весло на бывший нос. Более устойчиво, но значительно менее маневренно судно с двумя балансирами.
Надо отметить, что с приходом европейцев на крупных островах Меланезии — в первую очередь — произошли существенные перемены в мореплавании. Колониальные власти с помощью военных кораблей быстро искоренили пиратство (новые захватчики не потерпели местных конкурентов). Наиболее крупные и мобильные лодки, которые применялись островитянами для морского разбоя, перестали строить. Колонизаторы позаботились о проведении сухопутных дорог на островах и регулярном морском сообщении между ними, наладили и торговые рейсы. В результате местное судостроение пришло в упадок.
Некоторые пережитки времен морского разбоя сохранились в Океании до нашего века. Так, на восточном побережье Папуа племя моту практиковало торговлю с жителями залива Фрешуотер, перевозя туда за 200 км горшки, а оттуда доставляли саговую муку (масштабы перевозок за один рейс на нескольких катамаранах: 30 тысяч горшков и 40 т муки). Причем, проходя определенный пункт, мореплаватели совершали древний обряд, дабы отогнать враждебных духов, погибших от рук их предков, представителей племени лоло. По-видимому, некогда здесь было совершено удачное разбойное нападение. Позже на том же месте пираты то ли потерпели сокрушительное поражение, то ли их лодки были потоплены внезапным штормом. По обычаю всех первобытных народов, виновниками несчастья были признаны конкретные люди, в данном случае духи убиенных лоло. Приходилось совершать магический обряд, препятствующий их козням…
Жителей Соломоновых островов можно сопоставить с викингами Западной Европы. И те и другие — великолепные мореходы, предпочитающие военные действия и разбойные нападения мирному труду и торговле. Соломонийцы добывали черепа в уверенности, что таким образом ублажают бога войны, увеличивая свою личную силу и доблесть. Некоторые вожди имели коллекции в десятки голов, устраивая для них специальные павильоны.
Характерный «пиратский» облик был у селений этих морских разбойников, вынужденных постоянно опасаться нападений врагов: дома укреплялись глинобитными стенами и нередко располагались в отдалении от берега, среди гор.
…Пиратство жителей островов Тихого океана не имело своих гомеров и Геродотов. О нем приходится судить преимущественно по косвенным данным и разрозненным свидетельствам. Не исключено, что этим делом занимались преимущественно пришлые племена второй и третьей волны колонизации островов, пришедших задолго до прибытия сюда западноевропейских каравелл.
Смешение рас и племен среди коренных жителей Океании проще всего объяснить плаванием в этих краях выходцев из Африки, Малой Азии, Индии. А жители Юго-Восточной Азии, по-видимому, стали первопроходцами Тихого океана.
Однако нельзя сопоставлять первых островитян с нынешними обитателями Азии. Не исключено, что древнейшие аборигены Австралии, Тасмании, Меланезии, Полинезии были кроманьонцами, обладающими комплексом признаков, характерных для более поздних рас. В последующем эти племена, обитая в разных природных условиях, стали приобретать разный облик, в одних случаях наиболее приспособленный к ветреным и пыльным степным районам, в других — к палящему солнцу и жаре, в третьих — к дремучим лесам… Поэтому негроидные, монголоидные, европеоидные черты океанийцев могут объясняться их древностью, а не контактами с другими расами.
ОЧЕНЬ ДРЕВНЯЯ ПРОФЕССИЯ
Сделаем некоторые выводы.
При ломке устойчивого первобытного общественного уклада достигнутый уровень знаний и технологий позволил строить более или менее надежные суда разных типов. Их использовали для транспортировки грузов, для путешествий, торговли, военных набегов. Наиболее удачливые мореплаватели-воины приобретали авторитет, обогащались и становились местными вождями, правителями. Неравенство социального положения и достатка, а также специализация содействовали классовому расслоению общества и переходу к новой формации. В этом смысле мореходство и пиратство активно разрушали первобытно-общинный уклад и укореняли частнособственнический — рабовладельческий.
Сложился культ героя, незаурядной личности: предприимчивой, смелой, утверждающей свое превосходство над другими ловкостью, силой, умением.
Пиратство стимулировало и научно-технический прогресс, прежде всего, в судостроении. В то же время оно порой затрудняло торговые связи между странами, осложняло жизнь мирным труженикам. Нередко набеги наносили урон памятникам культуры, несли с собой гибель и порабощение людей. Но в то же время пираты стимулировали мореходное и военно-морское дело. И сами были заинтересованы в усовершенствовании кораблей и способов навигации, перенимая новейшие технические достижения.
В общем, опять вспоминается аналогия с экологическими системами, где хищники выполняют важную роль регуляторов численности и структуры сообщества, а также двигателей эволюции. Появилась вдобавок и функция отбора и формирования незаурядных личностей — лидеров, героев.
