– Обещаю, – сказал я. – Я обязательно спасу тебя.
Я и сам поверил в это, когда повел Амайру вниз, в подвал. Она обычно спала в комнатах слуг позади офисов. В случае прямого попадания что там, что в подвалах – один черт, все обвалится и разлетится вдребезги, но если попадет рядом, то подвал укроет. Я на ходу подхватил кое-чего со стола: тарелку булочек с изюмом, бутылку имбирного пива, фонарь на фосе, чтобы не было страшно в темноте, книжку с рисунками диких животных и удивительных заморских тварей.
– Что бы ты ни услышала, оставайся здесь до утра, – строго наказал я. – Если услышишь песню, прячься под стол. Меара сидит на выходе. Она знает, что ты здесь, и, если что, придет и достанет тебя.
Амайра ничего не сказала, и я уже приготовился оставить ее в темноте. Главное, не обещать им и не привязываться. Они или умирают, или вырастают в людей, с которыми совсем не хотелось бы повстречаться.
– Капитан-сэр, мне страшно, – сказала Амайра.
Я заколебался. Я почти подошел к ней.
– Оставайся здесь, – велел я и оставил ее одну наедине с фонарем.
В это ночь прилетело всего тринадцать снарядов. Два упали в Морок, три перелетели город, два разбились, не причинив вреда, о магию, защищающую Машину. Но остальные ударили в город. Спиннеры Давандейн стреляли по шарам с крыши Цитадели, но снаряды летели слишком быстро. Если маги и попали, то безо всякого эффекта.
Утренний итог – где-то между полусотней и семьюдесятью трупами. Не так скверно, как в первую ночь, но все равно много мертвых. А значит, много страха.
Когда я ехал поутру через город, страх витал гуще смога. Лавки и мастерские закрылись, люди торчали на улицах и смотрели в небо, словно хотели разглядеть падающую смерть. По углам сектанты-проповедники кричали о грядущей последней битве. Я бы их живо заткнул, но был так измучен, что даже не запомнил лиц.
Среди пессимизма и пораженчества слышался единственный ободряющий голос. На ящик залез человек средних лет в ярко-лимонном плаще, а рядом стояла пара симпатичных девиц фермерского вида с пачками памфлетов.
– Друзья, не бойтесь ночи, – воззвал человек к собравшейся толпе.
Акцент Вайтленда. И видно, что образованный человек.
– Тьма прошлого будет сожжена! Да, мы пострадали этой ночью, но разве можно достигнуть блага без страданий? Грядет Светлая леди, она протянет нам руку. Она встанет против Глубинных королей, низвергнет их в самую глубину самого черного ада, из которого они выползли. Ее верные одержат победу, и она вознаградит верных. Кто из вас видел ее?
Он с ожиданием посмотрел на толпу. Все молчали. На одно безумное мгновение мне захотелось поднять руку. Но тут руку поднял другой.
– Я видел ее! – объявил он. – Она явилась мне из света, молодая прекрасная женщина – но сияющая мощью. Она протянула руку, провозглашая время правосудия. Грядут ее Свидетели!
Гладко излагает. Отрепетированная речь. Подсадная утка в толпе. Наверняка они ходят с эти спектаклем от одного квартала к другому.
– Хвала истинному видению! – провозгласил оратор. – Небеса разверзлись, и Свидетели спешат к Границе, чтобы защитить вас от расколотого неба. Оно изрыгает смерть, но Свидетели пребудут вашей защитой. Высокий свидетель поклялся защитить вас.
– И что они собираются делать? Отгородить небо стеной? – закричали из толпы.
– Свидетели призывают мощь Светлой леди, – ответил оратор и воздел палец к небу так, будто все этим доказал. – Истинная сила – они, а не слабые, едва обученные наймиты Цитадели. Каждый из Свидетелей – избранный, благословенный, сильный в своем деле. Что сделали князья ради того, чтобы охранить и защитить вас? Они предложили вам убежище в своих мраморных залах? И какой теперь прок от ваших налогов? От налогов, истерших в кровь ваши руки, сгорбивших спины, утомивших ноги?
Интересный поворот. Точный удар по сердцу и кошельку. В толпе стразу закивали многие.
– Ладно, хватит этого дерьма, – сказал я и пошел сквозь толпу.
Люди не любят, когда их отпихивают, но что они могли поделать?
– Простите, а кто вы такой? – осведомился оратор.
– Капитан Галхэрроу, «Черные крылья».
Болтун не узнал форму, но имя уж точно слышал. Моя репутация широко разлетелась за последние несколько лет. Оратор напрягся – но решил не сдаваться без боя.
– Сэр, как приятно повстречать вас, прекрасного и благородного союзника в борьбе против общего врага, – изрек тип и протянул мне руку.
И тут же земля качнулась под ногами, глухо зарокотало – новый толчок. Люди хватались за все подходящее и неподходящее, чтобы удержаться на ногах. Я расставил ноги, нагнулся. Слабый толчок, но из окрестных домов донеслось звяканье разбитой посуды. Проповедник Светлой леди не устоял на ногах, и помощникам пришлось подхватывать его.
– А теперь держись подальше от этого ящика и быстрей проваливай, – посоветовал я проповеднику после того, как утихло землетрясение, и добавил громче: – Вам всем нужно возвращаться к своей работе, а не забивать голову чепухой про Светлую леди. Вы все, идите и займитесь полезными делами. Если у вас нет занятия лучше, чем стоять и слушать пустые обещания, обращайтесь ко мне: я знаю, какие каналы нужно срочно расчищать.
