содержанию надписью: первые — «София Премудрость Божия», вторые — «Премудрость созда себе дом».
Список образцов иконографии Софии был бы неполон, если бы в числе их как вероятных не были упомянуты изображения, входящие в убранство соборов Константинопольской и Киевской Софии, изображения, не сопровождаемые соответствующими этой теме надписями, но, по мнению некоторых церковных археологов, отвечающих ей своим содержанием. Прежде всего это касается изображений Богоматери с архангелом в мозаике алтаря константинопольской Софии и образов Христа с Богородицей, архангелом и императором Львом Мудрым в ее нарфексе, а также мозаичных образов Богоматери и Евхаристии апостолов в алтаре Киевской Софии. Поскольку изображения Христа, Богоматери, Евхаристии и небесных сил традиционно включаются в систему образов софийных икон, то было бы естественным и их отдельные изображения считать самостоятельными типами иконографии Софии. Однако, допуская такую возможность, следует помнить, что характерной чертой иконографии Софии, особенно в ее русских образцах, является широкий образный охват этапов и слоев религиозного бытия: ветхозаветного, новозаветного, эсхатологического, догматического, нравственного. От пророков до соборных Отцов, от таинств и до моральных ценностей — вся история и жизнь христианства представляют на иконах Софии как неразрывное целое, символизирующее тайну Премудрости и Ее Домостроительства. И именно такое всестороннее освящение темы, вероятно, служило в иконописной среде главным условием наречения иконы именем Премудрости. Ведь, по существу, в церковном искусстве все иконы несут на себе образы Софии, софийны по своей природе. Само существование иконописи как духовного ремесла, по определению Отцов седьмого Вселенского собора, явилось продолжением процесса божественного Домостроительства, прямым следствием Вочеловечивания Бога-Слова.
Вместе с вопросом о возможном софийном значении различных иконографических изводов предметом давнего внимания церковных археологов, историков, гимнографов и богословов был вопрос о возможности приложения имени Премудрости к другим проявлениям Высшего Бытия: Богоматери, Церкви, человеческой душе или к некоторым Святым. В последнем случае особенно часто упоминалась святая Софья, мать Веры, Надежды и Любви, которую русская народная духовная литература представляла себе в образе молящейся в церкви «матушки Егория Храброго»:
И во церкви во соборныей
Стоит его матушка родимая
Святая София Премудрая,
На молитвах стоит Иисусовых:
Она Богу молит об своем сыну.
Кроме того, в русской гимнографии известен случай одновременного приложения имени Софии к Богоматери и к Христу. В службе новгородской Софии (тропарь гл.4) говорится: «Неизреченная Премудрости Божия сила, смотрения плотского таинства, преименитая София, девственных душа и неизреченных чистоты смирение и мудрости истинны, покоище Святаго Духа, пречестный храме непостижимыя славы его, огнезрачный престоле Христа Бога нашего, в тя бо неизреченно вселися Слово Божия и плотию невидимый и неизреченный из тебя изыде». А в другой молитве указывается, что «непостижимая и всепетая Премудрость Божия София преименитая, девственных душа, сиречь единородный Сын, Слово Божия». У этой службы, сочиненной, по мнению гимнографов, князем С. Н. Шаховским в XVIII веке, сложная история. Вероятно, она далеко не всех удовлетворяла и впоследствии была отдана на исправление братьям Лихудам. Однако и в их редакции разночтения относительно смысла слова «София» были сохранены. Исправленный текст службы также многим не понравился, и один из братьев — Иоанникий вынужден был его письменно оправдывать.
Справедливости ради следует заметить, что разночтения имени София возникли сравнительно поздно. Наиболее подробный список эпитетов Божества и Богоматери, содержащийся в сочинении «Семьдесят имен Богу», «Мудростью» называет только Христа. Равно и строители храма Новгородской Софии не сомневались, что «воздвиже храм велик и пречестен Святыя Софея, иже есть Божия слово премудрости». Новгородские иконописцы, помещавшие на первое место в композиции храмовой иконы христологические образы, также твердо знали, что именно следует подразумевать под словом «София»: конечно, по слову апостола Павла, Иисуса Христа.
Иные, но вместе с тем очень высокие наименования «Сосуда», «Сени», «Престола», «Храма Божия» издавна прилагались к лику Богоматери. В самой службе Новгородской Софии сказано: «Храм Софии Премудрости Божии сиречь чрево пресвятыя Богоматери». Дева Мария — храм Премудрости, первый из храмов Софии, и потому нет никакого противоречия в том, что храмовые праздники в софийских соборах на Руси совпадали с праздниками богородичными (на Рождество Богородицы в Киеве и на Успение во всех других церквах Софии). Как правильно заметил один церковный археолог, значение такого совпадения заключается в том, что в одном случае празднуется Рождество храма Премудрости, а в другом — «преложение земной сей храмины в небесную».
