– Ты же послал всех в канализацию, а мне нужны были рабочие руки. Амайра, еще воды, пожалуйста.
Девчонка обиделась. Даже голову повесила. Она не понимает, что я для ее же блага. Жизни капитана «Черных крыльев» не позавидуешь. Не будет ни денег, ни семьи, ни счастья. Я не гожусь даже в качестве зонтика, чтобы защитить от помоев, которые на нас постоянно льет жизнь. Амайра – хорошая девочка. Она заслуживает лучшей жизни.
Проснулся я от обычного кошмара. Ко мне тянулась Эзабет – холодная, потерявшаяся в свете. Я потянулся в ответ, но не смог притронуться к ее искалеченной руке. Когда я открыл глаза, вокруг была уютная спокойная комната. Валия накинула на меня одеяло. Горели дрова в камине, свечи заливали комнату мягким светом. У дальней стены свистел и хрипел во сне Дантри, но благовония в свечах перебивали смрад больного тела. В висках стучала кровь. Интересно, отчего я проснулся?
Кружка остывшего уже много часов назад чая стояла на столе рядом с говядиной, овощной закуской, и – о восторг! – бутылкой вайтландского бренди. Я пренебрег стаканом, взял бутыль и откинулся в кресле. Эх, республику стоит защищать хотя бы ради такого бренди! Интересно, кто поставил сюда бутылку, Валия или Амайра? Впрочем, я их обеих люблю, каждую по-своему. Да и вообще, неважно. Не вставая с кресла, я опорожнил полбутылки – и над головой оглушительно загрохотало. Щит Тьерро отразил очередной снаряд. Опять огонь с неба. Наверное, я и проснулся от грохота.
Двигая кистью, я всякий раз морщился от боли. Веревки оставили язвы на запястьях. А там, где пила вгрызлась в предплечье, в татуировку ворона – ничего. Я в очередной раз задумался о том, где сейчас Ноль и Воронья лапа, какую интригу плетут и почему не помогают. В последний раз из моей руки вырвалась мороженая птица, увечная, неспособная передать послание. И это до крайности скверно.
Я устал до мозга костей, ноги тряслись от изнеможения, но сон опять удрал, спрятался в болоте бессонницы. В голове кишели мысли о том, что я знал, о чем догадывался, в чем обманывал себя, и, неизбежно, ворочался страх перед тем, чего я не знал вовсе. Саравор в своих планах зашел дальше, чем я осмеливался вообразить. Он послал людей в Морок, украл Око Шавады из кладовой Вороньей лапы – но это же лишь пена на поверхности. Он давным-давно начал плести заговор против нас – возможно, с того самого момента, когда я отдал ему силу Шавады. Когда бьешься со своей же совестью, время течет медленно. Я слышал взрывы четырех снарядов, прорвавших щит Свидетелей. После увиденного под городом, от взрывов я даже не вздрогнул.
Пришел рассвет, и Валия принесла мне горячий чай и овсянку.
– Ненн вернулась из канализации. Может, поговоришь с ней?
– Ну, запускай.
Судя по виду, Ненн круто пришлось ночью, что кое о чем говорило. Я послал с ней в канализацию всех ее сорвиголов и вообще каждого головореза, каким располагал.
– Как город?
– В дерьме и мясе. Четыре небесных огня пробили щит, один угодил в бойню. Свининой закидало все окрестные крыши. Как Дантри?
– Да почти так же, – сонно ответил я и потер глаза. – Что нашла?
– Я думала, что самым гнусным дерьмом нас потчуют в Мороке. Я ошибалась. Сильно.
Ненн с ребятами штурмовали подземный морг, но ни серых детей, ни Саравора не обнаружили. Малдон пошел с ними, но Око не отыскал. Как и следовало ожидать, у Саравора не одно укрытие. Он мог устроить несколько моргов под городом, где мертвые тела висели, будто туши в мясницкой, до тех пор, пока их не разделают. По количеству трупов было ясно: Саравор уже давно не просто штопает людей, не работает на случайных клиентов, захотевших заключить сделку, а создает армию рабов.
Наверное, Ненн тоже это понимала. Она потянулась за полупустой бутылкой бренди, и я не стал препятствовать. После нескольких глотков она уселась рядом со мной.
– Я надеялся, что вы хотя бы завалите этих его детишек, – заметил я. – Не знаю, что они за твари, но лучше бы они сдохли.
– Мне бы лучше Саравора, – мечтательно проговорила Ненн.
Зная ее, можно вообразить, о чем ей мечтается: заботливо порезать Саравора на кусочки. О самом страшном мы говорить не стали. Будем надеяться, что новые способности Саравора обнаружились уже после того, как я отдал силу Шавады серым детям.
– Книга, – с присвистом прохрипели у стены.
Я встал, пошатываясь. Меня качало, хоть я и проспал больше, чем за всю предыдущую неделю. Я расправил плечи, и в трех позвонках захрустело, будто жуков раздавил. Слишком я уже старый рубить людей и озверело драться. Что-то потянул в плече, и, по-моему, в бедре. Скривившись от боли, я пошел к Дантри.
– Как ты? – спросил я.
Черт, он выглядел, как оживший ссохшийся труп. Кожа стала красноватая, простыни пропитались смердящим потом.
– А где мои книги и бумаги? Они нашли их?
– Там никаких книг не было, – ответила Ненн. – Святые духи, Дантри, ты выглядишь, как свиная задница.
