И я направилась к двери. Мое сердце колотилось.
– Будь осторожна, – прошипел Ризек мне вслед. – Как бы тебе не пришлось пожалеть о сказанном.
– Хватит тебе, – фыркнула я, не оборачиваясь. – Кого-кого, а меня болью не напугаешь.
– Как и меня, – дребезжащим голосом парировал Ризек.
– Неужто? – Я обернулась. – Тогда возьми меня за руку.
Я протянула ему исчерченную тенями ладонь, поморщившись от боли. Ризек не сдвинулся с места.
– Что и требовалось доказать, – хмыкнула я.
Вернувшись в каюту, я застала Акоса сидящим на кровати с книгой по эльметахаку. Между страницами светился синхропереводчик. Акос посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей. Шрам, идеально обводящий скулу, еще не побелел окончательно. Со временем он сделается таким же блеклым, как светлая кожа Акоса.
Я прошла в ванную и, набрав в раковину воды, принялась умываться.
– Что он с тобой сделал? – спросил Акос, появившись у меня за спиной.
Я последний раз плеснула в лицо водой, низко склонившись над раковиной. Капли, стекая по векам и щекам, падали вниз. В воде дрожало мое отражение с широко распахнутыми глазами и сжатыми губами.
– Ничего, – сказала я с натянутой улыбкой, сняла со стойки полотенце и вытерла лицо. – Я ему не позволила. Он пытался припугнуть меня, а я припугнула его в ответ.
Паутина Тока сгустилась и смахивала на чернильные кляксы.
Я побрела в комнату, плюхнулась на стул и засмеялась. Смеялась от всего сердца, до тех пор, пока мне не стало жарко. Наконец-то я сумела постоять за себя. Я загнала Ризека в угол. Тугой клубочек стыда, поселившийся в моей груди, чуть-чуть ослаб. Я перестала быть покорной соучастницей.
– Ты о чем? Что это значит? – проговорил Акос, присаживаясь напротив.
– Ризек оставит нас в покое. Я… – произнесла я и осеклась, – не знаю, почему мне так…
– Ты только что угрожала самому могущественному человеку в стране, – Акос поймал мои пальцы. – Любой бы на твоем месте спятил от страха.
Его кисти были ненамного больше моих, разве что суставы потолще, да на тыльной стороне ладоней отчетливо проступали сухожилия. Под кожей светились бледно-голубые вены. Слухи о тонкокожести тувенцев оказались правдивы, однако неженкой и трусом Акоса назвать было нельзя.
Я высвободила свои пальцы из руки Акоса. Теперь, когда Ризек убрался с дороги, а Акос, напротив, был здесь, я задумалась о том, как будут проходить наши дни. Я привыкла находиться в одиночестве во время Побывок. На плите еще оставались пятна с прошлого сезона, когда я по вечерам пыталась готовить еду, экспериментируя с инопланетными продуктами. Получалось у меня, если честно, неважно: повар из меня – никудышный.
Поэтому я чаще просматривала ролики про другие планеты, пытаясь вообразить иную, не похожую на мою, жизнь.
Акос встал, взял из шкафа стакан и наполнил его водой из-под крана. Я, запрокинув голову, разглядывала растения в смоляных клетках. Некоторые светились в темноте, другие, несмотря на консервант, вскоре должны были увянуть, сверкнув напоследок ярким огнями. Я любовалась растениями уже три Побывки кряду.
Сделав глоток, Акос вытер рот.
– Я придумал, – вдруг заявил он. – Придумал причину продолжать, – пояснил он, сгибая в локте руку со знаками убийства.
– Точно?
– Ага, – он порывисто кивнул. – Мне не давали покоя слова Ризека, что он превратит Айджу в того, кого я сам не захочу спасать. Я решил, что это невозможно.
Я взглянула на него. Несколько дней назад он казался опустошенным, а теперь напоминал переполненную чашу.
– Я понял, что нет и не может быть такого Айджи, которого мне не захочется освободить от Ризека.
Акос не перестал меня удивлять. Он был готов на все.
Я вновь подумала о том, с какой нежностью и сочувствием он смотрел на меня, вместо того чтобы отвернуться с отвращением.
Что за безумие. Продолжать любить того, кто находится по ту сторону спасения и искупления, может только безумец.
– По-моему, в твоих речах нет никакого смысла, – возразила я. – Похоже, что чем больше всяких гадостей ты узнаешь о человеке, тем лучше к нему относишься. Попахивает мазохизмом.
– И это говорит та, которая изрезала себя в наказание за поступки, к которым ее принудили силой, – с сухой иронией заметил Акос.
В вещах, о которых мы обсуждали, не было ничего смешного. Вроде бы…
Но я улыбнулась, Акос тоже – новой, незнакомой мне улыбкой. В ней не было ни горделивости, ни язвительности – лишь мука и сумасшествие.
– Ты и впрямь не испытываешь ко мне ненависти?.. – и я приподняла левую руку.
– Нет, не испытываю.
Обычно люди реагировали на меня вполне понятным образом. Те, кому довелось пострадать от токодара, ненавидели меня. Те, кто опасался пострадать, боялись. Те, кто видел во мне полезный инструмент, кивали головами и ухмылялись.
Реакция Акоса озадачила меня. Он как будто действительно понимал меня.
– Ты совсем-совсем не испытываешь ко мне ненависти? – прошептала я, страшась услышать ответ.
– Не испытываю, – совершенно твердым голосом произнес Акос.
