Питер прислонился к перилам и помассировал пальцы ног.
– Понятно, – сказал он сам себе. – Теперь я начну нырять. Я обойду все морское дно со шлемом на голове в поисках этой лодки. Может быть, я найду также и Джилбека с Юстиной – головы которых окажутся засунутыми в сопла турбины.
– Есть более насущные дела, – сказал Святой. – Подлодка должна быть где-то пришвартована у берега, и это место, несомненно, тщательно замаскировано. И если оно замаскировано хорошо, то там должны находиться и узники.
– Все это делает ситуацию по-детски простой, – заметил Питер. – В заливе Флорида-Киз имеется около девяти тысяч двухсот сорока семи не отмеченных на карте островов – это согласно географическому путеводителю, и их территория составляет целую сотню миль.
– Нам это совсем не нужно. Хорошую базу легко обнаружить с воздуха, а самолеты совершают регулярные рейсы в Гавану над заливом Флорида-Киз несколько раз в день.
– Может быть, лодка заправляется в открытом море с какого-нибудь корабля?
Саймон согласно кивнул:
– Может быть. Мы это выясним.
– А не обратиться ли за помощью к военно-морскому флоту? – сказал Питер. – Ведь он для этого и существует.
Теперь Святой ухмыльнулся:
– Но тогда нам будет скучно. Я думал о более интересных способах привлечения закона. Я позвонил ночью шерифу и сказал, что на яхте «Марч хэер» они могут найти труп человека. Уверен, что у Рэнди было мало времени, чтобы подыскать объяснения.
– Я думаю, что у тебя самого будет мало времени, чтобы подыскать объяснения, – сказал встревожившийся вдруг Питер и указал в сторону подъездной дорожки.
Саймон посмотрел в том же направлении.
Белое облако пыли взлетало за направлявшимся к дому автомобилем. Он юркнул за угол, а спустя минуту во внутреннем дворике появилась Дездемона. Она вплотную приблизилась к Святому и, уперев руки в бока, негодующим тоном объявила:
– Здесь вот сейчас находится шериф. Он хочет поговорить с вами!
При этом у нее на лице отчетливо читалось: все происходит, как я и предполагала.
– Я думаю, – сказала Патриция, вставая, – что мы с Питером пойдем поплаваем и предоставим тебе возможность приятно побеседовать с шерифом.
Саймон махнул им рукой:
– Если вы увидите, что меня увозят, не ждите меня к обеду.
Не успели они уйти, как появился во всем своем официальном величии шериф Ньютон Хаскинс – его тень упала на веселый внутренний дворик.
При ярком свете дня офицер, который ночью носился на полицейском катере, оказался еще более худым и мрачным, чем показалось Святому тогда. Он был облачен во все черное, словно бросал вызов солнечному дню. Плащ расстегнут, руки засунуты в карманы брюк; белоснежная рубашка на шее перехвачена узким старомодным галстуком. Его вполне можно было принять за предпринимателя, совершающего деловую поездку, связанную с печальными событиями, если бы не широкий ремень, который справа отвисал под тяжестью пистолета в кобуре.
Он шел медленной походкой, не вынимая рук из карманов, и наблюдал, как Патриция и Питер удалялись в сторону моря, затем некоторое время разглядывал цветы на клумбе, после чего бросил взгляд на безоблачное небо. Только, вероятно, убедившись, что небо находится на своем месте, он снизошел до того, чтобы заметить присутствие Святого.
Откинувшись в кресле и скрестив покоящиеся на столе ноги, Саймон приветствовал его с беззаботным радушием:
– Так, так, так, это наш старый друг шериф Хаскинс! Присаживайтесь, старина. Всю жизнь только и слышу о южном гостеприимстве, но никогда не думал, что такой занятой человек, как вы, улучит время, чтобы поприветствовать простого туриста вроде меня.
Все еще держа руки в карманах, Ньютон Хаскинс медленно опустился на металлический садовый стул, сохраняя полное спокойствие. Сначала он осмотрел босые ступни Святого, затем сосчитал количество его ног, потом внимательно изучил его габардиновые шорты и пеструю рубашку и окончил осмотр, уставившись безразличным взглядом в смеющиеся глаза Святого.
– Ты удивишься, сынок, если узнаешь, как много всякого рода подонков я приветствовал здесь, в Майами, за десять лет своей службы.
– Подонков, шериф? – Брови Святого вопросительно поползли вверх. – Я не понял вас или это относится ко мне?
Хаскинс вытащил левую руку из кармана – в ней была плитка черного прессованного табака. Его глубоко посаженные серые глаза с острым взглядом, казалось, спрятались еще глубже, когда он откусил от плитки кусочек. Затем сунул плитку обратно в карман. Наблюдая за методичным движением его челюстей, Саймон вдруг вспомнил о другом блюстителе порядка, с привычками которого он был ближе знаком, – главном инспекторе Скотленд-Ярда Клоде Юстасе Тиле.
– К тебе, сынок? Не будем так быстро делать выводы. – Речь Хаскинса, если только он не кричал в мегафон, была медленной и тягучей, как у всякого местного жителя Флориды. – Сказать по правде, я приехал переговорить с мистером Джилбеком, но не нашел его и решил провести здесь парочку часов.
