Кайра выгнула бровь и скрестила руки на груди. Она стояла, прислонившись к стене, и жевала кончик пряди волос. Иногда волосы попадали ей в рот, и Кайра удивленно сплевывала их с таким выражением лица, как будто они заползли туда из вредности.
– …такой высокий, – закончила Отега и натянуто улыбнулась.
У Акоса сложилось впечатление, что Отега чего-то явно недоговаривает.
– А к чему ей об этом упоминать? Она и сама высокая, – ответил Акос.
Он-то как раз чувствовал себя рядом с Отегой совершенно вольготно.
– Да, вы оба на редкость высокие, – рассеянно согласилась та. – Ладно, ешьте.
Когда она ушла, Кайра принялась переводить для Акоса шотетские субтитры.
Теперь они противоречили голосам дикторов и корреспондентов.
«Питайский канцлер начинает переговоры о взаимной дружеской поддержке во время визита шотетов в столицу Питы», – гласили субтитры. В то же время голос на отирианском вещал, что «тувенский канцлер Бенезит угрожает ввести против Питы эмбарго на торговлю ледоцветами, после того, как питайцы провели предварительные переговоры о военной помощи с шотетским руководством».
– А вашему канцлеру не нравится, что Ризеку удалось очаровать питайцев, – произнесла Кайра. – Угрозы эмбарго от Бенезита – ничего себе, да?
– В конечном итоге конфликт будет нарастать.
– Наверное, перевод делал не Малан. – Кайра фыркнула. – Не хватает изящества. Малан любит извращать информацию, а не тупо переписывать полностью.
– Хочешь сказать, что можешь определить того, кто переводил текст? – Акос засмеялся.
– Вранье – это целое искусство, – Кайра убавила громкость. – Ноавеков с пеленок обучают интригам.
Их каюта – Акос привык уже думать о ней именно так, что его сильно беспокоило, – представляла собой око бури, – единственное тихое место посреди хаоса. Все остальные на корабле судорожно готовились к посадке. Акосу не верилось, что Побывка подошла к концу. Ему казалось, что они взлетели только вчера.
Но токотечение утратило синий оттенок. Наступило время выполнить обещание, данное Йореку.
– Ты уверена, что Сузао не натравит на меня Ризека? – спрашивал Акос у Кайры в сотый раз.
– Сузао прежде всего воин, – ответила Кайра и перевернула страницу книги. – Он предпочитает разбираться с проблемами самостоятельно. А жаловаться на тебя Ризеку – поступок труса.
Выслушав ее, Акос отправился в столовую, чувствуя, как бьется сердце и непроизвольно сжимаются кулаки.
Сузао ел в одном из нижних залов. Он был в числе наименее родовитых сторонников Ризека, и на собраниях его место находилось в задних рядах. Однако на нижних этажах, рядом с гудящими двигателями, Сузао сразу превращался во властного начальника.
Идеальное место для провокации. Не станет же Сузао пугаться слуги перед лицом нижестоящих?
Йорек пообещал помочь с последним ходом. Очутившись в столовой, Акос обнаружил, что парень стоит в очереди перед своим отцом. Просторный зал, располагавшийся на одной из нижних палуб, был душным, людным и закопченным. Однако от витающего в воздухе запаха специй у Акоса потекли слюнки.
Подростки за соседним столом, сдвинув подносы в сторону, играли с машинками, такими крохотными, что те могли запросто поместиться на ладони. По сути они представляли собой клубки из проводов и шестеренок на колесиках. У одной на «носу» красовались клещи, у другой – нож, у третьей – молоток размером с палец.
Тинейджеры очертили на столе круг, и машинки гонялись друг за другом, управляемые с помощью беспроводных пультов. Когда они сталкивались, болельщики принимались кричать. До Акоса донеслись их возбужденные голоса:
– Оторви ему правое колесо! Используй клещи, для чего ты их прикрутил?
Подростки были одеты в безумные синие, зеленые или фиолетовые наряды, запястья парней обвивали разноцветные веревочки, а волосы у кого были чисто выбриты, у кого – заплетены в косичку, у кого – связаны в пучок на макушке. Внезапно Акоса посетило странное чувство. Ему показалось, что он – обычный шотетский мальчишка, стиснувший в руке пульт или облокотившийся на стол и наблюдающий за игрой.
Такого никогда не было и не будет. Но на миг Акосу померещилось, что это – именно так.
Взяв поднос из стопки, он пристроился в хвост очереди. В кулаке Акос зажал стеклянный пузырек. Постепенно Акос протиснулся поближе к Сузао.
Йорек сделал вид, что споткнулся и с грохотом уронил поднос. Суп перепачкал спину какой-то женщины, которая сердито завопила. В начавшейся суматохе никто не заметил, как Акос быстро вылил зелье в чашку Сузао и покинул очередь. Йорек помогал страдалице, та отпихивала юношу и ругалась на чем свет стоит.
Сузао устроился за своим обычным столиком и отхлебнул из чашки. Акос задержался, переводя дыхание.
Сузао проник в их дом. Он смотрел, как Вас убивает их отца. Отпечатки его пальцев остались на стенах, следы ботинок – на полу. Место, которое Акос считал самым безопасным в мире, запятнали несмываемые следы насилия.
Живые как никогда воспоминания придали Акосу решительности.