И я внезапно осознала, что давно перестала злиться на него за то, как он со мной обошелся, пытаясь освободить брата. Его побуждало то же самое чувство, которое позволяло ему принимать меня такой, какая я есть. Разве его можно за это винить?
– Хорошо, – вздохнула я. – Будь готов к ранней побудке. Нам придется изрядно попотеть, если ты собираешься вырвать брата из лап Ризека.
На стекле остались отпечатки его пальцев. Я забрала стакан у Акоса.
– Ты хочешь мне помочь? – недоверчиво спросил он. – После того, что я натворил?
– Ага, – я допила за ним воду и отставила стакан в сторону. – Именно это я и собираюсь сделать.
Часть третья
15. Акос
Акос не раз и не два прокручивал в памяти свой неудавшийся побег.
Как шел по коридорам за стенами поместья Ноавеков, останавливаясь на развилках и изучая зарубки, чтобы понять, куда двигаться, а вокруг были темнота и пыль, да и в пальцы постоянно впивались занозы.
Как добрался до комнаты, где содержали Айджу, и, как объяснил ему потом Ризек, угодил в сферу действия какого-то датчика. Как приложил руку к замку. Большая часть дверей особняка оказалась оборудована ток-замками, и Акос открывал их с помощью легкого прикосновения.
Наручники не стали исключением. Именно поэтому ему удалось убить Кальмева Радикса в ковыльных степях.
Айджа стоял у зарешеченного окна, откуда виднелась ограда с неприметной калиткой. За поместьем простиралось поле ковыль-травы, колышущейся на ветру. Акос спросил себя, что может мерещиться Айдже в ковылях? Лицо их убитого отца? Он не знал, как трава влияет на других… на него она уже не действовала.
Айджа обернулся. Брату потребовалось время, чтобы узнать Акоса. Прошло всего два сезона с тех пор, как они виделись в последний раз, но оба сильно изменились: Акос вырос и возмужал, Айджа похудел и осунулся, его кудрявые волосы свалялись. Айджа пошатнулся, и Акос поддержал брата, чтобы тот не упал.
– Акос, – громко зашептал Айджа, – я не знаю, что мне делать, я…
– Не волнуйся, – произнес Акос, – все будет хорошо, не надо ничего говорить, я вытащу тебя отсюда.
– Ты… ты убил человека, который проник в наш дом…
– Да, – кивнул Акос, для которого имя Кальмева Радикса уже превратилось в шрам на руке.
– Как такое могло с нами случиться? – спросил Айджа ломким голосом, от которого у Акоса защемило сердце. – Почему наша мама ничего не предвидела?
Акос не стал говорить, что она-то наверняка и предвидела. Но он не хотел расстраивать Айджу.
– Ума не приложу, – ответил он. – Но я вытащу тебя отсюда, Айджа, клянусь тебе.
Поддерживая брата за плечи, Акос слегка подтолкнул его к выходу. Ему пришлось пригнуть голову Айджи, чтобы тот не ударился о низкую дверцу, ведущую в тайные коридоры.
Айджа тяжело ступал по деревянному полу.
Акос боялся, что кто-нибудь их услышит.
– А ведь именно я должен был тебя спасать, – вдруг прошептал Айджа, вернее, попытался прошептать: голос у него по-прежнему оставался зычным.
– Где это написано? Небось в какой-нибудь инструкции по братскому поведению?
– Свою ты, конечно, не читал! – засмеялся Айджа.
Акос улыбнулся и толкнул дверь в конце коридора. Посреди кухни стоял, похрустывая пальцами, Вас Кузар.
Через неделю после того, как корабль покинул планету и лег на курс, следуя токотечению, Акос отправился в общественный спортзал. В общем-то, можно было заниматься на втором этаже каюты, но в последнее время там постоянно сидела Кайра и смотрела видео. Преимущественно о других планетах. Пару дней назад Акос случайно застукал ее стоящей на цыпочках и пытающейся подражать трепещущим движениям отирианского танца. Кайра мрачно глянула на него, и Акос больше не решался туда соваться.
Спортзал он нашел легко, ему даже не пришлось сверяться со схемой корабля, которую Кайра набросала для него на второй вечер Побывки.
Здесь было сумрачно и пусто, только в дальнем углу несколько человек занимались силовыми упражнениями. Вот и хорошо, подумал Акос. Все знали его как пленного тувенца, единственного, кому Плеть Ризека не способна повредить. К нему никто не цеплялся, вероятно, из страха перед Кайрой. Оно и к лучшему. Акос не любил, когда на него пялились. Он еще не разучился краснеть.
Однако едва он попытался сосредоточиться на наклонах вперед, как почувствовал на себе чей-то взгляд. Подняв голову, увидел Йорека Кузара, сына Сузао Кузара.
Они встречались лишь однажды, еще в особняке, когда Вас вместе с племянником заходил к Кайре. Худые руки Йорека были обнажены. Акос привычно поискал глазами знаки убийства, но не нашел ни одного. Парень перехватил взгляд Акоса и поскреб шею, оставив на ней красные отметины от ногтей.
– Чего тебе надо? – подчеркнуто недовольным тоном спросил Акос.
– Партнера для спарринга.
Йорек поднял с пола два синтетических тренировочных ножа, вроде тех, что имелись у Кайры. Акос хмыкнул. Неужели Йорек действительно полагает, что Акос все бросит и будет с ним тренироваться? С сыном того, кто когда-то пнул Акоса сапогом в лицо?