То был не город в городе, не отдельная страна, а целый мир. Тия не знала здешних обычаев, не знала слов, способных отпирать его двери. Она надеялась только на свою искренность, на силу любви, на сжигающее сердце желание во что бы то ни стало спасти Тамита, ибо ситуация, в которую он попал, была са-мой ужасной из всех, какие только можно вообразить.
Едва ли юноша сможет доказать, что пектораль со знаками божественной власти принадлежит ему по праву, и жрецы, а тем более судьи фараона сочтут его грабителем. Расхитителей гробниц подвергали мучительным пыткам, а после казнили, рассекая их тела на части.
На одном из поворотов, когда колесница замедлила ход, девушка легко спрыгнула на землю и бросилась бежать.
На улице было людно, и Тия быстро смешалась с толпой. Девушка плохо помнила дорогу, и сама не понимала, что помогло ей отыскать дом, в котором жила госпожа Уна. Несколько раз она принималась стучать не в те ворота и ее прогоняли прочь. А потом Тия вдруг узнала и ограду, и особняк, и даже деревья, что росли в саду.
Девушка объяснила привратнику, что ей нужно. Тот обещал передать госпоже, что ее спрашивает Тия, жена архитектора Мериба. Он удалился, и вконец обессилевшая девушка, не выдержав, опустилась прямо на горячую землю.
— Вы меня искали? — спустя какое-то время услышала она мелодичный голос. — Что-то случилось?
Тия подняла голову. Перед ней стояла госпожа Уна, красиво причесанная и элегантно одетая. Девушке стало неловко за свой истерзанный вид: разлохматившиеся волосы, покрытые пылью ноги, измятое платье.
Уна протянула Тие руку.
— Вставайте. Давайте пройдем в дом!
В прохладе и полумраке украшенного искусным орнаментом зала девушка пришла в себя. Она постаралась спокойно и четко изложить цель своего прихода. Рассказала о детской дружбе с Тамитом, о том, какие препятствия чинили ее родные, о браке с Мерибом. О любви и разлуке. О надежде, которая угасала, словно пламя на сильном ветру, о вере в справедливость, которая растворялась подобно брошенной в воду соли.
— Я не знала, что тебя выдали замуж против твоей воли, и не предполагала, что муж дурно обращается с тобой, — задумчиво произнесла Уна, когда девушка умолкла.
— Я устала от его домогательств. С тех пор как я вышла замуж, меня ничто не радует, — призналась Тия и добавила: — Я пришла к вам не ради себя. Главное — выручить из беды Тамита. Кроме вас, мне не к кому обратиться за помощью. Ваш муж — могущественный, приближенный к фараону человек, а вы, — Тия с трудом перевела дыхание, — добрая и справедливая женщина.
— Если юношу обвинят в расхищении гробниц, боюсь, даже Интеб будет бессилен что-либо сделать. В этом случае закон беспощаден. Несчастного подвергнут жестоким пыткам, и он вполне может признаться в том, чего не совершал. — Уна сокрушенно покачала головой и промолвила: — Ты упоминала какое-то таинственное украшение. Откуда оно взялось?
Тия взволнованно сплела пальцы.
— Я не знаю. Тамит говорит, что пектораль нашел его отец. То есть он нашел Тамита, а украшение лежало рядом.
Уна нахмурилась.
— Что значит «нашел Тамита»?
— Он обнаружил мальчика в лодке, которая застряла в тростниках, взял его к себе и воспитал.
Уна не успела ничего сказать, как откуда-то раздался голос, старческий, скрипучий, непонятно, мужской или женский:
— Вы видели украшение, госпожа? Что изображено на пекторали?
Тия ответила на вопрос и только потом разглядела человека, который его задал. Это была пожилая женщина с покрытым морщинами лицом и не по-старчески горящим взглядом.
— Это ты, Мути? Что тебе нужно? — растерянно произнесла Уна.
Старуха усмехнулась, и эта усмешка показалась Тие зловещей.
— Вы же понимаете, что, госпожа. Поговорить с этой девушкой. — И вновь обратилась к Тие: — Сколько лет этому юноше?
— Семнадцать.
Мути кивнула, потом сурово сказала, не сводя со своей госпожи немигающих глаз:
— Это тот, кого вы не можете забыть все эти годы, хотя никогда не говорите об этом вслух. Однако старая Мути умеет читать то, что написано в вашем сердце.
Уна вздрогнула, как от укуса ядовитой змеи.
— О чем ты говоришь? Я не желаю ничего знать! — быстро проговорила женщина. Ее голос странно срывался и дрожал.
— Придется, — безжалостно заметила служанка и повернулась к Тие: — Простите нас, юная госпожа, нам необходимо поговорить наедине.
Уна безропотно поднялась и пошла за Мути. Девушка обратила внимание, как сильно изменилось красивое лицо хозяйки дома, всего минуту назад полное красок. Сейчас в нем было что-то жуткое: безжизненные черты и широко раскрытые, уставившиеся в одну точку глаза.
Тия не слышала, о чем они говорили; между тем служанка провела госпожу в соседний зал, усадила в кресло и дала ей воды.
— Вам известно, госпожа, что многие годы я была кормилицей царских детей. Потом старшей служанкой гарема. Когда господин Интеб решил жениться на вас и забрал в свой дом, ушла с вами, потому что, как и вы, хотела другой жизни. Надежности. Покоя, — сказала Мути и добавила: — Украшение, о котором идет речь, было изготовлено дворцовым ювелиром.
