Все это было вопиющим враньем: Май не покидал пределов Саксонии. Нехватку личных впечатлений писатель компенсировал работой с источниками: он дотошно изучал географические карты, учебники истории и путеводители, работы по антропологии и лингвистике. Но главным залогом успеха романов Мая стало умение занимательно выдумывать и записывать эти выдумки быстрым легким пером. В ноябре 1881 года парижская Le Monde начала публикацию переводов книг Мая на французский язык. Писатель с увлечением продолжал работу над “восточным” циклом, порой без энтузиазма относясь к другим обязанностям автора “газетных романов с продолжением”. Книги “Караван смерти” и “Приключения в Курдистане” о новых похождениях Кара Бен Немси превратили Карла Мая в респектабельного писателя. В том же году появилась еще одна реинкарнация его любимого героя — под именем доктора Карла Стернау в новой серии романов он отправил Олд Шеттерхэнда/Кара Бен Немси в Мексику…
Карлу Маю явно не нравилось жить в мире, где положение человека не совпадало с его представлениями о себе. Попытка юношеского бунта обернулась столкновением с репрессивной полицейской машиной и нормами морали, которым он не желал и не собирался следовать; безденежье годами закрывало ему доступ в те общественные группы, к которым он желал принадлежать. Только воображение оказалось сильнее границ и социальных условностей. Всех государственных сил упорядоченной, скучной бюргерской Саксонии не хватило для того, чтобы удержать полет его мысли. И Карл Май, никуда не уезжая, отыскал свой вариант эмиграции. Самой свободной страной на свете для него стали вовсе не дикие пространства североамериканского Юга, Мексики и Ближнего Востока, но выдуманная, изобретенная им самим территория мечты, где своей судьбой и судьбами других людей он распоряжался так, как ему только могло заблагорассудиться. Карл Май все-таки стал тем, кем хотел; на книжной странице он отыскал настоящую дружбу и подлинное благородство; росчерком пера он сам превратился в добро и наконец расправился со злом. В своих романах Карл Май самостоятельно дозировал объемы и параметры личного и общественного долга, обращаясь разве что к помощи Господа Бога. Именно так хотели жить миллионы, десятки миллионов людей, именно так хочет жить почти каждый. Неисправимый лгун Карл Май отыскал рецепт удачи для самого себя и для своих бесчисленных и благодарных ему за открытие этого рецепта читателей.
Случайная встреча в ресторане со старым знакомым, издателем Мюнхмайером, обернулась очередным выгодным контрактом: Май взялся писать романы с лихим сюжетом за солидный гонорар в 35 марок за каждый экземпляр и дополнительный бонус, если тираж превысит 20 тысяч. За пять лет он сочинил для Мюнхмайера пять романов, не оставляя работы для газет (в немецких еженедельниках опубликованы романы “В Дамаске и Баальбеке”, “На Диком Западе Северной Америки” и “Уланы и зуавы”). Его работоспособность поразительна, но с некоторыми заказами Май все же не успевал справляться, вызывая неудовольствие издателей и редакторов. “Дорогой доктор! Я напрасно ожидал Вас у себя с кипой рукописей. Это заставляет меня волноваться, поскольку речь идет о самом моем существовании, — писал Мюнхмайер в ноябре 1887 года. — Если Вы не поспеете с работой, я рискую потерять подписчиков, и это выльется в громадные финансовые неприятности. Наймите стенографистку! За ночь Вы надиктуете в четыре-пять раз больше, чем смогли бы написать, и это спасет меня”.
Однако отношение Карла Мая к сочинительству не было обязательным и трепетным. Май писал все, что ему заказывали, если не сказать откровеннее — он писал обо всем, что попадалось под руку, в том числе стряпал бесчисленные адаптации популярных за границей сюжетов для местных бульварных изданий. Сейчас такой метод творчества назвали бы плагиатом; в конце XIX века нравы были иными, Мая лишь поругивали за “моральную неразборчивость”. Он использовал десяток громких и диковинных псевдонимов — капитан Рамон Диаз де ла Эскосура, М. Гизела, Хоббл Фрэнк, Карл Хохенталь, Д. Ям, принц Мухаммед Лотремон, Эрнст фон Линден, П. Ван дер Левен, Франц Лангер. Самым оригинальным из этого списка следует признать имя его жены Эммы Поллмер, которая, как утверждал писатель, о таком заимствовании даже не подозревала. Сейчас все произведения Мая публикуются под его настоящим именем.
