Саймон вскинул автомат, положил палец на спусковой крючок, но прежде чем он успел прицелиться, у него над ухом прогремело два выстрела. Луч прожектора исчез, на его месте появился красный глазок, который тут же погас. Послышался отдаленный звон стекла, дополнявший зрительное впечатление.
– С такого расстояния?! – восторженно воскликнул Святой. – Ты действительно отлично стреляешь, девочка.
– Конечно. Я же тебе говорила, – согласилась она.
Снова послышался лающий голос Фрэда, отдающего команды, но понять его немецкую речь было трудно. Однако на палубе яхты «Марч хэер» появились люди, и Саймон снова вскинул автомат.
– Думаю, не мешает подкинуть им работенки, – заметил он и выпустил короткую очередь по яхте.
Когда автомат умолк, а эхо выстрела покатилось по Эверглейдзу, в ответ послышались два-три ругательства, свидетельствующих о том, что расход драгоценных боеприпасов принес очевидную пользу. Прозвучало четыре или пять ответных выстрелов, направленных в сторону подавшего голос автомата. Пули, посланные с палубы яхты, падали на крыши из гофрированного железа слева и справа от них, подобно первым тяжелым каплям дождя или майскому жуку, бьющемуся о стекло освещенного окна.
Затем стрельба на яхте «Марч хэер» прекратилась, как будто вдруг выключили рубильник.
– Вот этого я как раз и боялся, – сказал Саймон.
Он напряг зрение, чтобы получше рассмотреть, что происходит в бухте. Луна уже поднялась выше, и небо посветлело достаточно, чтобы Саймон мог различить рядом с собой бледное лицо Карины Лейс, напряженно, как и он сам, следившей за происходящим. Над водой на фоне неровного противоположного берега свет был обманчивый, и среди причудливых теней невозможно было разглядеть хоть что-нибудь мало-мальски похожее на моторную лодку, в которой уплыли Чарли Холвук, Юстина и Лоуренс Джилбек. Саймон потерял счет времени, но надеялся, что прилив помог им уйти уже достаточно далеко. Обнадеживало и то, что он не слышал ни стрельбы, ни криков, которые непременно последовали бы, если бы беглецы были обнаружены.
Карина думала о том же самом.
– Ты думаешь, им удастся спастись? – спросила она.
– Если им удалось отсюда уйти, – сказал Саймон, – тогда все в порядке. Этот индеец знает все ходы и выходы.
О себе, естественно, они говорить не могли. Без проводника им отсюда не выбраться: джунгли, как тюремная стена, ограждали их от внешнего мира.
– Мне хочется, чтобы ты как-нибудь помог своим друзьям, – сказала Карина.
– У них есть шанс самим позаботиться о себе, – сказал он, и они оба поняли, что разговаривают, чтобы только не молчать. – Они прекрасно умеют выходить из затруднительных ситуаций.
Саймон прислушался. Если все пойдет так, как он предполагает, то через несколько секунд они должны услышать шум мотора катера где-то на юго-западе. Но пока было тихо. Казалось, джунгли затаились: сова, вероятно, улетела туда, где поспокойнее, и только вспугнутые стрельбой насекомые снова принялись жужжать на все голоса.
Затем послышался скрип дерева и тихий всплеск волн. Саймон пригляделся и увидел, что некий странного вида предмет дрейфует на залитой бледным светом поверхности воды. Нет, это не игра воображения и не обыкновенное бревно, какие нередко плавают в воде. И вдруг прозвучало два выстрела – их сделал Хоппи, а следом выстрелила Карина. Выстрел Саймона задержался на долю секунды, зато оказался на редкость удачным. Послышались крики и стоны, перекрываемые пронзительным воплем, который, казалось, будет длиться вечно, но и он вскоре смолк, завершившись бульканьем в воде. Лодку развернуло течением, и она стала дрейфовать в сторону открытого моря. С лодки спрыгнул в воду человек и, шумно взмахивая руками, поплыл к подлодке. Карина выстрелила снова, и вода поглотила пловца.
– Интересно, как этим ублюдкам понравился наш блицкриг? – проговорил Святой, сверкая белозубой улыбкой.
– По крайней мере, мне он понравился, – сказала Карина, в ее голосе чувствовалось напряжение, но ни малейшего страха. – Теперь я знаю, какие чувства испытывают люди, сражающиеся против гитлеровских захватчиков. Страшно бывает сделать первый выстрел. А потом тебя охватывает такая ненависть, что уже забываешь об опасности и думаешь только о том, чтобы сорвать их коварные планы.
– «Они не пройдут», – процитировал Святой. – Только бы нам устоять. Они могут высадить на берег десант, а у нас мало патронов.
– Я рада, – сказала Карина, – что мы сейчас вместе, даже если это первый и последний раз в жизни.
Они молча сплели пальцы рук в знак единения и товарищества, которые слова могли только испортить.
Хоппи Униатц сделал еще три выстрела с интервалом в несколько секунд, но ответа не последовало.
Вскоре слух Святого уловил еще один звук – слабое жужжание, сливавшееся с пением цикад. Он едва успел сообразить, что представляет собой этот звук, как из громкоговорителя на яхте раздался голос Генриха Фрэда:
– Если мистер Темплер здесь, то прошу его о любезности сделать один выстрел.