— Для кого?
— Для одного из принцев.
— О нет! — ужаснулась Уна.
— Я взяла пектораль с собой, потому что знала, как вы намерены поступить со своим ребенком, — спокойно продолжила Мути. — Вы не велели класть в лодку никаких вещей, но я поступила иначе, потому что чувствовала: рано или поздно боги приведут мальчика к вам.
— Не надо было этого делать, — бессильно произнесла Уна.
— Не надо?! — Мути повысила голос. — Вам мало наказания богов, лишивших вас возможности иметь детей от мужа? Мало бессонных ночей и бесплодных терзаний?
— Я не знаю, что сказать Интебу! — прошептала Уна.
— Скажите правду. Правду, которую он должен был узнать семнадцать лет назад. Я уверена, он вас поймет.
— А... мальчик? Как быть с мальчиком?
Мути задумалась.
— Придется солгать. Можно сказать, что его похитили во младенчестве. Не думаю, что он станет доискиваться истины. Ему будет не до этого.
— Да, но я... я никогда не видела этого юношу, я не знаю, какой он!
— Если вы о Тамите, то он очень умный, поразительно честный и удивительно красивый!
На пороге стояла Тия. Уна вздрогнула.
— Вы слышали наш разговор, госпожа? — строго спросила Мути.
— Нет. Только последнюю фразу. Простите, но я подумала, что если вы и впрямь хотите помочь Тамиту, то нам нужно спешить.
Тия увидела, как сильно преобразилось лицо Уны: в нем появилась мечтательная нежность и почти девичья мягкость, странная для столь важной особы.
— Ты права. Я прикажу запрячь колесницу.
Под колесами повозки шуршал горячий песок. Ветер шумел в ушах, словно звук далекого прибоя. Тия как никогда остро ощущала свое дыхание, свое тело, мысли и горячую пульсацию крови в жилах. В эти мгновения она верила, что все наконец- то встанет на свои места.
Женщины сошли на землю и, вдыхая запах песка и раскаленного солнцем камня, направились к святилищу по длинной дороге.
Разумеется, жрецы отказались освободить пленника; они не хотели пускать к нему женщин, ссылаясь на то, что о деле еще не доложено ни верховному жрецу, ни чиновникам фараона. Исполненная достоинства и скрытой силы супруга высокопоставленного государственного лица упорно отстаивала свои права и добилась того, чего хотела.
Женщины прошли через маленький дворик к огороженному решеткой сарайчику, в котором заперли Тамита. Когда до решетки оставалось с десяток шагов, Тия не выдержала и побежала.
Увидев девушку, юноша протянул руку сквозь решетку.
— Тия! Ты вернулась!
Они сплели пальцы и вмиг позабыли обо всем на свете.
Уна, которая подошла ближе, смотрела на Тамита с затаенной жадностью и невольным испугом. Одна лишь набедренная повязка — одежда простолюдина или раба. Усталое лицо, загрубевшие ладони.
Но глаза... Уне казалось, будто взгляд юноши проникал в сокровенные глубины ее души, беспощадно обнажая тайные мысли, возрождая угасшие надежды и украденные судьбой мечты. Ее сын! Уна узнавала в его чертах что-то свое, а также черты великого человека, который дал ему жизнь. В жилах этого юноши текла кровь бога, оберегая, возвышая, выделяя его среди остальных смертных. Между ними были семнадцать лет разлуки, ее малодушие и предательство. Вместе с тем Уну охватило до боли сильное ощущение чего-то родного. Женщине казалось, что, стоит сделать несколько шагов, и она познает незабываемое, ни с чем не сравнимое счастье.
— Это госпожа Уна, — очнувшись, промолвила Тия. — Она обещала нам помочь. Гробница, на строительстве которой ты работал, принадлежит ей и ее супругу.
— Я помогу! — взволнованно произнесла женщина. — Просто нужно немного подождать. Мой муж вернется со дня на день, и тогда...
Ей хотелось поговорить с юношей, рассказать ему правду, открыть перед ним дорогу в новую жизнь, но она не смела. Интеб давно смирился с тем, что у них нет детей, и был счастлив настолько, насколько может быть счастлив человек, чья жизнь проходит в непрерывных военных походах, который бывает дома два-три раза в году. Уна терпеливо ждала мужа, изнывая от тревоги за его судьбу; они прожили вместе семнадцать лет, но их встречи всегда были радостными и пылкими.
Хотя Интеб являлся одним из высокопоставленных лиц государства, представлявшего собой непостижимо сложную гигантскую систему, он ревностно оберегал свою личную жизнь от посторонних взглядов. Уна не любила появляться на публике, избегала сплетен и слухов, и муж уважал и разделял стремления супруги. Они сумели сохранить неприкосновенным свой маленький, но богатый чувствами мир. Женщина не думала, что появление Тамита способно разрушить их отношения с Интебом, но у мужа могло быть другое мнение. Все эти годы он безоглядно верил жене, а теперь ему придется узнать о ее тяжком преступлении, о жестоком обмане!
Пока Уна размышляла, Тамит и Тия успели сказать друг другу много горячих слов, а после женщина принялась торопить девушку. Внезапно она почувствовала ревность. Тамит почти не смотрел в ее сторону, зато не сводил глаз с Тии. Он будто не знал или забыл, что она замужем, что она не принадлежит ему и не будет принадлежать никогда.