– Уж поверь, могло быть и хуже, – сказал я.
– А, так ты их уделал, – заключил он и криво ухмыльнулся Амайре.
Кажется, она ему нравилась.
– Я тебя ненавижу, – буркнула девочка.
Я позволил им вычистить ожог на моем лице дешевым виски. Я не ощущал половины пальцев на правой руке. Ну, я пытался проткнуть ими дыру между мирами. Но они еще сгибались, и это было здорово. Остаток виски я выпил. Руки еще дрожали от Морока, виски расплескивался и тек по подбородку.
– Удивительно, как ты еще держишься на ногах, – заметил штопающий меня Малдон.
– Из твоих уст это особенно лестный комплимент, – сообщил я безглазому уроду со сквозной дырой в черепе.
Захлопало, закаркало, и явился ворон, очевидно, удивленный моим выживанием. И ведь непонятно, почему. Гребаная тварь всегда и везде могла меня отыскать и уж точно сразу узнала бы о моей безвременной кончине.
– Солдаты Давандейн на улицах, и убивают практически всех, кого завидят, – прокаркала фальшивая тварь. – Но они наемники и не торопятся. Грабят всласть. Светлый орден отступил к баррикадам вдоль Тайм-стрит и Второй. Ломать их придется долго, но когда сломают, начнется бойня.
– Похоже, стража Светлого ордена так и не превратилась в настоящих солдат, – сказала Валия, принявшая говорящую птицу как одну из уже привычных странностей этой ночи.
Ну да, в сравнении с явлением Эзабет, говорящий ворон – сущие пустяки.
– Они никчемные, как и их пукалки, – прохрипел ворон. – Те взрываются, перебили массу своего же народу. Кошмар. Лучшие люди генерала Коски медленно отступают к Цитадели, но Свидетель Валенсия собрала на площади у Шпиля несколько тысяч орденских фанатиков и приготовилась героически умирать.
Надо же, взорвались и перебили, и потому кошмар. Эх, мало ты, ворон, повидал.
– Орденские вояки у Шпиля, потому что на Шпиле сейчас Саравор, – указал я. – Ему нужно открыть Око именно там.
– Тогда пойдем туда и убьем его, – заметил Дантри, приковылявший в комнату на костылях.
Он страшно выглядел и смердел гнилью.
– Даже если пробиться через солдат, Саравора не возьмешь просто так.
– Его и не потребуется убивать, – указала Амайра. – Чтобы обезвредить дракона, достаточно подрезать ему крылья.
– Ты это о чем? – осведомился я.
– О «талантах» в Шпиле. О тех, кто там прядет свет. Если они не смогут прясть, Саравор не получит энергии.
Повисло молчание.
– …В смысле, ты предлагаешь убить «талантов»? – осведомился я.
Амайра дерзко уставилась на меня. Ворон радостно прокаркал, что она права. Я посмотрел на Малдона, на Дантри. Дантри обреченно пожал плечами – мол, а что еще? Валия молчала. Она едва держалась на ногах, но по-прежнему тщательно проверяла наш небогатый арсенал: остро ли лезвие, заряжены ли пистолеты. Пусть работы всего на пшик – но ведь ее надо сделать. Ох, Валия…
– Даже если бы у меня было оружие, чтобы туда пробиться…
– У тебя есть оружие, – перебил Глек.
– Даже если так, мы опоздали, – указал я. – Они плетут свет уже многие часы. Запаса хватит. Амайра, нам не стоит опускаться до того, что сделал бы Саравор.
– Ну ладно, не надо «талантов». Как насчет сломать механизмы? – сказала Амайра.
– Да, Железное Солнце, – подтвердил Дантри. – Энергия хранится там. Нужно уничтожить хранилище прежде, чем Саравор использует ее.
– И как мне это сделать?
– Я могу соорудить фос-гранату, – предложил Малдон. – Может, и сработает. Я использовал такую, когда в мой подвал явились гости. В Железное Солнце течет чертова уйма силы. Чтобы взорвать все, много не надо.
– Из чего ты ее соорудишь? – осведомился я.
– Из канистры. Дело на несколько минут.
– Отлично. У меня их целая груда. Они в сумках на коне. Но мне еще нужно пробиться через солдат.
Малдон ухмыльнулся так безмятежно, с такой радостной простодушной жестокостью, что мне сразу подумалось: слишком он долго пробыл в «малышах».
Потом он тряхнул головой и захохотал.
Чтобы подготовиться, нам потребовался почти час. Малдон долго подкручивал болты и гайки. Старые парадные доспехи несколько лет пылились у меня дома. Я и не планировал хоть когда-нибудь надеть их. Они сейчас только для парадов. Но их старая сталь отменного качества, сами по себе доспехи – шедевр. Правда, Малдон сделал их совершенно неподъемными – они стали весить больше меня – и прикрутил к заднице канистры с фосом. Таскать подобное на себе было бы немыслимо, но Глек устроил какие-то шарниры на суставах, цилиндры со штоками и прочие хитрости, отчего эта непомерная груда металла все-таки могла двигаться со мной внутри. Когда я поднял руку, отчетливо зашипело – фос помогал шевелиться.
Я попробовал двинуться и так, и сяк, и в конце концов заключил:
– Не могу я в ней нормально ходить, и драться тоже. Слишком тяжело.
– Ну да, – подтвердил Малдон, и они вместе с Дантри прикрутили мне на голову шлем.