Саймон с минуту колебался. Затем...
– Что за черт! – воскликнул он сердито. – Неужели они не понимают, что все это – моя работа. Полиция или береговая охрана сначала предлагает провести переговоры, и только после этого, в случае отказа конфронтирующей стороны от переговоров, возможна стрельба... Ну, держитесь.
Он сделал один выстрел, целясь в громкоговоритель, затем отбросил Карину в сторону, под прикрытие ближайшей постройки, и сам бросился на землю с ней рядом. Но ожидаемого им выстрела из автомата не последовало.
– Спасибо, – послышалось из репродуктора. – Теперь, я думаю, вы нанесли нам весьма значительный ущерб. Новая партия наших людей уже высадилась неподалеку вверх по течению, и вскоре вас схватят, но я предпочитаю не терять больше своих людей. Поэтому, если вы не сдадитесь добровольно, мы поработаем с вашими друзьями мисс Хольм и мистером Квентином, с помощью самых совершенных методов, так что вам хорошо будут слышны их крики. Если вы захотите избежать этого, вы можете сообщить нам о готовности сдаться, сделав подряд два выстрела.
После этого отчетливо зазвучал голос Патриции Хольм, которая твердо, без малейших колебаний, заявила:
– Привет, Саймон, друг... Не слушай эту здоровенную обезьяну. Он пытается запугать тебя, зная, что никогда не сможет поймать тебя.
– Пошли его ко всем чертям, – вставил Питер.
Капитан Фрэд, судя по всему, взвился от гнева:
– Я даю вам на размышление десять секунд, мистер Темплер.
Саймон склонился над автоматом, его руки вцепились в оружие, как будто он собирался разломить его пополам.
Карина Лейс смотрела на его окаменевшее лицо.
Затем дважды выстрелила в воздух.
Как бы в ответ ей где-то на западе заработал мотор катера, возвращая им надежду на жизнь.
Из мрака ночи выступила фигура мистера Униатца.
– Босс, – сказал он как будто в пространство, – это вы выстрелили? Вы хотите сказать, что мы назовем их Гейне дядей?
– Нет, Хоппи, – сказала Карина, – это я выстрелила.
Святой посмотрел на нее странным взглядом.
– Я не ожидал, – сказал он, – что ты подтолкнешь меня к саморазрушению.
Она обхватила ладонями его руку, лицо ее озарила улыбка глубокого понимания.
– Дорогой, – сказала она, – ты же знаешь, что в конце концов они все равно нас захватят. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Почему же нужно страдать просто так, ни за что? Может быть, они всех нас убьют, но тогда пусть это случится как можно быстрее. Наши посланники уже в пути, они в безопасности. Послушай.
И Саймон слушал. Он вслушивался в удаляющиеся звуки ритмично работавшего в темноте ночи мотора катера, пока он не растворился в новых, более устойчивых звуках мотора посыльного судна, спускаемого с яхты «Марч хэер», и он знал, что она говорила правду, и был этому рад, и в то же время не хотел смириться с парадоксом своего поражения после победы. Он думал над тем, могло ли это случиться только потому, что он не покорил еще собственную гордыню и судьба одного человека может иметь значение, когда миллионы других таких же, как он, людей сгорят в пламени войны, как маленькие мошки.
Секунды казались столетиями. К нему вернулся здравый смысл, такой же непостижимый и неизмеримый, как звезды.
Все шло своим чередом. Но были и перемены. Такие перемены, которые ничего не могли изменить. И все-таки у него был один путь – бросить вызов судьбе, – таков был его девиз, его знамя. Потому что он знал, за ним обязательно пойдут другие и борьба будет продолжаться до тех пор, пока в душах людей не иссякнет огонь свободы.
– Конечно, – сказал он. – Пока они нас еще не убили. И когда они нас схватят, им придется с нами основательно повозиться.
Лодка приближалась к причалу, вспенивая воду.
– Как, босс, – спросил мистер Униатц упрямо, – могу я попрактиковаться на этих мордах?
– Пока рано, Хоппи. Сначала мы должны освободить Патрицию и Питера. После этого, может быть, и сделаем что-нибудь.
И даже когда шансы на успех были совсем ничтожны, в его голосе не было слышно сомнения.
Он отбросил свое оружие в сторону, то же самое сделала и Карина. Очень неохотно и не торопясь, с покорным отвращением то же самое проделал и Хоппи Униатц. Все трое молча наблюдали за тем, как лодка причалила к пирсу.
Саймон вытащил портсигар и протянул его Карине с таким непринужденным видом, словно они были в фойе ночного клуба в Нью-Йорке, ожидая заказанные ими блюда. Несколько человек выскочили из лодки и побежали по пирсу, перестроившись в двойной полукруг – точь-в-точь хорошо обученная группа захвата, которой, с иронией подумал Саймон, они наверняка и были. Но даже не посмотрев в их сторону, он зажег спичку и поднес ее Карине.
– Однако мы весело провели время, – заметил он.
– Да. – Она говорила таким же уверенным тоном, как и он; и ему захотелось навсегда удержать в памяти ее гордое, красивое, бледное лицо, ее темно-синие глаза и яркое пламя волос. – И спасибо тебе за все, Святой.