М-да, дела. Тьерро управляет Валенградом. То есть моим городом управляет Саравор. Но в Цитадели наверняка еще остались трезвые головы. Игра еще не сыграна.
– Высокому свидетелю лучше не совать нос в военные дела, – пробурчал потрепанного вида ветеран.
Пара его товарищей закивали. Остальные, похоже, были приверженцами Ордена, пусть и не все носили капюшоны.
– Разве не Высокий свидетель спас Валенград в час нужды? – осведомился сержант. – А сучья людоедка Давандейн на горожан просто плюет. Гребаные аристократы. Ну, придет Леди, и этот князь еще увидит.
Хороши дела. Даже в такой крохотной кучке нашлись готовые вцепиться друг другу в глотки.
Нам пришлось остановиться на обочине, когда на меня вдруг напал жуткий кашель. Я чуть не выпал из седла. Меня крутило, я блевал, хрипел, изрыгал черную ядовитую гнусь. Трясло меня люто, а у солдат не нашлось лакрицы. Я не смог удержать сигарету в пальцах. Солдат прикурил ее для меня. Да уж, прощание с Мороком у меня пошло просто на ура.
Вид Двадцать третьей был как бальзам на душу. Я прямо влюбился в шутовские колпаки проекторов Машины, молчаливо и зловеще возвышающиеся над темной крепостью. Солдаты сдали меня страже у ворот и отправились по своим делам. А я оправился впихивать в себя столько еды и выпивки, сколько смогу достать. Денег у меня не было, но повара увидели, как трясутся у меня руки, и сжалились. Мне дали лепешку плотного черного хлеба, миску риса и бобов, и – о чудо! – жареную баранину на косточке, розовую, истекающую жиром. Я съел все и пошел за добавкой. Соус был роскошный: густой, темный, сытный, чудесно терпкий, с горчинкой. Теперь я мог есть куда меньше прежнего, желудок сжался от долгого голодания, но я не отступал. Пусть меня кормили всего лишь обычным солдатским рационом – у меня был лучший в жизни обед.
Хоть кладовщики тоже меня жалели, на бренди не расщедрились. Ну, тогда я помогу себе сам. Козырять рангом и положением не имела смысла, у меня же не было с собой печати «Черных крыльев», а светиться лишний раз не стоило. Я забился в тихий угол барака и напился до такой степени, что едва смог доползти до койки. Зато сразу провалился в чудесный глубокий сон.
А когда проснулся, то понял, что мое присутствие на станции заметило начальство и разговор с комендантом неизбежен, потому что она сидит на моей кровати.
– Когда мне сказали, я не поверила. Но теперь вижу: мне сказали правду. Вы и в самом деле выбрались из Морока. Я редко видела живыми настолько пораженных людей.
Симпатичная женщина. Смуглая, волосы, будто жидкий обсидиан, нос крючком. И безукоризненно чистая и свежая униформа.
– Там не очень приятно, – сообщил я.
– Да, я вижу, что у вас случались неприятные встречи.
Я был без рубахи, и вспухшие черные шрамы на груди бросались в глаза.
– Можно сказать и так, – согласился я.
Комендант протянула мне перевязанный бечевой пучок лакрицы. Я мгновенно выдернул кусок и принялся жевать.
– Вы – капитан Галхэрроу из «Черных крыльев». Вы не помните меня, но я присутствовала на одном из судов, понижавших в звании майора Ненн. Она сломала нос моему брату.
– Примечательная особа. Жаль, что я не помню ее.
– Говорили, что вы погибли в бою.
– А остальные вернулись?
– Часть. Многие погибли. Но ваша приятельница майор выжила.
Само собой, как Ненн не выжить? Правда, неохота и думать про то, что с ней учинил Саравор. А если выжил хоть кто-то, то наверняка выжил и Тнота. Без него из Морока не выбраться.
– Не рассказывайте никому о том, что я вернулся, – попросил я. – Я иду в Валенград, но пока не исправлю кое-что, никто не должен знать, что я здесь.
Командир удивилась, но настаивать и расспрашивать не стала. Приятная женщина.
– У нас на горизонте целый ураган дерьма, – флегматично сообщила она. – Цитадель почти ничего не шлет нам. Там готовятся к осаде. Великий князь Верканти и Давандейн созвали армию в двадцать пять тысяч человек. Князь мог бы выступить и раньше, но долго собирал боевых спиннеров и осадную артиллерию. Князь хочет штурмовать город.
– Безумие, – выдохнул я и закашлялся, чтобы скрыть предательскую дрожь в голосе.
Но не скрыл.
– Мы на Границе просто не можем воевать друг с другом. Князь что, пошлет на Город недоученных новобранцев? Будет бомбардировать Валенград? Черт возьми, да Цитадель – наша главная крепость! Там же Машина Ноля. Они все там сошли с ума.
– Я согласна.
– Командор, а за кого вы? Если прольется кровь, вы встанете за великого князя и Давандейн или поддержите Коску и Светлый орден?
– Моя обязанность – защищать Границу. Я останусь на своем посту, и если появится настоящий враг, уж я позабочусь включить Машину и отправить его в ад. Я не могу и не хочу вмешиваться в распрю. Но у нас много дезертиров. Часть моих людей ушла в Валенград и присоединилась к Ордену. На рокаде мы постоянно встречаем дезертиров и паломников. Они все истово верующие.
– Дезертиров надо ловить и вешать, – напомнил я.
