обрание Сашиных стихов вскоре после его смерти, а потом приславшей откорректированные варианты, я вновь прослушал все имеющиеся у меня башла-чевские записи. На пленках оказалось тридцать три песни, в настоящий сборник вошло сорок произведений поэта, в последнем откорректированном списке их пятьдесят восемь. Наиболее полным и показательным, в смысле содержания, концертом Саши я считаю выступление в московском Театре на Таганке 22 января 1986 года. Определяя состав книги, мы старались следовать духу того концерта, в котором Саша спел двадцать песен, в том числе «Егоркииу былину» и «Ванюшу» - две свои маленькие поэмы. Фонограмма сохранила не только песни, но и краткое вступительное слово Артемия Троицкого и Сашины реплики-ком-ментарии между песнями. Даже на слух чувствуется - как он волновался, особенно поначалу. Еще бы - петь в театре
Высоцкого! Глуховатым голосом, скороговоркой, словно извиняясь, он говорил, что у него мало смешных песен, старался их вспомнить… И все же упрямо гнул свое: пел главные песни, где его нельзя было упрекнуть ни в подражательности, ни в желании угодить публике. А публика была сдержанна, и ее тоже можно понять: совсем недавно в дружеском кругу перед нею пел сам Высоцкий! Эту фонограмму нельзя слушать без волнения не только потому, что Башлачев прекрасно поет свои песни: удивительна психологическая атмосфера концерта, его драматургия. Башлачев сражался на территории поэта, которого любил и чтил, но от которого все дальше уходил в своем творчестве. И он хотел, чтобы это заметили. Он начал с «Посошка», «Времени колокольчиков», «Петербургской свадьбы». Реакция настороженная и прохладная. Чувствуется, что все ждут - когда же будет наше родное, «высоцкое»? Но Саша поет «Случай в Сибири», «Лихо», «Мельницу» с ее колдовским завораживающим сюжетом, «Некому березу заломати», «Все от винта!» и еще несколько своих лучших песен, все время как бы извиняясь, что вот, мол, песни серьезные, смешного мало… А ведь мог сразу взять аудиторию в руки, спев «Подвиг разведчика» или «Слет-симпозиум», - это ведь беспроигрышно в Театре на Таганке! Но он спел эти песни лишь после восемнадцатиминутной «Егоркиной былины» - и как все оживились, засмеялись, зааплодировали! Мол, что же ты тянул, парень! Вот настоящее, наше, «высоцкое»… Но он опять извинился: смешного больше нет-и спел «Тесто», «Сядем рядом…», «Как ветра осенние», а закончил «Ванюшей». Он не хотел эстрадного успеха. Он хотел петь о главном и быть понятым правильно. Те же «Подвиг разведчика» и «Слет-симпозиум» - песни, брызжущие юмором, веселой злостью - показывают, что Башлачев мог катиться на этой волне и дальше, как делают многие гораздо менее талантливые последователи Высоцкого. Но он не захотел. Не смог себе позволить. В определении состава посмертной книги, в ее редактуре без участия автора всегда есть некий произвол, возможность ошибок и неточностей. Мы старались свести их к минимуму. Однако следует помнить, что этот сборник не является академическим научным изданием и не претендует на полноту. Мы не приводим вариантов отдельных строк или строф - а разночтений у Башлачева довольно много. Более того, иной раз мы не придерживались последней авторской редакции, даже если она была известна, а останавливались на наиболее распространенном варианте, встречающемся в большинстве Сашиных фонограмм. Например, в последней редакции песни «Время колокольчиков» вместо строчки «Рок-н-ролл - славное язычество!» стоит «Свистопляс! Славное язычество!». Может быть, Башлачев искал русский ритмический эквивалент рок-н-ролла, может быть, считал, что так будет точнее. Не нам гадать. Мы оставили «рок-н-ролл» как вариант более привычный и известный. Также мы оставили слова с точками вместо букв, что звучат на пленках и что были заменены в последней редакции разными цензурными эвфемизмами. Вообще же, Сашу надо слушать. Пускай эта книга останется зримым путеводителем по его песням, пускай она даст возможность прикоснуться к строчкам, чтобы мысленно воспроизвести Сашин голос, мелодию песни, неповторимый нежный и яростный звук его гитары. А мы еще раз помянем его и выпьем с ним «на посошок»…
«Посошок». Издательство «Лира».
1990 г.
GEORGE ГУНИЦКИЙ
ПО-ПРЕЖНЕМУ С НАМИ
Я редко слушаю теперь записи Александра Башлачева. Не оттого, что они мне не нравятся или с годами стали привычными и уже не очень интересными. Наоборот, чем больше проходит времени с того черного дня, когда СашБаш нас покинул, то с каждым годом все глубже я воспринимаю его песни. Заново. Глубже и по-новому. Все больше ощущаю их глубинную неисчерпаемость.
Мы были с ним знакомы. Совсем немного. Плотно не общались никогда, но я в те годы входил в Совет Ленинградского рок-клуба, поэтому имел возможность общаться практически с кем угодно из роковой среды. Появлению СашБаша в Питере предшествовала волна слухов и легенд. Так, собственно, всегда и происходило, если кто-нибудь из известных провинциальных музыкантов собирался переезжать в Питер, то в рок-клубе об этом знали заранее и особенно не удивлялись. Куда им еще было ехать? Разве что в Москву. Некоторые так и поступали, только до определенного времени Питер все равно котировался в рок-кругах намного круче столицы. Подобная расстановка сил отчасти сохранилась, несмотря ни на что, и до сих пор.
