ска генералов И. Ф. Паскевича, И. В. Васильчикова и А. П. Ермолова, как писал генерал Н. Н. Раевский, «в мгновение ока» освободили батарею, уничтожив почти всех прорвавшихся на батарею французов и взяв в плен раненого генерала Бонами.
Нет единого мнения и о том, участвовал ли в атаке А. П. Ермолова 3-й батальон Уфимского полка или это был другой полк.
Адъютант М. Б. Барклая де Толли В. И. фон Левенштерн утверждал, что атаку на батарею, занятую французами, начал он, взяв батальон Томского полка. Когда В. И. фон Левенштерн писал свои воспоминания, он знал, что «в настоящее время во всех реляциях упоминается о нем (А. П. Ермолове) как о том офицере, который стоял во главе батальона и повел его на холм. Искажено даже название полка, коему принадлежала честь этого подвига». В. И. фон Левенштерн хотел вернуть славу Томскому полку, которую по ошибке приписали Уфимскому полку.
В наше время историки продолжают придерживаться устоявшегося мнения: для проведения атаки на батарею Раевского А. П. Ермолов взял 3-й батальон Уфимского полка. В своих «Записках» А. П. Ермолов писал об атаке: «…Батарею я взял нс более как в 10 минут… урон со стороны моей по числу людей был ужасный».
После того как атака неприятеля на батарею была отбита, понесший тяжелые потери корпус Н. Н. Раевского был заменен 24-й пехотной дивизией генерала П. Г. Лихачева. Все, что осталось от 19-го егерского и Уфимского полков, а также Ширванский полк образовали передовой отряд, занявший позицию несколько впереди батареи, у оврага, расширяющегося к Колоче. Между 7-й пехотной дивизией и отрядом храброго генерал-майора И. Д. Цибульского имелся «довольно большой интервал», так писал об этом И. П. Липранди. Генерал П. М. Капцевич в это время не раз посылал его на батарею узнавать о том, что там происходит, так как французская атака ожидалась с минуты на минуту: артиллерийский огонь все усиливался, по приказу Наполеона к батарее стягивались войска.
Генерал П. Г. Лихачев с двумя полками находился на самой батарее, а против Горжи стоял Бутырский полк под командованием своего шефа — полковника П. В. Денисьева.
Когда к П. М. Капцевичу с батареи прискакал его адъютант капитан К. К. Левенштерн с сообщением, что вблизи батареи строится французская пехота, а французские кавалеристы садятся на лошадей, П. М. Капцевич сам поскакал на батарею, чтобы, разобравшись в обстановке, отдать последние приказания.
Возвращаясь к своей дивизии, П. М. Капцевич, как пишет И. П. Липранди, «приказал генерал-майору Цибульскому, что если бы неприятельская пехота двинулась на батарею, то действовать, соображаясь с обстоятельствами, но имея в виду главное — защиту батареи». П. М. Капцевич понимал, что отряд И. Д. Цибульского должен был принять главный удар войск Наполеона, направленных на батарею. И. Д. Цибульский мог полагаться только на свои силы: во-первых, его отряд находился в отдалении от главных сил корпуса, во-вторых, И. Д. Цибульский знал, что резервов нет, весь корпус был в деле. Генерал приготовился отражать неприятеля с фронта и никак не ожидал, что он может появиться у него в тылу.
Рейд М. И. Платова и Ф. П. Уварова несколько ослабил огонь французских батарей. Батарея Ш. А. Антуара вынуждена была перенести огонь на русскую кавалерию. Но батареи полковников Т. Ж. Серюзье и А. Гриуа по-прежнему обстреливали батарею Раевского. К этим батареям вскоре присоединилась батарея Антуара и те батареи, которые ранее действовали против Багратионовских флешей. Батарея Раевского была взята под перекрестный огонь.
Чтобы избежать напрасных потерь, И. Д. Цибульский отвел свой отряд к оврагу. С фронта и правого фланга на отряд двинулась французская кавалерия. У генерала было слишком мало сил, чтобы строить отряд в каре. Отражая нападение кавалерии, И. Д. Цибульский спустил свой отряд в овраг. И тут случилось то, чего никто не ожидал: отряд подвергся нападению французской кавалерии с тыла!
Французская кавалерия генерала О. Коленкура (брата мемуариста), обойдя батарею Раевского, устремилась на нее со стороны Горжи; встретив сопротивление защитников батареи, она вынуждена была спасаться бегством. Генерал О. Коленкур был убит у самой Горжи. Под сильным огнем, в пороховом дыму кавалеристы потеряли способность ориентироваться. «Около 100 всадников бросились в противоположную сторону и спустились в овраг, идущий к Колоче… и… совершенно нечаянно очутились в тылу отряда генерала Цибульского». Храбрым полкам генерала И. Д. Цибульского пришлось отбиваться от наступавших на них с трех сторон французов.
«Полки, уже много потерявшие прежде, здесь потеряли еще более. Шеф Уфимского полка, генерал-майор Цибульский, один из храбрейших людей, был так тяжело ранен, что всю войну не мог уже служить», — писал И. П. Липранди.
