– Рэндом, конечно.
– Да? И ему известны подробности?
– Если тебе интересно, знает ли он, кто именно нанес удар его сыну, – проговорил я, – ответ – нет. Пока нет.
– Понятно. А еще насчет новой руки Бенедикта… Я так понял, что ты каким-то образом добыл ее в Тир-на Ног’те? Может, расскажешь поподробнее?
– Не сейчас. Давай прибережем что-нибудь для нашей следующей беседы. Уверен, ждать ее недолго.
И я ступил за порог и прикрыл за собой дверь, мысленно возблагодарив коврик.
Глава восьмая
Я посетил кухню, где организовал себе грандиозный перекус и уничтожил его. Потом направился в конюшню и подобрал молодого гнедого жеребца, некогда принадлежавшего Эрику. Вопреки этому факту, с конем мы подружились и вскоре уже спускались с Колвира по тропе, что вела в лагерь моих солдат из Тени. Пока я ехал и переваривал съеденное, в голове крутилась мешанина сведений и событий, которые обрушились на меня за последние часы. Если Амбер и правда оказался создан как результат восстания Дворкина против Двора Хаоса, значит, все мы родня тем самым силам, что теперь угрожают нам. Конечно, большой вопрос, насколько словам Дворкина вообще можно верить. И все же Черная Дорога действительно идет до самого Двора Хаоса, явно как прямой итог проведенного Брандом ритуала, каковой он разработал на основе принципов, полученных у Дворкина же. К счастью, большая условно сомнительная часть рассказа Дворкина на данный момент не имеет практического значения. Хотя у меня сложные чувства насчет собственного происхождения от Единорога…
– Корвин!
Я натянул поводья. Остановился, сосредоточился, подготавливаясь к контакту, и передо мной возник Ганелон.
– Я здесь, – откликнулся я. – А где ты добыл колоду? И как научился ею пользоваться?
– Недавно прихватил одну из ящика в библиотеке. Решил, неплохо иметь возможность срочно связаться с тобой. А пользоваться научился, просто делая как ты и все остальные: взглянуть на Козырь, думая о том, кто там нарисован, и сосредоточиться на том, чтобы мысленно с ним связаться.
– Мне давно следовало бы выдать тебе колоду, – сказал я. – Это просчет с моей стороны, и я рад, что ты его исправил. Ты сейчас просто тренируешься или что-то произошло?
– Произошло, – ответил он. – Ты сейчас где?
– Случайно как раз спускаюсь с горы в твой лагерь.
– У тебя все в порядке?
– Да.
– Прекрасно. Тогда жду. Пожалуй, не буду пробовать перетаскивать тебя сюда с помощью этой штуки, как у вас принято. Не настолько все срочно. Так и так скоро увидимся.
– Да.
Ганелон прервал контакт, и я отпустил поводья, продолжая свой путь. На миг стало досадно, что он просто не попросил колоду у меня. Потом вспомнил, что отсутствовал больше недели по времени Амбера. Ганелон, возможно, начал волноваться, но не доверял никому из остальных, чтобы те вызвали меня. Вероятно, он прав.
Спускался я быстро, соответственно продвижению к лагерю. Мой конь – кстати, звали его Барабан – так радовался, что его наконец-то вывели из стойла, что так и норовил прибавить ходу. Разок я решил дать ему такую возможность, пусть немного устанет, и вскоре впереди показался лагерь. А я понял, что соскучился по Звезде.
В воротах лагеря меня встретили восхищенные взгляды и приветствия, а потом, когда я оказался внутри, все стихло, прекратилось и все, что солдаты делали до того. Они что, решили, что я прибыл отдать боевой приказ?
Ганелон вышел из палатки еще до того, как я спешился.
– Быстро ты, – заметил он, стискивая мою ладонь. – Хороший конек.
– Неплохой, – согласился я, передавая поводья его адъютанту. – Ну, какие новости?
– Видишь ли… – начал Ганелон, – я тут поговорил с Бенедиктом…
– Шевеление на Черной Дороге?
– Нет, ничего такого. Он просто приезжал повидаться со мной после того, как вернулся от своих друзей, этих Теки, и рассказал, что с Рэндомом все в порядке, он идет по следу Мартина. Потом мы обсуждали другие вопросы, и наконец Бенедикт попросил меня рассказать все, что я знаю о Даре. Рэндом уже ему описывал, как она прошла Образ, и он решил, что очень уж многие, а не только ты, знают о ее существовании.
– И что же ты ему поведал?
– Все.
– Включая все мои догадки и предположения после Тир-на Ног’та?
– Именно так.
– Ну ладно. И как он это воспринял?
– Был очень взволнован. Даже обрадован. Пойдем, сам с ним поговоришь.
Я кивнул, и мы направились к палатке Ганелона. Он отодвинул полог и вошел внутрь, а за ним и я.
Бенедикт сидел на низеньком стульчике рядом с походным сундуком, на котором была разложена карта, и вел по ней длинным металлическим пальцем блестящей скелетообразной ладони, соединенной со смертоносной механической рукой из серебряной проволоки и огоньков, которую я притащил из небесного города; весь этот агрегат был прилажен к обрубку его правой руки чуть ниже обрезанного рукава его коричневой рубахи. От этого преображения я на миг вздрогнул, так сильно он сейчас походил на встреченного мной призрака. Бенедикт поднял взгляд и приветственно махнул рукой – небрежно-идеальный жест, – и расплылся в улыбке настолько широкой, какой я никогда еще не наблюдал на его лице.