Он грохнул свой поднос на столик Сузао. Тот машинально пробежался глазами по его руке, считая знаки убийства.
– Помнишь меня? – спросил Акос.
Теперь Сузао оказался помельче тренированного Акоса, что, впрочем, не мешало ему выглядеть устрашающе.
Сузао был широкоплечим, на коротком носу рыжели веснушки. У Йорека не имелось никаких родственных черт с отцом, вероятно, пошел в мать. Тем лучше.
– Жалкий сопляк, которого я когда-то перетащил через Рубеж? – ответил Сузао, покусывая зубцы вилки. – Которому мы всыпали горячих, прежде чем погрузить в транспортник? Конечно, я тебя не забыл! А теперь убери свой поднос и проваливай!
Акос сел, сцепив руки перед собой. Адреналин превратил его глаза в прицел, на мушке которого находился нос Сузао.
– Как ты себя чувствуешь? Баиньки не хочется? – процедил Акос, со стуком поставив пустой пузырек на стол.
Стекло треснуло, но флакон до сих пор влажный от зелья, вылитого в чашку Сузао, не развалился. В столовой, точно круги от брошенного камня, расходилась тишина. Сузао уставился на пузырек. С каждой секундой его лицо бледнело. В взгляде шотета вспыхнула ярость.
– Твоя каюта не так безопасна, как ты воображал, – улыбнувшись, Акос подался вперед. – Ведь это уже третий раз, когда тебя травят, да? Думаю, кому-то не хватает бдительности.
Сузао что-то прорычал, схватил Акоса за плечи, приподнял и со всей силы швырнул на стол, прямо на поднос с тарелками. Горячий суп обжег шею Акоса.
Выхватив нож, Сузао наставил острие на Акоса, как будто намеревался выколоть ему глаз.
Мир вокруг словно заволокло туманом.
– Зря я тебя тогда не убил! – заорал Сузао, брызжа слюной.
– У тебя есть шанс, – произнес Акос, напрягая мускулы. – Но я советую тебе сперва хорошенько проспаться.
Действительно, Сузао выглядел несколько сонным.
– Ладно, – он отпустил Акоса. – Встретимся на арене. Ножи. До смерти.
Да, Сузао его не разочаровал.
Акос медленно сел, устроив настоящее представление с трясущимися руками и испачканной одеждой.
Спасибо Кайре! Она сказала Акосу, как надо себя вести, чтобы Сузао продолжал считать его безобидным мальчишкой.
Вытерев слезы, он кивнул.
– Я согласен.
И, подчиняясь какому-то магнетизму, посмотрел на Йорека.
Парень с довольным видом ухмылялся.
22. Кайра
Заговорщики не стали ни передавать мне послание в столовой, ни шептать что-то на ухо, когда я шла по коридорам корабля. Они не взламывали мою персоналку и не устраивали заварушку, чтобы под шумок меня похитить.
Через несколько дней после визита на Питу я направилась в машинный отсек и наткнулась на Теку. Девушка возилась с механизмами, в руке она держала промасленную тряпку. Оглянувшись, Тека поманила меня за собой.
Тека привела меня не в тайную комнату и не в секретный коридор, а в погрузочный док. Здесь царил полумрак, транспортные челноки казались прикорнувшими великанами. В дальнем углу горел фонарь, повешенный на крыло одного из самых крупных челноков.
Если для питайцев музыкой звучат гром и дождь, то для шотетов – рокот машин. Это были звуки побывочного корабля, сопровождавшие наше движение по токотечению. Нет ничего удивительного, что небольшая – и довольно жалкая – группа заговорщиков назначила встречу именно в доке, где любые слова будут заглушены гулом и грохотом.
Шотеты были одеты в комбинезоны обслуживающего персонала, наверное, они и являлись простыми разнорабочими. Лица прикрывали черные маски-балаклавы, вроде той, какая была на Теке, когда девушка напала на меня в коридоре.
Тека вытащила нож и приставила лезвие к моему горлу. От холодного металла исходил сладковатый запах, напоминающий аромат тувенских зелий.
– Еще шаг – и тебе конец, – предупредила меня Тека.
– Только не говори, что сюда пожаловала ваша группа в полном составе, – произнесла я, прокручивая в голове пути к отступлению.
Начинать следовало с удара каблуком.
– Думаешь, мы бы согласились рискнуть и подставиться всем скопом? Разумеется, нет.
Лампа, подвешенная к потолку, вдруг сорвалась с одного из креплений и повисла, раскачиваясь туда-сюда.
– Ты хотела с нами встретиться? – спросил хриплым голосом крупный немолодой мужчина с такой густой бородой, что в ней можно было заблудиться (она даже выбивалась из-под самодельной балаклавы). – Чего тебе от нас надо?
Я судорожно сглотнула. Нож Теки продолжал упираться в мою шею, но говорить мне мешал не только он. Слишком сложно произнести вслух то, над чем размышляешь почти полгода. Хотя давно пора, впервые в жизни, переходить к делу.
– Собираюсь устроить побег для одного человека, – сказала я. – Не то чтобы он хотел бежать…
– Для одного человека? – переспросил мужчина. – И кто он?
– Акос Керезет.
Заговорщики забубнили между собой.
– То есть он не хочет бежать?
– Ситуация непростая. У него тут – брат, чья песенка в общем-то спета… – я помолчала. – Иногда любовь превращает нас в глупцов.