Билл открыл портфель и добыл папку в матерчатой обложке. Раскрыл на коленях, выложил несколько желтоватых страниц, исписанных аккуратным почерком. Взял первый лист, сверился с записями и наконец сказал:
– После того как ты сбежал из больницы в Олбани и угодил в аварию, Брандон, скорее всего, исчез, и…
– Стоп! – оборвал я Билла.
– Что такое?
– Не тот порядок, и место не то. Сперва была автокатастрофа, да и «Гринвуд» находится не в Олбани.
– Знаю, – кивнул Билл. – Но я говорил о санатории Портера. Там ты пробыл два дня, а потом удрал, в тот же день попал в аварию, тогда тебя и привезли сюда. Затем на сцене появилась твоя сестра Эвелин. Она упросила, чтобы тебя перевезли в «Гринвуд». Там ты пробыл две недели и снова отбыл по собственной воле. Верно?
– Отчасти, – сказал я. – Особенно последнее. Я уже говорил доктору, у меня неладно с памятью. Два дня перед аварией не помню совсем. Что-то такое насчет Олбани вспоминаю, звенит какой-то звоночек, но все как в тумане. Просветишь меня?
– Конечно, – кивнул Билл. – И очень может быть, это как раз имеет отношение к состоянию твоей памяти. Ты попал туда на основании жалобы…
– Чьей?
Билл расправил листок, присмотрелся и сообщил:
– Твоего брата, Брандона Кори. Лечащий врач – Хиллари Б. Ранд, психиатр. Еще звоночки слышишь?
– Пожалуй, что да, – сказал я. – Давай дальше.
– Ну вот на этом основании и был выписан ордер. Тебя должным образом освидетельствовали, оформили опеку и перевезли в клинику. Теперь что касается твоей памяти…
– Да?
– Я не специалист по методикам и их воздействию на память, но там, у Портера, тебя лечили электрошоком. А потом, как записано в истории болезни, ты сбежал оттуда на вторые сутки. Явно забрал свою машину с местной автостоянки и поехал домой, а по пути угодил в аварию.
– Похоже, что так, – проговорил я. – Да, так.
Поначалу, на какой-то миг, когда Билл начал рассказывать, мне показалось, что меня забросили в какую-то неправильную Тень – все вроде похоже, но не идентично. Теперь я больше так не думал. Рассказ Билла смахивал на правду. Что-то я такое помнил…
– Что касается ордера, – продолжал Билл. – Он был выдан по ложному обвинению, но тогда суд этого выяснить не смог. Настоящий доктор Ранд находился в то время в Англии, и, когда я позже связался с ним, он сказал, что никогда и не слышал о тебе. В офис доктора вломились в его отсутствие. Что интересно, второй инициал у него вовсе не «Б». И о Брандоне Кори он тоже никогда не слыхал.
– А с самим Брандоном что случилось?
– Испарился. Когда ты удрал из санатория Портера, его искали, но найти не смогли. Ну вот. Потом – авария, ты попал сюда, тебя здесь лечили. Позвонила женщина по имени Эвелин Флаумель, представилась твоей сестрой, объяснила врачам, что ты не в своем уме и что семья желает, чтобы тебя переправили в клинику «Гринвуд». В отсутствие Брандона, назначенного твоим опекуном, врачи действовали в соответствии с ее пожеланиями, поскольку более близких родственников у тебя не было. Вот как вышло, что ты попал в «Гринвуд». Через пару недель ты сбежал и оттуда, и здесь моя летопись обрывается.
– Ну и каков же теперь мой правовой статус? – поинтересовался я.
– О, тут все в ажуре, – заверил Билл. – Я переговорил с доктором Рандом и представил суду сведения, полностью отрицающие твою психическую ненормальность. Ордер аннулировали.
– Тогда почему здешний врач ведет себя так, словно я сумасшедший?
– Правда? Я об этом не подумал. Значит, в твоей здешней истории болезни исправлений нет. Надо было мне раньше с ним повидаться. Копия выписки у меня с собой. Покажу ему.
– Билл, а сколько времени прошло после моего побега из «Гринвуда» до того, как все было улажено в суде?
– Месяц, – ответил Билл. – Уже через пару недель я забил тревогу.
– Просто не могу передать, – произнес я, – как я счастлив, что ты до этого додумался. Ты мне выдал несколько кусков информации, которые могут оказаться весьма важны.
– Так приятно хоть чем-нибудь помочь другу, – улыбнулся Билл, закрыл папку и убрал в портфель. – Но знаешь… Когда все это закончится… чем бы ты ни занимался – если, конечно, тебе можно об этом говорить, – я хотел бы узнать всю историю.
– Не могу обещать, – сказал я.
– Ясно. Это я так. Кстати, ты что хочешь делать с домом?
– С моим? А что, он еще мой?
– Да, но в этом году может быть конфискован за неуплату налогов, если ты ничего не предпримешь.
– Просто удивительно, как этого не случилось раньше.
– Но ты же наделил банк правом поверенного для оплаты твоих счетов.
– Я не думал, что они станут расплачиваться за дом. Я открывал расчетный счет для оплаты коммунальных услуг. Для всякой мелочи.
– Ну в итоге на счету у тебя почти пусто, – сообщил Билл. – Я вчера заезжал в банк и говорил с Мак-Нелли. В общем, если ты ничего не предпримешь, дом пойдет с молотка.
– Он мне больше не нужен. Пусть делают с ним что хотят.