– Очень благородно, – сказал Святой сдержанно, – но вы сделали очень двусмысленный первый шаг.
Губы шерифа так надулись, что в какой-то момент Саймону показалось, что табак может выскочить у него изо рта и запачкать рубашку. Кризис миновал, когда шериф пожевал табак и сделал свободный вдох и выдох.
– Послушай, сынок, – сказал он. – Каждый наводчик, вор, карманник, игрок, хищник, участник шайки, начиная с главы мафиози Аль Капоне и кончая проституткой-алкоголичкой, рано или поздно показывается в этом городе, и мы обнаруживаем их на нашем пляже лежащими кверху задницами.
Святой потупился, говоря:
– Но как вы поэтичны, папочка. Расскажите еще что-нибудь сыночку.
Лицо Хаскинса оставалось мрачным, и только в его сонных серых глазах мелькнул огонек, который мог означать как гнев, так и радость.
– Злостные преступники и не очень, мужчины и женщины, убийцы и неопытные юнцы – я встречался со всеми, – сказал он. – И я никого из них не боюсь.
– Это снимает тяжкий груз с моей души, – заметил Святой по-прежнему слегка вызывающим тоном.
– Я подумал, что тебе нужно об этом знать.
– Та-а-к, – протянул Святой с видом настораживающего дружелюбия. – Весьма великодушно с вашей стороны, соседушка. Я не встречал человека с таким добрым сердцем с тех пор, как мой дед погиб под копытами лошади генерала Бургарда во время Гражданской войны.
Хаскинс снова набил рот табаком.
– Саймон Темплер, – сказал он не очень пылко, – вам, может быть, не нравится южный акцент, но меня тошнит от оксфордского. – Он откинулся на спинку стула и посмотрел на небо. – Современные методы работы полиции очень жестки для многих людей, сынок. Прежде чем прийти сюда, я сделал запрос в Скотленд-Ярд и получил ответ.
– Дайте мне хотя бы какой-нибудь намек, и я скажу, кто вам ответил. – Веселая улыбка заиграла на лице Святого. – Может быть... Нет, это уж слишком!.. Вероятно, вам пришел ответ за подписью Тила?
Шериф скрестил ноги.
– Вы не стали бы так радоваться, если бы узнали, что содержится в этом ответе.
– Но я знаю, на какой вопрос вы хотели получить ответ, – вот что меня радует. Если бы вы пришли ко мне раньше, то сэкономили бы деньги на телеграмму. Давайте поразмышляем – вам могли сообщить... что за мной числится уйма преступлений: от ограбления до убийства – так он считает. Что я зарабатываю шантажом и на преднамеренном разжигании войны, прибегая к осаде и оружию... Что каждый раз, когда под столом шефа полиции находят очередной труп или когда в автомат по продаже сигарет бросают фальшивый шиллинг, – весь полицейский участок бросается к машинам и мчится арестовывать меня – им этого очень хочется. Ведь так?
– Ну, не все так красочно, – сказал Хаскинс, – но по сути дела верно.
Саймон с самодовольным видом выпустил дым изо рта.
– Вы допустили только одну оплошность, – проговорил он. – Вы были так возбуждены, прочитав первую часть донесения, что не потрудились дочитать его до конца.
– А какое это имело отношение ко мне?
– Вы должны были понять, что вся первая часть сообщения была лишь плодом больного воображения Тила. Вы должны были понять, что ни одно из перечисленных выше преступлений не было доказано, что мне ни разу не предъявили обвинения и не привлекали к суду, что у Тила нет ни малейшего повода обвинить меня в чем-либо на данный момент и что я устал от визитов полицейских, которые звонят в мою дверь и заставляют меня выслушивать всякий вздор, не имея при этом никаких доказательств предъявляемых мне обвинений.
Хаскинс снова вытащил из кармана левую руку, но на сей раз без табака, и пощупал ею щетину на подбородке.
– Сынок, – произнес он, – меня в чем только не упрекали, начиная с запрещения бегов в Тропикал-парке и кончая тем, что моя мать позабыла фамилию моего отца. Это никогда не приводило меня в бешенство. И я не собираюсь менять своей тактики. Вы со своими друзьями являетесь здесь гостями, и я обращаюсь с вами соответствующим образом. Но как шериф я должен задать вам несколько вопросов и надеюсь, вы дадите на них ответ.
Впервые в жизни представитель закона вызвал у Саймона Темплера восхищение. Это было восхищение спокойным хладнокровным оппонентом, который способен принять бой на своей территории и отражать удары без всякого чувства мести, сражаясь на равных, – Саймон не мог ему в этом отказать. Он снова потянулся за сигаретой; его глаза не выражали злобы.
– Я допускаю, что все, что я говорю, может обернуться против меня, – заметил он весело.
– Если вы достаточно глупы, чтобы говорить нечто такое, что потом может быть использовано против вас, тогда да. Но не вините потом в этом меня.
– Понятно, – ответил Святой.
Хаскинс испытующе посмотрел на него:
– Я видел, как вы вертелись вокруг лодки Джил бека вчера вечером, но удивился тому, что его самого не было с вами.
– Я и сам удивился. Видите ли, мы сюда приехали к нему по специальному приглашению. И как вы уже поняли, мы его нигде не нашли.