оре поднимется и покроет всю землю и истребит все земное». Крайне удивившись, что животное заговорило человеческим голосом, индеец спросил, нет ли какого-нибудь средства спастись. Лама велела ему взять с собой пищи на пять дней и последовать за ней на вершину горы Вилька-Кото, между приходом Сан-Дамиан и приходом Сан-Херонимо де Сурко. Индеец послушался и пустился в путь с мешком съестных припасов за спиной, ведя за собой ламу. Достигнув вершины горы, он увидел здесь много птиц и животных разных пород. Тотчас же начало подниматься море, и поднималось до тех пор, пока вода не затопила долины и не покрыла все горные вершины, кроме вершины Вилька-Кото».
Принадлежность данного перуанского мифа к «потопной» серии очевидна. Интерес вызывает одно: название местного «арарата» — Вилька-Кото. Значение слова wil(ka) в языке древних перуанцев практически не отличалось от русского — «огромность», «величие». Что касается второй половины названия перуанского «арарата» — Кото, то оно, вероятней всего, — диалектная версия древнеперуанского слова k(atu) (рынок). Слово это не оригинально, представляет собой одно из семантических ответвлений знакомого нам праиндоевропейского слова kadh в смысле «огражденное пространство — площадь-рынок» и часто с таким значением употребляется в языках Старого Света.
Калифорния. Перуанцы были не одиноки в своем отождествлении «китежа» и «арарата». Ту же ошибку делали калифорнийские индейцы племени луисеньо. Они рассказывали, что некогда был великий потоп, заливший высокие горы и утопивший большинство людей. Один только холм под названием Катута остался торчать над водой, и на вершине его спаслись остатки людей. Пересказывая эту легенду, исследователи добавляли, что «индейцы эти до сих пор поют песню о потопе, где упоминается холм Катута».
Новые Гебриды. Еще одним, новым поворотом в интерпретации образа «китежа» можно считать меланезийскую «потопную» легенду Новых Гебрид. Жители этих островов сообщали, что «их великий легендарный герой Кат исчез из мира во время потопа. Они показывают само место, откуда отплыл герой в свое последнее путешествие, а именно широкое озеро в середине острова Гауа. Во времена Ката на месте теперешнего озера находилась обширная равнина, покрытая лесом. Кат повалил одно из самых больших деревьев в лесу и принялся строить лодку из ствола дерева… Когда лодка была готова, он посадил в нее жену и братьев и все живые существа, обитавшие на острове, не исключая крошечных муравьев, и заперся со всеми ими на судне, которое было снабжено крышей. Тогда начался ливень. Вся обширная котловина острова наполнилась водой, прорвавшейся через кольцо холмов к тому месту, где большой водопад Гауа и теперь с оглушительным ревом в туче водяных брызг низвергается в море. Здесь лодка пронеслась по бурным волнам сквозь стену холмов и, умчавшись в море, скрылась из виду. Туземцы говорят, что герой Кат пропал без вести, захватив с собой все, что было наилучшего на земле, но они ждут еще его радостного возвращения».
Кроме всего прочего, в новогебридской версии китежской легенды русского читателя, думаю, должна привлечь светлая футурология меланезийцев, с ее безнадежным ожиданием возвращения героя Ката, а вместе с ним и золотого века. В этом пункте с меланезийцами были некогда совершенно согласны россияне, тщетно ожидавшие возрождения Китежа — олицетворения чистоты и святости жизни.
Аравия. Древние арабы видели в «китеже» не город, а героя катастрофической легенды, как и меланезийцы. Они присваивали это имя пророку Худу, «Ною» одной из катастрофических арабских легенд. В Коране рассказывалось, что жил на земле Аравии до арабов великанский народ ад. Долго он благоденствовал, но, как это обычно бывает, возгордился и даже отказался слушать пророка Худа, посланного Аллахом для увещевания. Наказание не заставило себя долго ждать: сначала была засуха, а затем ураган смел народ ад с лица земли. Уцелел только Худ со своими приверженцами.
По преданию, жизнь свою Худ закончил очень любопытным образом. Преследуемый врагами, он взмолился Аллаху, тогда перед ним разверзлась скала, Худ вошел в нее, скала закрылась, оставив на том месте небольшую трещину. Ныне эта скала называется «могилой Худа». И всматриваясь в элементы этого арабского предания, в ней невольно узнаешь «китежскую» легенду только в миниатюризированном, увиденном как бы в перевернутый бинокль виде. И земля поглощала, и трещина осталась. Разница в том, что земля поглощала не человека Худа, а целый город Кадх-яг-ху, и трещина осталась не маленькая, а гигантская — впадина Вади-эль-Араба.
Дополнительным аргументом в пользу предположения о «китежском» происхождении имени и образа Худа может послужить то, что ураган, который смел с лица земли народ ад, по преданию, и в природе произвел некие, странные, чудесные изменения. Например, исчезла сделанная из драгоценных камней и металлов столица народа ад — город Ирам Многоколонный — исчезла, но существования не прекратила и «по-китежски» изредка является людям. Кроме того, тогда же область Вабар, примыкавшая к стране народа ад, была населена Аллахом джинами и заколдована так, что обычный человек, опять-таки «по-китежски», если и попадал в нее, то только по воле случая.