Не помню точно, где именно мы познакомились - может быть, на Петроградской, на квартире Алины Алонсо. К этому времени я уже немало слышал о СашБаше, но конкретно его песни особенно не знал. Однако при знакомстве с ним для чего-то стал с тупым понтом ему говорить, что, мол, много слышал его записей. Он удивился. Улыбнулся. Покачал головой. Сказал, что не знает, что же это за записи такие я где-то слышал. В самом деле, в те времена записи с песнями СашБаша существовали в достаточно ограниченном количестве. Не много еще их было. Мне стыдно теперь за этот эпизод.
Помню еще выступления СашБаша во время рок-клубов ского фестиваля в ЛДМ, на концерте в ДК им. Ильича и е Свердловске, в рамках конференции представителей все> российских (советских еще тогда) рок-клубов. Когда он пел то любое выступление с самого начала, с первых исполняе мых песен, было неистовым, всепроникающим и пробива ющим насквозь. Такое же ощущение осталось у меня и те перь, когда я слушаю альбомы с его песнями. Пусть каждая из них давно знакома, это уже классика, но что из того? Ведь когда доводится эти песни слышать, то будто бы преодоле ваешь лабиринт времени и попадаешь в другое, в несегод няшнее пространство.
Запомнились мне и похороны. Кладбище, очень холод но. Яркий белый снег, пугающий своей траурной, особеннс мрачной белизной. Немало людей пришло проводить Саш Баша. Шевчук положил руку на плечо Рыженко. Так они \ стояли тогда, рядом друг с другом, почти все время…
О Саше и о его творчестве немало написано. В тоже вре мя некоторые уже почти забыли о нем, а есть, увы, и такж люди, которые вовсе ничего толком про него не знают. Не ведь вроде бы не так уж много лет прошло с тех пор, когдг жил поэт, когда создавал он свои уникальные, неповтори мые, такие живые песни, которые никогда не имели, v впредь точно не будут иметь, ни малейшего отношения ъ пустой и насквозь изжеванной массовой поп-культуре.
Нельзя сказать, что Башлачева недооценили. Он был по читаем, пусть и в достаточно узком кругу. Только все рав но, многие критические оценки теперь просто отпугива ют своей стандартной безликостью. Что, например, мож но понять о Башлачеве, ежели прочитать следующее: «Сло ва каждой песни выстраиваются в таинственную цепочку которая притягивает своим магнетизмом. Саша работал сс словом как никто другой. Слово для него было живым су ществом…» Черт возьми, но разве так нельзя сказать прс других поэтов?
Или вот еще один перл: «…Саша первый соединил рок и нерв поэтики». Неправда! Башлачев не был первым, ведь и до него, да и после него, в российском роке появлялись и продолжают появляться рокеры-поэты, отнюдь не бесталанные. Но в песнях СашБаша всегда были ощутимы совершенно особенные, только ему присущие драйв, энергия и свет.
Мы ничего не знаем про будущее, мы можем только иногда что-то предчувствовать, предугадывать. Поэтому я не очень уверен, что имя Александра Башлачева останется для последующих поколений в такой же степени значимым, как для их предшественников. Потому что семантика многих образов в полной мере понятна только тем людям, кто знает и помнит пестрые расклады нашего, такого веселого прошлого.
СашБаш был не только гениальным поэтом, но и настолько впечатляющим исполнителем, которого даже и в не слишком совершенных записях невозможно сейчас слушать безмятежно, спокойно и хладнокровно. Его можно считать представителем так называемой рок-интеллигенции - совершенно, кстати, особенной прослойки последних десятилетий прошлого века. Данный термин прежде имел реальное, конкретное значение, ведь именно из круга рок-интеллигенции появилось немало достойных, первоклассных исполнителей и настоящих музыкальных журналистов. Теперь на смену рок-интеллигенции пришла якобы рок-эли-та, но… это уже совершенно, принципиально разные звери. Но о том, как будут оценивать и воспринимать песни Башлачева в будущем, теперь, пожалуй, незачем думать, мы ничего не можем знать об этом. Тем не менее очень хорошо, что есть люди, которые делают все возможное для того, чтобы имя выдающегося российского поэта не было предано незаслуженному забвению.
Иногда говорят, что Башлачев хотел бы играть с группой. Не знаю, в какой мере он в самом деле этого хотел… На мой взгляд, пожалуй, хорошо, что этого и не случилось. Ничто не отвлекало, не рассеивало внимания, не мешало слушатг самого СашБаша, в чистом, так сказать, виде. Без аранжи ровок, без подпевок, без сольных проигрышей. «Ванюша» «Влажный блеск наших глаз», «Зимняя сказка», «Время ко локольчиков»… Эти и множество других песен СашБаша не исчезли, не растворились в сумасшедшем потоке безжалос тного времени, они по-прежнему с нами.
Незачем теперь говорить о Башлачеве как в силу множе ства обстоятельств недооцененной суперзвезде. Вроде Май ка или Цоя. Ни к чему тут такого рода популяризаторская чрезмерность, да она и не сделает его творчество более до ступным или более нужным. Только все равно, вклад Баш лачева в отечественную культуру, особенно в рок-культуру слишком значителен и уникален, мы просто не имеем пра ва об этом забывать.