Предпочтительность наречения Богоматери храмом Премудрости в то же время не исключает приложения к Ней имени Софии. Дева Мария — «Сосуд избранный», но в христианском понимании такой сосуд не есть нечто пассивное, невосприимчивое к своему содержанию. В противном случае пришлось бы согласиться с гностиками, утверждавшими, что «Он прошел через Марию, как вода через трубу», т. е. прошел через Нее, ничего не дав и ничего не восприняв. Православное учение о тайне воплощения указывает на совершенно иные, более соответствующие самой природе Материнства и Сыновства, отношения между Девой Марией и Сыном, отношения взаимосвязи и взаимопроникновения. От Богоматери воспринял Бог-Слово плоть, стал причастен к людям. Но процесс восприятия Богом плоти не мог быть односторонним. Бог-Слово причащался через Деву Марию человечеству, но и Богоматерь через Него причащалась Божеству. И, что особенно важно сейчас, вместе с тем причащалась и Его Премудрости.
В этой связи уместно вспомнить о концепции двух Премудростей, выдвинутой Афанасием Александрийским, концепции, являвшейся как бы частным случаем единой глобальной теории Православия об обожении твари, обожении не по естеству, а по причастию. Святой Афанасий различал Премудрость единородную Богу и «премудрость, изобразившую в мире» (2-е слово на ариан). Первая есть София в собственном смысле этого слова, Премудрость по природе, вторая — Премудрость по причастию. И очевидно, что Богоматерь в самом акте своего Материнства, причастившаяся единородной Премудрости, также заслуживает высокое имя Софии, но не по природе, а по причастию. С данным положением согласны даже склонные к преувеличению католические богословы, указывающие, что «Невеста и Мать, воплотившейся Премудрости, должна быть зеркалом Ее совершенств».
Из слов Афанасия Александрийского об изобразившейся в мире Премудрости следует, что не только Богоматерь; но и все другие явления духовной жизни христианства (Церковь, Святые, человеческая душа), в той мере, в какой они проникнуты духом божественной Премудрости, также заслуживают это имя. В творении все причастно Творцу, все несет на себе отпечаток Его Созидания и Промысла. Дионисий Ареопагит писал, что «Премудрость создала себе дом, приготовила в нем твердую пищу, поставила сосуды и чашу: отсюда каждый, богоприлично рассматривающий Божественные вещи, легко может видеть, что всесовершенный Промысел есть причина бытия и благоденствия всего существующего». Все сущее, имеющее своей первопричиной Святую Софию, причастно Ей, софийно по имени, является храмом премудрости Божией. Как писал архиепископ Воронежский Игнатий: «Храм Ее (Софии) в небесах на престоле, окруженном Ангелами, когда Бог-Слово был только к Богу, у Бога-Отца; храм Ее — в утробе Матери, храм Ее — между человеками, храм Ее — во всей вселенной, видимой и невидимой, в церквах, в душах, духах, на земле и на небе».
С. В. Шишов
ОБРАТНАЯ СТОРОНА НАШЕГО «Я»?
Об авторе:
ШИШОВ СЕРГЕЙ ВИКТОРОВИЧ — врач-психоневролог.
К ЧИТАТЕЛЯМ
Сколько раз на дню нам приходится слышать или произносить: «сознание помутилось», «душа встрепенулась», «интуиция подсказала», не задумываясь о сокровенном, потаенном смысле этих слов? Если подсчитать, окажется очень часто. И на уровне житейской мудрости мы все прекрасно понимаем, что это значит. Но как только попытаешься объяснить эти выражения с точки зрения науки, то сразу же натыкаешься на неразрешимые проблемы. «Сознание», «душа» — как объяснить, что это такое?
Если как следует задуматься, то окажется, что в обыденной повседневности мы постоянно сталкиваемся с очень сложными проблемами, составляющими, быть может, одну из главных тайн мироздания. Сталкиваемся, но в силу различных обстоятельств не придаем этому должного значения. Действительно, что может быть привычней слова «душа»? Но попробуй объяснить, что же это такое. Возможно, душа — это сознание? Может быть. А сознание? Наверное, это и есть то, что составляет сущность нашего Я. В этой статье речь пойдет о бессознательном. По сути, это продолжение темы о магии, порче и сомнамбулическом гипнозе с той лишь разницей, что если тогда мы пытались ответить на вопрос «КАК», то теперь мы рассмотрим гипотезу «ГДЕ» локализованы магические способности человека. Очень может быть, что они скрыты в области бессознательного — вместилище вытесненных желаний и атавистических рефлексов, которые и составляют обратную сторону нашего Я.
Бессознательная часть нашей психики практически не исследована. Во всяком случае, несмотря на все усилия ученых, вопросов остается несравненно больше, нежели ответов. Редкие монографии и научные статьи тонут в море псевдонаучной или некорректной литературы, выдающей за открытие то, что является вымыслом авторов. Для того чтобы верно ориентироваться в проблеме бессознательного и объективно рассмотреть достоверные факты, необходимо прежде расставить нужные акценты.