали происходить сразу же после того, как ушел полицейский. Я лежал и думал, не заглянет ли доктор Бейли проверить, как я соблюдаю постельный режим, размышлял обо всем, что рассказал мне Билл, пытался соединить подробности его рассказа со всем тем, что я знал, или с тем, о чем только догадывался. И вдруг…