И теперь Акос сгорал.
Внезапно стены заходили ходуном. Посуда в раковине загремела.
Корабль шел на посадку.
31. Кайра
Наконец-то я разрешила себе подумать: он прекрасен. Его серые глаза напоминали штормовые воды Питы. Когда он касался моего лица, на его руке четко обозначались мускулы. Его пальцы нежно гладили мою щеку. Их кончики пожелтели от цветов ревности. У меня перехватило дыхание, когда я подумала, что он дотрагивается до меня потому, что хочет меня.
Я села и осторожно ощупала пленку дермоамальгамы за ухом. Скоро в ней прорастут нервы, и она ничем не будет отличаться от настоящей кожи. Правда, волос там уже не будет. Мне стало любопытно, как я выгляжу с полусодранным скальпом. Хотя, конечно, это не имело значения.
Ведь он все равно хотел ко мне прикоснуться.
– Что случилось? – спросил Акос. – Ты странно на меня смотришь.
– Ничего. Просто ты… такой милый.
Прозвучало до невозможности глупо. Он был в пыли, поту и, конечно, в моей крови. Волосы растрепаны, одежда в беспорядке. «Милый» – не совсем удачное слово, хотя остальные показались мне слишком пафосными и преждевременными.
– Ты тоже, – он заговорщицки улыбнулся.
– Ага, такая же грязнуля. Но все равно – спасибо.
Я подвинулась к краю стола, рывком сползла с него и покачнулась. Ноги не слушались.
– Может, понести тебя? – спросил Акос.
– Подобного унижения я больше не допущу.
– Унижения? Обычно люди называют это иначе. Например, галантностью.
– Однажды я протащу тебя на руках, как младенца – перед людьми, уважение которых ты надеешься заслужить, а потом ты мне расскажешь, каково тебе!
– Ладно, – улыбнулся он.
– Но я разрешаю тебе меня немного поддерживать. И не думай, что я не заметила канцлера Туве. Хотелось бы мне знать, какие из принципов «пути эльметахака» позволили тебе завлечь канцлера и прибыть во вражескую страну, – добавила я.
– Скорее, принципы «пути гильетахака», – вздохнул он. – Школы глупости.
Ухватившись за его руку, я пошла, точнее – поковыляла на главную палубу. Транспортник оказался небольшим, но с широкими обзорными иллюминаторами.
Внизу виднелся Воа, окруженный с трех сторон отвесными утесами, а с четвертой – морем. На севере темнели леса. Поезда, приводимые в движение ветром, который дул с побережья, расходились от центра Воа, как спицы колеса. Я еще ни разу в жизни на таких не ездила.
– А Ризек нас еще не выследил, – проговорила я.
– Голографическая маскировка, – ответила Тека с капитанского кресла. – Мы сейчас ничем не отличаемся от любого военного транспортника. Сама придумала.
Корабль опустился сквозь провалившуюся крышу какого-то здания на окраине Воа. Ризек не интересовался этой частью города. Она вообще никого не интересовала. Раньше здесь располагались многоквартирные дома, но потом что-то случилось, и люди поспешно отсюда слиняли. Теперь все было заброшенным.
Во время спуска перед моими глазами мелькали обломки чужих жизней: кровать с разномастными наволочками в разгромленной спальне. Кухонный стол, балансирующий на краю провала. Пыльные красные подушки, валявшиеся в когда-то уютной гостиной.
Мы приземлились. Кто-то потянул за свисающий со шкива канат, и отверстие в крыше затянулось огромным полотнищем. Сквозь ткань проникало солнце, и металл корабельных бортов немного отсвечивал, но в целом в укрытии царил полумрак.
Я приникла к иллюминатору. Мы находились в просторном помещении с земляным полом. Кое-где еще оставались замызганные плитки, в трещинах между ними пробивались хрупкие шотетские цветы: серые, синие и фиолетовые.
Отвернувшись, я оперлась на Акосу и побрела к выходу: на верхней ступеньке трапа уже появилась Исэй Бенезит. У нее были раскосые глаза, знакомые мне по видеозаписи, которую мы смотрели с Акосом. Однако на лице у канцлера красовались шрамы, которых я совершенно не ожидала увидеть: отметины от шотетского клинка.
– Привет, – произнесла я. – Много о тебе наслышана.
– А я – о тебе, – ответила она.
Кто бы сомневался. Слухи о том, что мое прикосновение несет убийственную боль, давно облетели всю галактику. Были и другие сплетни. К примеру, некоторые считали, что я – безумная сестра Ризека, больной зверь, неспособный на человеческое общение.
Убедившись, что Акос крепко меня держит, я протянула Исэй руку. Любопытно, решится ли она ее пожать. Бенезит меня не разочаровала. Ее изящная ручка оказалась твердой и натруженной. Интересно, где канцлер заработала свои мозоли?
– Думаю, нам надо кое-что обсудить, – осторожно продолжила я. – Наедине.
Если заговорщикам неизвестно ее настоящее имя, то не стоит рисковать.
К нам подбежала Тека. Я едва не рассмеялась, увидев броскую повязку на глазу.
Хотя это вполне в ее характере: вместо того чтобы скрывать отсутствие глаза, она привлекает к нему внимание.
– Кайра! – воскликнула Тека. – Я рада, что тебе лучше!