Египет. К сожалению, значение имени пророка Худа утрачено, поэтому о происхождении его от названия утонувшего в мертвом море города можно говорить, лишь опираясь на близость фоне-тик и сходство сюжетов. Иное дело мифология соседствующего с Аравией Египта, его «китежская» легенда связана с дном Мертвого моря более прочными узами.
Завязкой египетского мифа, который так и называется «Уничтожение людей», служит внезапное обнаружение богом солнца Ра того прискорбного обстоятельства, что порча среди людей достигла предела. Ра собирает богов и обращается к ним с такими словами: «Боги-предки! Смотрите — люди, созданные из моего глаза, замыслили злые дела против меня. Скажите мне, что бы вы сделали против этого?»…
Боги ответили его величеству: «Отправь свое Око, да поразит оно для тебя замышляющих зло. Ибо нет другого Ока, которое могло бы быть пред ними и воспрепятствовать ему, когда оно сходит в образе Хатор».
Львиноголовая богиня любви Хатор была отправлена на уничтожение людей и так рьяно взялась за дело, что боги испугались. Они залили Египет окрашенным под кровь пивом (рудимент потопа), и Хатор, напившись пивом до умопомрачения, забыла про людей.
Чтобы понять, в чем «китежская» соль этого мифа, необходимо лишь одно: дать перевод имени богини-убийцы Хатор. Буквально «хатор» значит «дом высоты» Найти параллель к первой половине имени богини — египт. hat (дом) — нам, славянам, не составит труда, украинское «хата» — идеальное ему соответствие. И разумеется, что и египетское, и украинское слово имеют общего предка: kadh (круглый каменный дом), — слово-основу названия утонувшего в Мертвом море города.
Это обстоятельство, в свою очередь, прекрасно разрешает давнее затруднение египтологов: почему именно богине любви Хатор отведена в мифе роль демона-убийцы? Конечно же, в данном случае имя Хатор пересилило ее сексуальную функцию. Будучи однокоренным названию лежащего на дне Мертвого моря города, это имя намертво привязало богиню к мифу о катастрофе, заставило на время отказаться от прямых обязанностей и заняться непривычным для себя, но обязательным в силу имени богини душегубством.
Камчатка — Северо-Западная Америка. Новым, нестандартным поворотом «китежской» темы можно считать «потопные» мотивы в общем для камчадалов и северо-западных американских индейцев цикле мифов о Вороне. У разных племен, объединенных этим циклом, легенда о потопе рассказывалась по-разному и Ворон, главный герой, носил разные имена: Кут или Кутха. Породив камчадалов, он, обиженный, их покинул. Обе эти приметы: и имя, и уход — почти в точности совпадают с меланезийским «Ноем» Катом, о котором говорилось прежде и причастность которого к мифу о потопе бесспорна.
Ворон же из мифов индейцев северо-западного побережья Америки носил имя Эль, и давно уже высказано предположение, что оно восходит к имени сиро-палестинского бога Эла (финикийский Илу, еврейский Элоах, арабский Аллах). Поэтому замена в данном случае имени Ворона с Кута на Эля не так существенна, как выглядит на первый взгляд.
ИТОГ. Как мы теперь знаем, повторяемость ономастики мифа, в которой ключевым словом является название русского легендарного города Китежа, значительна и настолько широка, что вполне заслуживает названия всемирной. Сведем кратким списком всю китежскую мифологию и географию воедино: Кадек (Нидерланды), Китеж (Русь), Гадес (Греция), Кут (Чукотка), Кат (Новые Гебриды), Худ (Аравия), Хоту Матуа (Пасха), Вилька-Кото (Перу), Катута (Калифорния), Ха-тор (Египет), Котар (Финикия), Гадир (Платон).
Таким образом, и по линии града Китежа система в потопной ономастике, можно сказать, налицо.
ИТОГ
Подводя на этом итог, хочется в первую очередь отметить, что мы теперь в состоянии ответить на важнейшие вопросы потопо-атлантологии: где были потоп, Атлантида, Китеж? Ответ таков: прототипом всех этих легенд являлась катастрофа, связанная с образованием Мертвого моря в Палестине. Кто был носителем этих легенд? Носителем их являлись протоиндоевропейцы, жившие на своей палестинской прародине где-то между X–VI тысячелетием до Рождества Христова.
И последнее. Может показаться, что никаких других целей, кроме ответов на перечисленные вопросы, автор, берясь за перо, не преследовал. Но нет, была еще сверхзадача: способствовать укреплению единства человечества. Ведь не секрет, что на смену доказавшим свою несостоятельность антропологическим теориям, пытавшимся разобщить человечество по внешним признакам, все чаще приходит культурный шовинизм. «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Неправда, сойтись! Есть всечеловеческая точка такого культурного схождения — миф о потопе. Как бы мало ни походили друг на друга русский, с тоской взирающий на гладь Светлояр-озера, еврей, исследующий свою родословную вплоть до Ноя, китаец, думающий, что горы его страны — разросшийся зародыш вспучивающейся земли, тлинкит, с улыбкой вспоминающий, как вселенский пращур чуть не утонул, увлеченный любовными шашнями с теткой, — все они — люди одной культуры. Только культура эта настолько стара, богата и разнообразна, что выглядит подчас разнородной, лишенной внутреннего единства. Но на самом деле это не так, корни у нее одни. Поэтому нет на земле челове