Уже в далекой древности выделились и те, кто воспевал героические деяния. Формировался героический эпос. Мореплаватели и пираты выглядели в глазах потомков уже подлинными героями без страха и упрека, пример которых вдохновляет на подвиги. Их образы приобретали черты, весьма далекие от реальности. Их поступкам приписывались благородные цели.
В «Иллиаде» похищение прекрасной Елены (не исключено, что с ее молчаливого согласия) объясняется волей богов; пиратский набег на Трою воспет как славное предприятие. А в нашем веке поэт О. Мандельштам на берегу Черного моря вспомнил не реальных воинов-разбойников, но гомеровских героев, вдохновленных на подвиги любовью к женщине, тягой к красоте, а вовсе не к презренной наживе.
Так уж повелось с эпических времен: мир поэзии, литературы преображал реальность, переосмысливал заново события, выражая не только увиденное и услышанное, но и прочувственное, продуманное, обобщенное. Прославлялся сильный, своевольный сверхчеловек, сметающий все преграды на своем пути, не признающий дозволенного и обыденного. Он стремится к полнейшей реализации своих возможностей, не считаясь подчас даже с волей богов и не останавливаясь перед убийствами.
В действительности пиратство было другим. Его романтика заключалась, главным образом, в борьбе с силами природы, а также в устремленности в неведомое. Индивидуальность не только проявлялась, но и подавлялась в шайке морских разбойников. Существовали неписаные и неукоснительные законы подчинения, взаимной выручки, дележа добычи, платы за увечья, верности пиратскому долгу… За их невыполнение полагались наказания, порой изощренные (например, протаскивание под килем корабля). Обычно каралось смертью утаивание награбленного и обман своих подельщиков.
Пират вовсе не был «вольной птицей». Преступая законы мирной жизни, он подчинялся правилам военной. Удачливый пират вызывал восхищение обывателей и поэтов. Его поступки и приключения чрезмерно приукрашивались. Хотелось видеть их такими, какими они, конечно же, не были. Избирали профессию пирата или бедолаги, не имеющие крова, или преступники и беглые рабы, или разудалые молодцы, не ставящие ни в грош чужую жизнь и свою собственную.
…Но почему моряки-разбойники не сумели проложить морской путь из Европы в Индию или Китай? Почему не они открыли Новый Свет?
Вот и в районах, прилегающих к Тихому океану, крупнейшие цивилизации древности, находившиеся как на востоке Азии, так и на западе Америки, не смогли бросить вызов величайшему океану планеты. На это отважились только «дети моря», океанийцы, оставшиеся на уровне первобытного хозяйства.
Какая «сила притяжения» удерживала мужественных мореходов-пиратов у берегов континентов?
Прежде всего, конечно, их профессиональная принадлежность. Разбойники искали не новых впечатлений, а материальные ценности. Целесообразно грабить богатые селения и города, о которых есть достаточно надежные сведения. В малонаселенных, бедных и плохо изученных районах пирату делать нечего. Далеко не всякая авантюра его привлекает. Даже если кому-то из команды-банды и захочется отправиться к неведомым землям, ему еще придется убедить других в безопасности и выгодности такого предприятия.
Правда, всегда существовали легенды о заморских странах, где текут молочные реки в кисельных берегах, где находится рай земной и — что более существенно для разбойников — имеется много золота, драгоценностей. Как тут не ринуться, очертя голову, к вожделенным берегам.
Нет, не так-то просто. Не менее популярными, особенно среди моряков, были и байки и страшные истории о водяных чудовищах, проглатывающих корабли, о губительных водоворотах и о крае света, где воды низвергаются в бездну. Обитатели дальних земель сплошь и рядом рисовались отнюдь не в розовых тонах: великаны-людоеды, драконы, хищные птицы-колоссы, могущественные и злые волшебники… Полный разгул поэтического воображения!
И только те племена, которые стояли лицом клицу с природой или, вернее, жившие с ней душа в душу, осмеливались уходить в океанские дали, не рассчитывая на сказочные богатства, но и не боясь порождений собственной фантазии. Эти люди были реалистами.
…Древний этап мореплавания завершался в эпоху античности около двух тысячелетий назад. К этому времени были изобретены и активно использовались весла, парус, металлический якорь, руль. Строились не только маневренные легкие суда, но и огромные корабли, способные преодолевать морские просторы. На них можно было бы совершать кругосветные плавания. Технические средства для этого имелись. Но этого еще было недостаточно.
В ту пору отсутствовали навигационные приборы, позволяющие более или менее надежно выдерживать намеченный курс в открытом море. А главное, не было сколько-нибудь обоснованных знаний о размерах Земли, распределении морей, континентов и океанов. Полагаясь лишь на фантазию и удачу, даже имея надежное судно, ни одна команда не рискнет отправиться в неведомые дали за горизонтом «покорять» бескрайнюю грозную и совершенно неизученную пустыню океана.