– Корвин! – встал мне навстречу и протянул руку.
Я заставил себя пожать ту механическую хреновину, что едва не убила меня. Однако Бенедикт выглядел настроенным чрезвычайно дружелюбно, каким не бывал очень, очень давно. Металлическая рука действовала идеально, я попытался не заметить, что она холодная и угловатая; почти получилось. Поразительно, как отлично он научился управляться с нею за такой короткий срок.
– Я должен принести тебе свои извинения, – сказал Бенедикт. – Я был несправедлив к тебе. Мне очень жаль.
– Да ладно, – ответил я. – Я понимаю.
Он на минутку обнял меня, и мою веру в то, что между нами наконец-то снова все наладилось, омрачала лишь хватка смертоносно-изящных пальцев на моем плече.
Ганелон хмыкнул и притащил еще один стул, поместив его по другую сторону сундука. Мое раздражение по поводу того, что он выболтал вещи, о которых я не желал упоминать, каковы бы ни были обстоятельства, улеглось, успокоенное последствиями этой болтливости. Даже не помню, чтобы Бенедикт пребывал в столь прекрасном расположении духа; а Ганелон был явно доволен, что ему удалось нас помирить.
Я улыбнулся, опустился на предложенный мне стул, расстегнул портупею и повесил Грейсвандир на один из опорных шестов. Ганелон извлек три стакана и бутылку. Разливая вино, он заметил:
– Пытаюсь отплатить тебе за гостеприимство в твоем шатре той ночью, в Авалоне.
Бенедикт взял свой стакан – металл еле слышно звякнул о стекло.
– В этой палатке куда спокойнее, – сказал он. – Не так ли, Корвин?
Я кивнул и поднял свой стакан:
– За спокойствие. Да пребудет оно всегда.
– Знаешь, – произнес Бенедикт, – я впервые за долгое время получил возможность поговорить с Рэндомом. Он сильно переменился.
– Это верно, – кивнул я.
– Теперь я больше склонен доверять ему, чем в прежние времена. У нас была возможность поговорить после визита к Теки.
– И куда же вы ехали?
– Судя по тому, что Мартин сообщил хозяевам, он собирался уйти глубже в Тени, в пограничный город Геерат. Мы отправились туда. Информация подтвердилась, он там проезжал.
– Мне Геерат не знаком, – заметил я.
– Город из самана и камня, торговый центр на перекрестке нескольких караванных путей. Там Рэндом добыл новые сведения и двинулся дальше на восток и, вероятно, еще глубже в Тень. В Геерате мы расстались, ибо я не хотел надолго покидать Амбер. Кроме того, у меня была и личная причина: Рэндом рассказал, что видел, как Дара проходила Образ в день той битвы…
– Верно, – подтвердил я, – она прошла. Я тоже там был.
Бенедикт кивнул:
– Как я говорил, Рэндом произвел на меня положительное впечатление. И я склонен поверить, что он не солгал. А если так, возможно, ты тоже. С учетом этого мне необходимо было изучить ситуацию с девушкой. Тебя не было, и я явился к Ганелону – это было несколько дней назад – и заставил его рассказать все, что он знает о Даре.
Я покосился на Ганелона, тот чуть наклонил голову.
– Итак, теперь ты поверил, что мы обрели новую родственницу, – сказал я. – Она опасна и, возможно, враждебно настроена, но все же родственница. Каким будет твой следующий ход?
Бенедикт отпил вина.
– Я бы хотел верить в это родство. Чем-то оно мне приятно. Поэтому я намерен установить в точности, правда это или ложь. Если окажется, что мы в самом деле связаны кровными узами, тогда я хотел бы понять мотивы ее действий. И еще я хотел бы узнать, почему она никогда не открывала своего существования мне напрямую.
Он поставил стакан и пошевелил в воздухе серебристыми пальцами.
– Так что для начала я хотел бы подробнее узнать обо всем, что ты пережил в Тир-на Ног’те и что связано со мной и Дарой. Мне также чрезвычайно любопытна эта рука, которая ведет себя так, словно сотворена для меня. Я никогда не слыхал, чтобы из небесного города приносили какие-либо материальные предметы.
Бенедикт сжал кулак, разжал пальцы, покрутил кистью, вытянул руку и аккуратно опустил на колено.
– Рэндом провел отличную хирургическую работенку, не правда ли? – спросил он.
– Сработано отменно, – согласился я.
– Ну так что? Расскажешь мне эту историю?
Я кивнул и отпил вина.
– Дело было в небесном дворце, – начал я. – Там повсюду зыбкие, неверные тени. Я почувствовал, что должен навестить тронный зал, и вошел туда. Когда тени как бы раздвинулись, я увидел тебя: ты стоял справа от трона, уже с этой рукой. Потом все еще немного прояснилось, и я увидел сидящую на троне Дару. Я подошел ближе и коснулся ее Грейсвандиром, что сделало меня видимым для нее. Она объявила, что я мертв уже несколько столетий, и потребовала, чтобы я вернулся в свою могилу. Когда я потребовал представить ее родословную, она сказала, что происходит от тебя и адской девы Линтры.