Не надо далеко ходить, углубляться в древнюю историю, посещать экзотические страны либо ворошить груды научных и околонаучных трактатов. Удивительное — рядом. Только оно нам кажется естественным и самоочевидным. Как «естественны» шуточки и недоумения недавно «прозревших» критиков: «Господа! Как же это так? В центре Москвы — кладбище. На Красной площади — мавзолей. В склеп стала превращаться кремлевская стена. Поневоле вспомнишь о вампирах, вурдалаках и прочих непривлекательных персонах».
И в самом деле, ну не уродство, не извращение ли — кладбище в центре столицы гигантского государства? Да и вообще, может ли город, особенно устремленный в будущее, каким-то образом ассоциироваться с могилой?
— Нет, конечно, — скажут многие. — Могила — это что-то мрачное, чуждое устремленности в светлое завтра. — И вот уже ответственные лица решают, что Акмолинск — Белая Могила — куда как некрасиво. Назовем-ка звучнее: Целиноград. Пожалеем тех, кто на вопрос: «Откуда ты?» — вынужден отвечать: «Из Белой Могилы».
Но… Странно. Почему же это спустя считанные годы Целиноград вновь становится Белой Могилой — Акмолой? И мало того, этот город превращают в столицу целого государства? Это, что ж, теперь указы и всякие там директивы будут исходить из… Белой Могилы?…
Не буду касаться вопросов о пользе или вреде переименований, переноса столиц и т. д. Это разговор особый. Замечу только, что и в России, неподалеку от Казахстана, есть целый город, название которого очень близко к названию нынешней столицы Казахстана. Город этот — Курган. Некогда (судя по БСЭ) слово «курган» означало на тюркском «укрепленный холм». Но уже с XVI в. курганом в России стали именовать собственно «насыпь над могилой», а в отдельных случаях и целый комплекс погребальных сооружений.
Опять какие-то странности? Какая-то необъяснимая тяга наших — тюрко-славянских предков к ужастикам и щекотанию нервов? Разве такой вывод не логичен? Логичен и убедителен, если посмотреть на все это с точки зрения грубовато-прямодушного (а отнюдь не научного) атеизма и воинствующего индивидуализма.
Давайте попробуем взглянуть и на кремлевскую стену, и на мавзолей, и на Курган, и на Акмолу иначе, как бы с другой вершины мировой культуры — и соотношение прекрасного, притягивающего и мрачного, а то и отталкивающе-безобразного покажется совсем иным.
Вспомните мавзолей Тадж-Махал, этот неповторимый памятник вечно живой любви. Мавзолей. Усыпальница. А какая светлая красота! Случайно? Вовсе нет. Испокон веков у разных народов, исповедовавших самые несходные религии, места захоронения любимых и чтимых людей становились символами высшего существования. Существования, не ограничивающегося мимолетными контурами бренного тела.
К тому же люди верили, а во многих странах верят и поныне, что места эти таят в себе источники животворной силы, несущей избавление от самых различных недугов. Так, в Сирии даже чтят могилу, которая считается местом захоронения жертвы самого первого в человеческой истории убийства — Авеля. Хотя мавзолей находится на высоте примерно 1200–1400 метров и добраться до него нелегко, захоронение носит следы постоянного внимания. По свидетельству очевидца, вся могила «покрыта слоем ковриков и платков зеленых, желтых, красных». К ней и поныне привозят больных, жаждущих исцеления.
В Центральной же Индии, неподалеку от Бхопала, местом массового паломничества является святыня, чтимая всем буддийским миром. И святыня эта — ступа, считающаяся местом захоронения части останков самого Будды Гаутамы. Это хорошо нам знакомое по русским сказкам слово не имеет никакого отношения к страшной бабе-яге, а используется в совершенно ином смысле и не случайно обладает общим корнем с другим словом — «тепё», означающим погребальный холм. Сообщают, что при императоре Ашоке было воздвигнуто целых 84 тысячи ступ.
Казалось бы, места расположения таких холмов должны быть окутаны благоговейной тишиной или навевать настроение, напоминающее о картине Левитана «Над вечным покоем». Ничего подобного. «Ступы воздвигались обычно там, — говорится в «Истории искусств стран Востока, — где проходили шумные празднества с музыкой, танцами, процессиями, торжественными обрядами в честь духов-покровителей и местных богов».
Аналогичные примеры известны и в других культурах. Достаточно сказать, что название Эн-Неджефа (Ирак) — самого чтимого города шиитов — означает по своей сути почти то же самое, что Курган и Акмола. Это — «угор». То есть могильная насыпь. Назван же он так (по сообщению востоковеда О. Г. Герасимова) потому, что здесь захоронили одного из первых халифов (преемников пророка Мухаммеда) — «меч ислама», зятя и двоюродного брата Мухаммеда — Али, чтимого шиитами наравне с самим пророком.
История гласит, что Али был заколот отравленным мечом и, умирая, завещал похоронить его там, где остановится нога верблюда, несущего тело халифа. Воздвигнутая там же мечеть, судя по рассказам иракцев, не только святыня, но и одно из прекраснейших и богатейших сооружений мира.