Я высвободилась из хватки Акоса. Тени окружили меня плотным коконом, но они стали иными, обвивали пальцы, как усики диковинного растения, а не струились под кожей точно вены. Моя рубашка потемнела от крови. Там, где накладывали перевязочную ткань, зияли прорехи, тело покрывали бесчисленные синяки.
Но я попыталась держаться достойно.
– Благодарю, что вытащила меня, – обратилась я к Теке. – Полагаю, основываясь на нашем прошлом опыте, ты хочешь получить что-то взамен.
– Об этом мы еще поговорим, – губы Теки скривились. – Думаю, наши интересы совпадают. Кстати, если хочешь помыться, здесь есть вода. Даже горячая. Выбери себе комнату, какую пожелаешь.
– Что за роскошь, – улыбнулась я и перевела взгляд на Исэй. – А тебе лучше пойти с нами. Ты согласна?
Спускаясь по трапу, я крепилась изо всех сил и старалась не подать виду, что шатаюсь от слабости.
Когда я наконец-то преодолела все ступени, то вместе с Акосом поплелась в коридор. Скрывшись от посторонних взглядов (Исэй и Сизи – не в счет, пронеслось у меня в голове), я привалилась к стене и перевела дух.
Кожа вокруг заплаток из дермоамальгамы жарко пульсировала. Прикосновение Акоса избавило меня от мучений токодара, но с болью от свежих ран, полученных на арене, он ничего поделать не мог.
– Мне уже не до шуток, – буркнул Акос и подхватил меня на руки, несколько более бесцеремонно, чем мне бы хотелось.
Но я слишком вымоталась, чтобы протестовать. Каблуки ботинок чиркали по стене, пока Акос нес меня наверх.
На втором этаже мы разыскали «нормальную» квартиру. Правда, в стене гостиной обнаружилась здоровенная дыра, откуда открывался вид на подвал, где стоял корабль. Около него копошились заговорщики: они вытаскивали раскладушки, раскладывали припасы и возились с печкой, притащенной, вероятно, откуда-то сверху.
Ванная комната в нашем «жилище» была удобной, если не сказать шикарной: пол выложен синими стеклянными плитками, посередине – ванна на лапах, у стены – мраморная раковина. Акос повернул краны. Проплевавшись, те заработали, как и обещала Тека. Я разрывалась между желаниями искупаться и поговорить с Исэй Бенезит.
– Я подожду, – сказала Исэй, которая догнала нас через пару минут, заметив мою нерешительность. – Иначе, боюсь, вместо связного разговора буду таращиться на твою кровь.
– Мне еще расти и расти до общества канцлера! – съязвила я.
Неужели она считает, что я специально измазалась в крови? Зачем лишний раз мне об этом напоминать?
– Почти всю жизнь я провела на крошечном кораблике, где жутко воняло грязными носками, – фыркнула Исэй. – Я и сама не очень вписываюсь в образ канцлера.
Она взяла диванную подушку и похлопала по ней ладонью. В воздух взметнулась туча пыли. Исэй кинула подушку на пол и уселась, умудряясь выглядеть элегантно. Сизи опустилась рядом, хотя не столь церемонно, и улыбнулась мне. Ее дар завораживал. В присутствии сестры Акоса я успокаивалась, а мрачные воспоминания тускнели. Если вам плохо живется, у вас может развиться настоящая зависимость от ее присутствия, подумала я и направилась в ванную комнату.
Акос как раз стягивал броню, от горячей воды запотело уцелевшее зеркало.
– Только не говори, что тебе не потребуется помощь, – сказал он. – Не поверю.
Встав так, чтобы меня не было видно из гостиной, я попыталась снять рубашку, но сразу же почувствовала, что надо передохнуть. Акос положил броню на пол и решительно взялся за подол моей рубахи. Я негромко рассмеялась, глядя, как он выпутывает из рукавов мои руки.
– Да, как-то неудобно, – заметила я.
– Ага, – согласился он, не сводя глаз с моего лица, и покраснел.
Я никогда не позволяла себе представить подобную ситуацию: его пальцы дотрагивались до моих плеч. Воспоминание о его губах, касающихся моих, не покидало меня: я до сих пор ощущала их вкус.
– Думаю, со штанами я справлюсь.
Раздеваться я не стеснялась. Мое тело нельзя назвать хрупким: мускулистые бедра, маленькая грудь… но меня это ничуть не беспокоило. Все в принципе выглядело так, как ему и положено, однако, когда взгляд Акоса украдкой скользнул по мне, я не удержалась от нервного смешка.
Акос помог мне залезть в ванну. Я села туда прямо в белье. Акос порылся в шкафчике под раковиной, где обнаружилась опасная бритва, пустой флакон с ободранной этикеткой, щербатая расческа и, наконец, кусок мыла. Акос передал его мне.
Устроившись на краю ванны, Акос аккуратно положил руку мне на плечо, избавляя от теней токодара, и я принялась оттирать запекшуюся кровь. Хуже всего дело обстояло с ранами, прикрытыми дермоамальгамой.
За несколько дней, проведенных в камере и на арене, кровь там присохла на совесть, и в результате я решила начать мыться с головы. Мне пришлось стискивать зубы, чтобы не завопить. Акос начал бережно массировать мое плечо, затем шею, и по рукам у меня поползли мурашки.
Его пальцы уверенно находили напряженные места. Наши взгляды встретились. Глаза Акоса были добрыми и застенчивыми. Мне очень захотелось его поцеловать, пока он не залился краской.