– Генерал, рад вас видеть, – выговорил он и попытался улыбнуться.
Улыбка вышла вымученная, появилась и тут же пропала, словно подброшенный мячик. Похоже, Ненн захотела объяснить, что она уже не генерал, чему причиной неумение сдерживать кулаки, но об этом лучше потом.
– Что за книга? – спросил я.
Дантри жестом показал, что хочет сесть, так что я поднял его и опер на многочисленные подушки.
– «Кодекс Тарана». Он был здесь.
Чертова книга. Дантри свихнулся на ней перед тем, как исчезнуть.
– Там внизу были только трупы, – сказала Ненн и протянула миску. – Ешь. Запихни хоть что-то в желудок.
Чтобы убрать Ненн из комнаты, я попросил принести еще бренди. Конечно, я послал ее и ребят в канализацию просто по привычке, но после того, что я там видел, лучше бы Ненн не слышать наш с Дантри разговор. Он прихлебывал варево из бычьих хвостов и рассказывал, что же с ним приключилось – конечно, из того, что мог вспомнить. С тех пор, как я в последний раз его видел, прошло два года, которые Дантри просидел в тюрьме, потеряв там всякое представление о времени.
– Я знал, что меня захватил сам Саравор. Его тело выглядело, как сшитое из неудачно подогнанных лоскутов. Он знал, что у меня есть «Кодекс». Представившись экспертом по лингвистике, Саравор заманил меня на встречу, а там ожидали громилы. Они отвели меня в подвал и бросили в крохотную комнатушку. До вчерашнего дня я ее не покидал.
– Почему?
– Он заставил меня помочь ему с книгой. Он не очень понимал ее.
– Но ты же не мог ее прочитать!
– Да, не мог. Но Саравор перевел ее с аката. Рихальт, Саравор знает очень многое. Он очень старый, и эти его дети – тоже. В книге есть то, что никому не следует знать. Таран был Безымянным. Тысячу лет назад он записал в книге то, что знал о прорыве реальности… Я хочу забыть то, что узнал – а Саравор показывал мне лишь обрывки, части, которые не мог понять. Он заставил меня делать расчеты.
Ложка в руках Дантри дрожала.
– Он запускал в меня психочервей, пытался выудить информацию. Но заставить меня мыслить за него он не мог. Психочерви не способны на такое. Можно сделать человека послушной марионеткой, прочесть его память, но нельзя заставить делать что-то новое.
Астрономия и математика всегда были сильными сторонами Дантри, и он работал в одиночестве и темноте. Иногда фонарь гас, про него забывали на несколько дней. Но рано или поздно приходило серое дитя, доливало масло в фонарь и велело заниматься работой. Не будешь работать – не получишь еды. Дантри работал.
– Чего он хотел? – спросил я.
Дантри откинулся на подушки, закрыл глаза.
– Всего, – выговорил он. – Саравор хотел узнать то, что знал Таран, раскрыть тайны «Кодекса» – и стать Безымянным, или Глубинным королем. Но Саравор живет в постоянном страхе перед Безымянными.
Дантри глянул мне в лицо.
– Одно время он боялся Эзабет. Он постоянно приносил мне новости о появлении Светлой леди. Ее явления учащались, и Саравор хотел знать, что она такое. Но чем больше мы понимали в «Кодексе», тем меньше он боялся. Он поверил в то, что с каждым появлением здесь она набирает силу. Я пригрозил, что Эзабет придет освободить меня, и тогда Саравор рассмеялся и дал мне почитать отрывок из «Кодекса», заставил доказать то, о чем он уже догадался…
Дантри потупился.
– Рихальт, извини, – тяжело и медленно выговорил он. – Ты был прав. Чтобы вернуть ее, заключенную в свете, нужно больше силы, чем в Сердце Пустоты. Эзабет пленена в другом мире, и для освобождения не хватит даже мощи Машины Ноля.
– Но Светлый орден верит в то, что она вернется, – заметил я.
Я сам так долго отказывался в это поверить. Но где-то в глубине души еще горел слабенький огонек надежды. А от слов Дантри он потух, рассыпался пылью.
– Она не в нашем мире. И она может прийти к нам не в большей мере, чем мы к ней. Это доказывают законы, описанные в книге Тарана.
Я подумал о том, как несчастный Дантри сидел в камере и медленно выписывал расчеты, доказывал, что все его надежды тщетны. Мне захотелось разорвать Саравора голыми руками, один пришитый кусок за другим.
Но зачем тогда ей копить силу, если невозможно вернуться?
– Не знаю. Хотя Саравор доказал, что она именно копит силу. Но больше его интересовало другое. В «Кодексе» есть удивительные вещи. Рихальт, я теперь знаю, как рождаются звезды, понимаю, как расщепить крошечные частицы, из которых состоим мы все. Это сногсшибательно! Только горсть ученых во всех городах-государствах могла бы справиться с этими уравнениями.
– Но ты справился.
– У меня не было выбора, – вяло поводив ложкой в вареве, признался Дантри.
– Я понимаю, никакого выбора. Я, наверное, тоже решил бы их в такой ситуации. Ладно. Так что он замышляет?
– Точно не знаю, но я частично понял его план. Саравор хочет столкнуть две противодействующие магии, не знаю, какие, но силы колоссальные. Он хотел знать, как самому при этом не погибнуть. Святые духи, Рихальт, я ведь показал ему! Что бы он ни планировал, теперь он знает все, что нужно. И я стал ему бесполезен.