В наградных документах офицеров 24-й пехотной дивизии о И. Д. Цибульском можно прочесть: «Много способствовал к отражению неприятеля с полком своим… и получил рану картечью в руку». Но несмотря на упорное сопротивление русских воинов, французам удалось взять в конце концов батарею Раевского, истребив почти всех ее защитников. Наполеоновские войска также понесли большие потери на «большом редуте», как называли французы батарею Раевского. Но прорвать центр русской позиции им так и не удалось; батарея Раевского была разрушена, завалена мертвецами и поломанным оружием. Русская артиллерия вела такой сильный огонь, что французы не могли поставить на кургане свои орудия. Они использовали полуразрушенный вал как укрытие. Прячущимся за ним французам приходилось становиться на колени. Вскоре вал был полностью разрушен и осыпался в ров.
Отряд под командование генерала И. Д. Цибульского совершил подвиг, защищая батарею Раевского. В силу своей малочисленности он не мог уничтожить неприятеля, рвущегося к батарее. Неся потери от французской артиллерии, атакованный с трех сторон французской кавалерией, отряд героически сражался, отвлекая на себя значительные силы неприятеля.
Ни в рапорте М. Б. Барклая де Толли о действиях 1-й Западной армии в Бородинском сражении, ни в «Описании битвы при селе Бородине 24 и 26 августа 1812 года» генерал-квартермейстера К. Ф. Толя имя генерала И. Д. Цибульского не было упомянуто. О нем просто забыли.
19-му егерскому полку не повезло еще более. Генерал А. П. Ермолов написал в своем рапорте, что именно егеря не оказали достойного сопротивления неприятелю, когда французы первый раз захватили батарею.
19-й егерский полк, с самого утра сражавшийся у села Бородина, принимавший участие в атаке А. П. Ермолова на батарею, а позднее защищавший эту батарею перед последним штурмом французов, т. е. целый день находившийся в сражении, волею начальника штаба 1-й Западной армии оказался в числе «нестройно отступавших».
Подвиг генерала А. П. Ермолова был прославлен на века, а егерей историки до сих пор считают виновными в том, что они не сумели отстоять батарею Раевского.
После Бородинского сражения генерал И. Д. Цибульский не мог служить в действующей армии из-за ранения. М. И. Кутузов, зная исполнительность и добросовестность генерала, решил использовать его для работы в тылу. И. Д. Цибульский исполнял обязанности 2-го генерал-полицмейстера армии. Служба эта была очень трудной, даже опасной, хотя такой чести, как служба в действующей армии, изгоняющей наполеоновские войска из пределов России, не приносила. И. Д. Цибульский вместе с полковником Аргамаковым был подчинен генерал-лейтенанту М. М. Бороздину, который был чрезвычайным уполномоченным по приведению в порядок армейского тыла. М. М. Бороздин должен был собрать отставших по разным причинам военных, составить из них команды, снабдить их оружием и амуницией, собрать продовольствие, доставить его к армии, устроить госпитали. В его обязанности входила также забота о пленных, меры «по охране тыла и очищение его от мародеров наполеоновской армии». Положение в местах, освобожденных от наполеоновских войск, было настолько серьезным, что начальник И. Д. Цибульского М. М. Бороздин получил «открытый лист», с предъявлением которого «все власти исполняли его требования в одной силе с повелениями фельдмаршала». Докладывая Александру I о принятых мерах по охране тыла, М. И. Кутузов писал 5 декабря 1812 года: «В город Красный послал генерал-майора Цибульского с бригадой 27-й дивизии».
За Отечественную войну И. Д. Цибульский был награжден орденами Святой Анны 1-го класса и Владимира 3-й степени. Получил он и медаль в память о событиях 1812 года.
11 сентября 1816 г. И. Д. Цибульскому было приказано состоять по армии, то есть он числился состоящим на службе, но никакой должности не имел. Поэтому больше он не повышался, хотя состоял по армии все годы царствования Александра I и первые годы правления Николая I. В «Списке генералам, штаб и обер-офицерам всей российской армии с показанием чинов, фамилий и знаков отличия» за 1828 год генерал показан третьим среди генерал-майоров, состоящих по армии. Фамилии генералов даны по старшинству.
Генерал-майор И. Д. Цибульский скончался в 1837 году. Похоронен на одном из погостов Вышнего Волочка. Его могила со скромным надгробием сохранялась до начала первой мировой войны, о чем имеются сведения в «Русском провинциальном некрополе», вышедшем в 1914 году.
О героическом подвиге, совершенном генералом И. Д. Цибульским и его бригадой — Уфимским и Ширванским полками, напоминает памятник на Бородинском поле, на месте боя бригады у батареи Раевского, воздвигнутый потомками солдат, сражавшихся в Уфимском и Ширванском полках. ♦
ЧИТАТЕЛЬСКИЙ КЛУБ
Ведущий — Станислав ЗИГУНЕНКО
ПО СЛЕДАМ СЕНСАЦИИ
Уважаемая редакция! Прочел в газете, что теперь и в нашей стране детекторы лжи будут применяться не только при расследовании каких-то преступлений, для поимки шпионов и т. д., но и при найме на работу. Неужели это действительно так? Почему я должен подвергаться такой унизительной процедуре, даже если я того не хочу?