– Но ты сам бы мог его продать и хоть что-то выручить.
– Это время, которого у меня сейчас нет.
– Я готов помочь тебе. А потом и деньги перешлю, куда скажешь.
– Договорились. Я подпишу нужные бумаги. Из вырученных денег оплати, пожалуйста, мой больничный счет, а остальное оставь себе.
– Нет, я не смогу.
Я пожал плечами:
– Делай как знаешь, Билл, но только не стесняйся и возьми за услуги, сколько положено.
– Хорошо. Остаток я внесу на твой счет.
– Ладно. Спасибо. О, кстати, пока не забыл… будь добр, загляни в тумбочку, там должна лежать колода карт. Я сам дотянуться не могу, а мне они скоро понадобятся.
– Конечно, о чем речь…
Билл наклонился и выдвинул ящик.
– Тут большой коричневый пакет, – сообщил он. – Наверное, туда сложили все, что у тебя было в карманах.
– Открой его, пожалуйста, и посмотри.
– Да, тут есть колода карт, – сказал Билл, залезая рукой в пакет. – Надо же, какая красивая упаковка! Можно заглянуть?
– Я…
Что я мог сказать?
Билл открыл футляр.
– Красотища… – пробормотал он восхищенно. – Что-то вроде Таро. Старинные, да?
– Да.
– Какие холодные… Я таких никогда не видел. Ой, послушай, да ведь это ты! А разодет-то, ну прямо рыцарь какой-то! Они для чего, карты эти?
– Для одной жутко сложной игры, – отговорился я.
– Но если тут изображен ты, как же они могут быть старинными?
– Я не говорил, что это я. Это ты сказал.
– Ну да… Тут изображен твой предок?
– Что-то вроде того.
– А вот это красотка! И рыженькая тоже ничего себе…
– Да, пожалуй…
Билл сложил карты и убрал в коробку. Отдал мне.
– И единорог симпатичный… Мне, наверное, нельзя было трогать, да?
– Да нет, ничего страшного.
Билл вздохнул, откинулся на спинку стула, заложил руки за голову.
– Странный ты все-таки, – проговорил он задумчиво. – Есть в тебе что-то непонятное, Карл, сверх всей этой твоей секретной службы или как там ее, – а непонятное всегда интриговало меня. Я никогда не сталкивался так близко с настоящими тайнами.
– По-твоему, холодная колода Таро – это тайна? – усмехнулся я.
– Да нет, – смутился Билл. – Это так, просто для атмосферы… Дело, конечно, не мое – ну то, чем ты занимался в последние годы, но последний случай совсем из ряда вон.
– То есть?
– После того как я вчера доставил тебя сюда и отвез Алису домой, я вернулся к твоему дому – думал, может, на месте разберусь, что с тобой стряслось. Снег тогда уже перестал, потом начал падать снова, но твой след был хорошо виден. Он тянулся по двору и вокруг дома, от фасада. – Я кивнул. – Вот только не было никаких других следов, которые вели бы к дому, – ничего подтверждающего твое прибытие. И, кстати сказать, никаких других следов вообще, которые могли бы принадлежать твоему противнику.
Я усмехнулся:
– Что, думаешь, я сам себя пырнул?
– Нет, нет, конечно. В доме никакого оружия не было. Я пошел по кровавому следу и попал в спальню, к твоей кровати. У меня с собой только фонарик был, но от того, что я там увидел, у меня голова кругом пошла. Такое впечатление, что ты появился прямо там, на кровати, истекая кровью, а потом уполз оттуда.
– Что, конечно, невозможно.
– Но следов-то больше не было никаких, вот дело-то в чем!
– Может, снегом замело?
– А твой след остался? – Билл покачал головой. – Нет, не получается. Просто отметь себе, что ответ на этот вопрос мне тоже интересно узнать, среди прочего.
– Постараюсь не забыть, – сказал я.
– Хорошо, – кивнул Билл. – Только у меня странное чувство… Может быть, я тебя никогда больше не увижу. Знаешь, я себя ощущаю второстепенным актером в мелодраме, который томится за кулисами, толком не зная, что происходит на сцене.
– Прекрасно понимаю, – сказал я. – Сам иногда хочу содрать шкуру с автора этой пьесы. А ты попробуй посмотреть на дело иначе: таинственные истории редко оказываются такими, какими их себе представляешь. Как правило, все оказывается просто и пошло, когда правда раскрывается, остаются одни мотивы – примитивнее некуда. Гадать и пребывать в иллюзиях порой намного приятнее.
Билл улыбнулся:
– Ты говоришь как всегда. И все-таки бывали случаи, когда ты начинал проговариваться. Несколько раз…
– Что это мы со следов на меня перескочили? – оборвал я Билла. – А я как раз вспомнил: просто я пришел в дом тем же путем, что и выбирался оттуда. И, наверное, когда полз, стер следы, что вели к дому.
– Неплохо, – кивнул Билл. – И нападавший проник в дом точно так же?
– Наверное.
– Замечательно, – сказал Билл. – Ты знаешь толк в разумных сомнениях. Но я за отсутствием доказательств все равно чую нечто потустороннее.
– Потустороннее? Брось! Странное – куда ни шло. Вопрос интерпретации.
– Или семантики. Ты полицейский отчет об аварии читал?
– Нет. А ты?
– Ага. Что, если там найдется кое-что более чем странное? Ты тогда оставишь за мной слово «потустороннее»?