– Это не выход. Половина моих людей – приверженцы Ордена. У меня рябит в глазах от желтого. Если я начну вешать их друзей, над станцией в момент появится желтый флаг, а моя голова, скорее всего, окажется на копье.
Конечно, я понимал, в каком она положении. Но не отступать же из-за такого.
– Предателей нужно вешать, – упрямо повторил я.
Комендант лишь улыбнулась, и не стала настаивать на своем. Мы еще немного поговорили, вспомнили, кто к кому примкнул. Ситуация вырисовывалась, мягко говоря, не ахти.
Комендант любезно экипировала меня, дала все, о чем я попросил: рубашку, брюки, жилет, плащ, ремень с пряжкой, новые сапоги. Иноземный меч привлекал слишком много внимания, и потому я завернул его и спрятал, а обзавелся стандартным армейским тесаком с прямым лезвием и простой черной гардой. Напоследок мне предложили выбрать коня. Животные чувствовали вонь Морока, шарахались, всхрапывали, ржали, но я все же смог отыскать кобылу, пустившую меня в седло – покладистую и такую старую, что ее всего пара лет отделяла от лотка с пирожками. Я хотел поблагодарить коменданта, но она ушла наблюдать за ремонтом моста, и я в одиночестве отбыл на север.
Эх, кому-то надо вбивать здравый смысл в свихнувшийся Город. Мне самому ох как этого смысла не хватает, но все же мне не пришло бы в голову устраивать драку между Цитаделью и князем, чтобы обеспечить скота Саравора тысячами смертей.
Я въехал в Город после захода солнца, через тихий укромный проезд, излюбленной дорожкой контрабандистов, не желающих платить налог. К тому моменту я сжевал всю лакрицу и неплохо набрался бренди. На Цитадели свирепо сияли багровые слова: «Леди благословляет вас!» Не призывы к мужеству среди тьмы, а лозунг Ордена. Увы, сдалась и Цитадель.
Марионетка Саравора, послушный и вдохновленный богач Тьерро стал хозяином Города. У Саравора в кармане очутились и полковник Коска, и, что самое скверное, моя Ненн. А хуже всего, что один на один с Тьерро я и пикнуть не успею. Он испепелит меня одним движением пальца, и для этого ему Саравор не понадобится.
Уткнув голову в плечи и натянув пониже капюшон, я пробирался через город. На пути то и дело попадались типы в желтых капюшонах. Правда, кое-где желтый сменялся бежевым – но это, наверное, от нехватки краски. На каждом углу проповедники возвещали скорое явление Светлой леди, мол, знамения множатся день ото дня. Но на лицах прохожих и в их взглядах не было видно особого воодушевления. Люди боялись.
Пошел дождь – не холодный, но настырный, везде проникающий, надоедливый дождь приграничной весны. Я подставил ему лицо. Капли восхитительной прохладной влаги сбегали по коже. Я никогда еще не чувствовал настолько чудесного дождя.
Наше логово было закрыто, в окнах темно. Мне пришлось взломать заднюю дверь. Я хозяин, хочу и взламываю. Эх, приятно видеть родные стены. Но никто не вышел мне навстречу, хотя я приказывал держать в доме охрану. Скверная примета.
Я зажег масляную лампу в своем кабинете, уселся в кресло. Стол пустовал. И с моего стола, и со стола Тноты исчезли груды бумаг. Дело закрыли, персонал ушел. Черт, будто ледяным дерьмом на душу. Мы здесь работали для Границы, сделали кучу важного и нужного. А теперь будто все напрасно. Правда, народ ведь посчитал меня мертвым. Мне и в голову не приходило, что вся работа «Черных крыльев» держалась на мне одном. Слишком уж я был занят выживанием.
В ноздри проник чужой запах: кислая вонь тлеющего фитиля. У двери заскрипели половицы. Я уже хотел окликнуть, но двери с грохотом распахнулись, и показалось трясущееся дуло мушкета.
Я встал.
Она с трудом удерживала тяжелое оружие, и ствол ходил ходуном.
– Кто здесь? – испуганно и свирепо крикнула она.
Ох ты мой боевой щенок, тощий, отважный и трясущийся от страха.
– Здравствуй, Амайра, – хрипло и скрипуче произнес я.
Мой голос совсем на походил на голос упитанного здоровяка, недавно отправившегося на вылазку в Морок. Амайра глядела на меня, не веря своим глазам. Мое лицо было в шелушащейся, отслаивающейся от солнечных ожогов коже, его рассекали черные вспухшие шрамы, а глаза стали янтарно-желтыми. В полумраке казалось, что они светятся.
– Ты демон? – прошептала Амайра.
А она храбрая, говорить в сумерках с тем, кого посчитала пришельцем с того света, пусть даже вооруженная против явно безоружного.
– Нет, не демон. Ты знаешь, кто я.
Я понимаю: ей и хотелось, и не хотелось верить. Я не тот, кто оставил ее и уехал в Морок. Я умер, она оплакала меня, погоревала, смирилась – и вот я, а значит вся боль и слезы зря. Плюсом к этому, я вернулся странным.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут?
– Ты сказала мне сама, когда впервые пришла сюда работать.
– Тебя прислали Глубинные короли?
– Нет.
Я говорил тихо, спокойно, уверенно, как с пугливым конем. На меня глядело мушкетное дуло. Было бы до крайности нелепо получить пулю от маленькой девочки в собственном кабинете после недель скитания по Мороку.