Не удивительно, что в знакомом с исламом Казахстане тоже окреп культ священных могил — мазаров, в число которых вошла и чтимая «Акмола». И ничего уродливо-мрачного это название не несло тем, кто селился вокруг священного места. Скорее наоборот. Ведь смысл казахского слова «ак» — «белый» расщепляется словно солнечный луч; и если для кого-то из нас «Белая Могила» может стать тем, что навевает мысли о замерзающем в бескрайней, заснеженной степи ямщике, то для человека, чтящего мазары, белая значит еще и «светлая», излучающая мистические целительные силы. Иначе говоря, Святое Место. Святыня. (Ведь «ак» — «чисто белый». Сравните с певучим женским именем «Акжан» «Светлая (Чистая) Душа).
Итак, Белый — это еще и светлый, и, возможно, святой. Да и на русском слова «святой» и «светлый» созвучны. Ведь святые — согласно христианской вере — не только образцы нравственной чистоты, но и, образно говоря, носители Божественного света, о чем призваны свидетельствовать изображения нимбов над головами…
Точно так же, как с Акмолой, непросто обстоит дело и с кремлевской стеной, и с мавзолеем. Да и могила Неизвестного Солдата остается в самом центре Москвы, и это никого не уязвляет. И, наконец, разве пирамиды — последняя обитель фараонов — видятся нами в мрачных тонах?
БЫЛ ТАКОЙ СЛУЧАЙ
«В одном из прошлых выпусков «Знака вопроса» была опубликована информация об эффекте замедления времени, — напоминает Ф. М. Кузнецов из г. Михайловка-4 Волгоградской области. — Могу сообщить, что сам я дважды переживал такое же состояние, но так как о подобных вещах в те годы говорить было не принято, то я до поры, до времени о них не распространялся. Но свои ощущения помню отчетливо до сих пор.
Первый раз это было летом 1974 года в г. Рудный Кустанайской области в Казахстане. Мы с другом ехали на мотоциклах — он впереди меня метров на десять. Мы обгоняли старый грузовик, но мой друг вместо того, чтобы взять левее, почему-то решил совершить обгон справа, вдоль бордюрного камня.
Тут «включилось» замедление, и я, словно в замедленном кино, увидел, как сперва вспыхнули задние тормозные огни грузовика, потом задний тормозной фонарь мотоцикла. Мой друг попытался взять еще правее, но колесо натолкнулось на бордюрный камень, мотоцикл опрокинулся, а мой приятель улетел в кусты акации, росшие вдоль дороги. Грузовик же, продолжая движение, смял крыло мотоцикла и остановился.
По моим тогдашним ощущениям все это продолжалось по крайней мере минуты три-четыре. А потом вдруг — хлоп — и вот я уже стою, мой мотоцикл на подножке, шофер грузовика выскакивает из кабины, мой друг — из кустов, и они начинают орать друг на друга, как оглашенные, моментально собрав вокруг себя толпу, жадную до зрелищ…
Второй раз подобный случай произошел в армии осенью 1978 года. Мы вытаскивали застрявший автокран; сцепили два троса монтировкой, и тягач стал дергать. В один из рывков монтировка сместилась и вылетела из узла сцепления со страшной скоростью. И опять-таки я отчетливо помню, как монтировка вроде бы неспешно пролетела мимо меня и, улетев еще метров на 50, врезалась в стену фуражного склада. А потом все снова пошло в привычном ритме…
Нечто подобное случалось еще несколько раз, и я стал понимать, что, когда на меня словно бы нападает некое оцепенение, через секунду должно произойти что-то из ряда вон выходящее. Однажды я инстинктивно оглянулся как раз в тот момент, чтобы увидеть, как велосипедист, зазевавшись, ударился головой о поперечную балку. До сих пор жалею, что не обернулся раньше — глядишь, успел бы предупредить человека…»
Не имея возможности опубликовать все гипотезы и версии, присылаемые нашими уважаемыми читателями в «Знак вопроса», прибегаем к испытанному способу — реферированию. Надеемся, наши авторы поймут нас и не осудят за сокращение их материалов. Заинтересовавшиеся опубликованными гипотезами могут связаться с авторами через редакцию.
ВАМ СЛОВО
«Насколько мне известно, в вашем альманахе еще не публиковались материалы, посвященные восточной философии, — пишет нам врач Аркадий Дмитриевич ВЯТКИН из г. Пензы. — Статья, которую я вам посылаю, посвящена этим вопросам».
И далее автор на протяжении 30 с лишним машинописных страниц повествует, что понимание смысла кармы большинством наших современников сводится к незатейливой песенке Владимира Высоцкого о переселении душ: «Хорошую религию придумали индусы, что мы, отдав концы, не умираем насовсем».
Однако на самом деле санскритское слово «карма» означает «действие». Таким образом, карма — «сама суть всех малых и больших изменений, без которых физический смысл был бы немыслим, как немыслимо развитие без сопротивления, движение без покоя. Карма — враг всякой инерции, рутины, застоя. Согласно закону кармы, ничто не бывает без причины. Случайностей в природе нет. «Случайная причина» — выдумка невежественного ума, который не в состоянии