Толпа начала расползаться уже после слов «Черные крылья», а после моей речи расползание еще ускорилось.
– Командор, мы никому тут не вредим, – уныло сообщил оратор и дернул себя за лимонный воротник лимонной куртки. – Я даю людям надежду. Вам следовало бы приветствовать меня.
– Я обычно приветствую подобных вам железом, и хорошо, если в виде кандалов, – сказал я. – Убирайся отсюда, пока я не решил, что мне не нравится твоя наглая рожа.
Бомбардировка продолжалась еще две ночи. Воевали с Глубинными королями обычно далеко в Мороке. Патрули сталкивались друг с другом за сотню миль от цивилизации. В общем, мелкие стычки где-то вдалеке. Глубинные короли не наносили ударов прямо по Валенграду со времен Осады, когда напал Шавада. Театр, где мы наблюдали абсурдную пьесу о ней, лишился крыши. Снаряд ударил прямо в Великий шпиль, но у башни был самый глубокий в Валенграде фундамент, и кованая фосом сталь каркаса выдержала удар. В клочья разнесло бар, бакалейный магазин, бесчисленные дома.
Мы не понимали, как им это удается. Не представляли, какой из Глубинных королей выдумал для нас этот кошмар и чего собирался с его помощью достичь. Но шары летели, горели дома, умирали люди. Невежество – скверная защита.
На пятую ночь я вышел на стену повидать Ненн и понаблюдать за фейерверком, но ничего так и не упало. Из Морока не прилетела смерть. На следующую ночь – тоже. Мы уже начали верить в то, что оно окончилось, чем бы оно ни было.
На седьмую ночь опять зазвучала прежняя пронзительная песнь, и сопровождал ее скрежещущий вой сирен. Умерло 212 человек. Общее число смертей выросло за тысячу. Пришло новое землетрясение, развалилась таверна, где люди прятались от бомбардировки. Часть выбралась наружу – но только часть.
Народ побежал из города.
Это началось с забитых окон в магазинах, с запустения торговых улиц. Работники не являлись на работу, печи оставались не разожженными. Самые зеленые рекруты сбегали по ночам, те, кто мог погрузить добро на телегу, грузил и уезжал. Лучше уж пересидеть кошмар вместе с семьей где-нибудь в тихом сельском захолустье.
Маршалу Давандейн пришлось принимать меры к тому, чтобы город не запустел. Вышел приказ: всем нанятым армией, – а это полгорода – запрещено покидать Валенград. Запрещено покидать и тем, кто работает на Цитадель, тем, кто снабжает армию – а это еще полгорода. Уехать из Валенграда дозволялось лишь тем, у кого на это не хватило бы денег.
Налог на детей и протесты против него стали затравкой. А приказ о запрете покидать город превратил Давандейн в глазах населения из сурового вождя в диктатора-самодура. Там и тут вспыхнули волнения, быстро переросшие в кровавые бунты.
Толпа – животное, и хочет она животного. К Цитадели двинулась сотня, а пришли многие тысячи, вопящие «Защитите нас от неба!» и «Верните наши налоги!». Я глядел сверху, из окна Цитадели, на то, как Давандейн высылает на бунтовщиков тяжелую кавалерию – на больших черных лошадях, с кривыми саблями на плече. Но маршал не решилась отдать приказ об атаке. Рубить и топтать население Валенграда скверно для политической карьеры. Толпа постояла, покричала, напряженно поглазела на коней и постепенно рассосалась. Но к тому времени люди уже позабыли, из-за чего собрались, и их ярость начала выплескиваться по дороге – на коммерческие кварталы, потом на квартал портных, где занялся пожар. Толпа разнесла рынок барж. Волна помноженной на толпу людей глупости оставила после себя осадок в виде трупов в подворотнях и канавах. Зачем убивали, почему, за что – все осталось без ответа.
Бунт в Валенграде. Трудно поверить, но факт.
Когда ночью раздалась первая песнь, я проверил, на месте ли Амайра. В подвале было холодно. Она обосновалась в одном из углов: развесила простыни на большом столе, закрыла постель, чтобы удержать тепло.
– Амайра?
– Капитан-сэр, я здесь, – выговорила она тихо.
Черт, она как в воду опущенная. Мрачно тут.
Амайра отодвинула простыню. Под столом лежала изрядная груда одеял, часть – вместо матраса, часть – накрываться. Ну, не самое скверное логово. Я ночевал и в гораздо худших, причем как в Мороке, так и в городе. Тут, по крайней мере, сухо.
– Как держишься?
– Капитан-сэр, я нормально справляюсь, – отрапортовала она, а потом картинно отдала честь.
Маленькая злюка. Да ладно, пусть ее. Я опустился на колени возле логова.
– Страшно? – спросил я.
Она растерянно посмотрела на меня, обхватила руками колени.
– Я стараюсь не бояться.
– Бояться нормально, – заверил я. – Мы все боимся. Это в порядке вещей, когда все плохо.
Она вяло кивнула. Да, как-то она совсем сдала. Страх часто так действует. Веселый жизнерадостный человек становится тенью прежнего себя. Я заполз под стол. Там горела в стеклянной б