Чертова глухая штука с крошечной прорезью для глаз, и намертво прикреплена к нагрудной пластине, будто в турнирных доспехах. Я глухие шлемы ненавижу. В них жарко, кожаная подкладка глушит звуки, ни черта не видать. Никакого бокового зрения, хочешь глянуть направо или налево – поворачивайся всем телом.
– Но эти доспехи не для того, чтобы ты лез драться врукопашную, – добавил Глек. – Они защитят тебя, только и всего. Кстати, я добавил на них контуры, излучающие слабое отталкивающее поле. Так что постарайся раньше времени не трогать вот этот рычаг. Если дернешь за него, болты выскочат, доспехи развалятся, и ты станешь открытой мишенью – чего лично я бы не рекомендовал.
Затем Малдон понес что-то непонятное про магнетизм, точки перкуссии и парадокс отдачи.
Захлопали крылья, и явился ворон. Скотина уселась прямо мне на макушку. И головы ведь не повернуть, чтобы стряхнуть ублюдка.
– Железное Солнце зарядится через час, а солдаты Давандейн только что прорвали баррикаду на Тайм-стрит, – доложила фальшивая птица.
– Прорыв сдержали? – спросил я, хотя уже знал ответ.
– Не-а, – радостно прокаркал ворон.
Лязгая, я взобрался на повозку, на которой Малдон привез свое творение. Не хватало еще ковылять в скорлупе до самого Шпиля. Валия протянула мне пару пистолетов, потом глянула на машину Малдона, сунула пистолеты себе за пояс и приложила ладонь к моему забралу.
– Рихальт, крепись. Теперь все зависит только от тебя. Попытайся вернуться живым.
Я поднял забрало и понаблюдал за тем, как она торопливо идет через двор.
– Я хочу с вами. Я помогу, – сказала Амайра.
– Оставайся с Валией и спрячься хорошенько. Если я не вернусь…
– Вы вернетесь. Обязательно.
– Хорошо. Я вернусь, – пообещал я, опустил забрало и отвернулся.
Дантри уселся на козлы, Малдон – рядом со мной, подвинчивать болты и гайки, проверять механизмы на суставах. Мы ехали молча – а о чем тут еще говорить?
Само собой, они боялись за меня. А мой страх сгорел где-то в Мороке, в пламени Эзабет, под светострелами солдат Терро. Я всерьез собрался надрать Саравору задницу. Дьяволы или не дьяволы, Глубинные ли короли или Безымянные, плевать. «Черные крылья» идут платить по счетам.
Пик Шпиля светился в пурпурном небе. То, что я собираюсь сделать, на руку Саравору. Что ж, будем надеяться на то, что ему пока еще мало душ.
Саравор разместил у Шпиля своих самых доверенных бойцов. Они разобрали дома на узких улочках вокруг, оставили только подход со стороны Рейн-бульвара. Солдаты были в стальных кирасах поверх желтых камзолов, на стальных касках желтые капюшоны. Эти ублюдки стояли плотными рядами, сотни и тысячи марионеток с мушкетами и алебардами на плечах. Тут уж никакого святого оружия и молитв. Все под прямым контролем Саравора: безмолвные, бесстрастные, с остекленелыми глазами, ставшие прямым продолжение колдовской воли украденные души, готовые броситься в топку ради амбиций своего хозяина. Молилась лишь Свидетель Валентия, отчего-то безразличная к молчанию своего стада и полному равнодушию на лицах солдат-марионеток. Хотя лица могли быть на самом деле не их.
Я стащился с повозки, тяжко лязгнул о мостовую. Под ступнями раскрошилась брусчатка. Затем я поднял с повозки малдонову машину. Без помощи механизмов я бы не смог ее даже сдвинуть. Заработали шарниры на фосе, цилиндры выпустили завитки светящегося дыма – отработанного света. Под шипение приводов я шагнул вперед, тяжко припечатал стопой камень.
– Рихальт, удачи, – пожелал Дантри.
– Убирайтесь отсюда.
– Запомни: эта штука обязательно взорвется! – проорал Малдон, и телега укатила прочь.
Лязг – и я на шаг ближе к солдатам. Лязг – и меня заметили. Лязг – и они в сотне футов от меня, выстроились ровными шеренгами перед Шпилем.
Теперь все глядели на меня. Свидетель перестала молиться, обернулась, увидела меня и замерла в нерешительности. Я был облачен с головы до ног в черно-золотую сталь, а на моем левой плече висела на ремнях машина. Наверняка Свидетель в жизни не видела ничего похожего на такое оружие. А на спине у меня висел ящик, полный свинцовых шаров. Десять тысяч мушкетных пуль! Даже со всей машинерией Глека я мог переставлять ноги лишь раз в пару секунд.
Лязг.
– Опустите это… чем бы это ни было, опустите! – крикнула Свидетель.
Ее голос казался приглушенным и бесцветным.
Лязг.
Да, сейчас начнется.
– Стоп! – крикнула Свидетель, увидела, что я не обращаю внимания, и добавила: – По моему приказу – пли!
Одна моя рука лежала на рычаге наведения, вторая опустилась на рычаг, включающий машину. Ожил движок, завизжал фос. Малдон сказал, что такой же механизм крутит проекторы силы на вершине Цитадели. Выдумка Ноля. Первоклассная технология убийства. Завертелись посаженные на единую ось восемь стволов, короткими статическими разрядами затрещал фос.
Мне сказали, что пробиться к Саравору может лишь целая армия. Малдон превратил меня в нее.