Новый продолжительный контракт Май подписал в 1891 году с издателем из Фрайбурга Фридрихом Фезенфельдом. Издательство Фезенфельда, с которым писатель сотрудничал до самой смерти, выпустило знаменитую в немецкоязычном мире “коллекцию романов о путешествиях” (Gesammelte Reiseromane) Карла Мая в 33 томах. По цвету обложек это собрание сочинений, а оно до сих пор считается образцовым, называют еще “зеленые тома”. Теперь каждый томик репринта этого издания продается по цене 16 евро, а подарочный set в дорогих кожаных переплетах, для профессиональных поклонников таланта, оценен почти в две тысячи евро. К началу 1890-х годов “доктор философии Карл Май, писатель” — автор популярных и сегодня далеко за пределами Германии романов “Сокровища Серебряного озера”[1], “Дух Льяно-Эстакадо”, “Сын охотника на медведей”, “Караван рабов”. Новые договоренности принесли не только публикацию новых романов (“Из Багдада в Стамбул”, “В ущельях Балкан”, “Выстрел”), но и новые деньги и новую славу. В 1893 году Карл Май за несколько месяцев сочинил тысячестраничную трилогию о вожде апачей Виннету.
Дом своей мечты Карл Май купил в 1896 году в окрестностях Дрездена. Хозяин присвоил двухэтажному особняку имя самого знаменитого героя своих романов.
Май разбогател, но за полями книжной страницы счастья не было. Все более непростыми становились отношения с женой. В письмах друзьям Май жаловался на то, что из-за постоянных супружеских ссор у него портилось настроение, он раздражался и не мог работать, его обуревали черные предчувствия: “Я все чаще поглядываю на стену рабочего кабинета, на которой висит заряженный револьвер”. Май подозревал жену в намерении отравить его, даже отказывался от приготовленных Эммой блюд. Писатель становился все более одиноким — и все сильнее сживался с героями своих книг. Успех у читателей, очевидно, утвердил его в мысли о том, что выдумка имеет право на существование в реальности. В 1896 году Май купил в тихом городке Радебойль неподалеку от Дрездена просторный дом с тенистым садом. Особняк получил название “вилла «Шеттерхэнд»”, что засвидетельствовано соответствующей надписью на фронтоне здания. Вилла “Шеттерхэнд” — это два этажа буржуазных представлений о достатке: просторные комнаты с узорчатыми восточными коврами, мебель на оттоманский манер или в стиле бидермайер, с темно-матовой полировкой, с чеканкой и насечкой, с гнутыми спинками и ножками; книжные стеллажи длиною в стенной пролет. Жилище знающего толк в дальних опасных путешествиях человека — с ориентальной сувенирной дребеденью на комодах, с охотничьими трофеями и диковинными экзотическими безделушками, с размашистыми географическими картами и пузатыми глобусами, с кувшинами и кальянами, с ятаганами и патронташами, даже с расшитым бисером седлом скакуна турецкого паши… Хозяин виллы продолжал организовывать вокруг себя дорогую выдуманную реальность: он заказал дрезденскому оружейнику Максу Фуксу два ружья, “Серебряное ружье” и “Гроза медведей”, из которых в его романах стреляли Виннету и Олд Шеттерхэнд. “Серебряное ружье” — действительно с круглыми серебряными заклепками на прикладе; “Гроза медведей” выглядит так грозно, что кажется, будто из этой двустволки можно завалить и слона. Из Линца к Маю приехал фотограф Алоиз Шиссер, чтобы сделать сотню фотографий, на которых писатель предстал в облике Кара Бен Немси и Олд Шеттерхэнда, со знаменитыми ружьями наперевес. Эти фотографии и столетие назад любой желающий мог приобрести на вилле “Шеттерхэнд”. Потом Май сочинил гимн Ave Maria! — тот самый, что умилял принявшего перед смертью христианство вождя апачей Виннету…
Дом Карла Мая в Радебойле — это жилище знающего толк в опасных путешествиях человека.
Любой развернутый авторский текст — зеркало и достоинств, и комплексов своего создателя. Оскорбленный столкновениями с правосудием Карл Май, так никогда и не признавший справедливость наказаний, которым его подвергало государство, заставлял героев своих произведений руководствоваться простыми правилами. Главное из них заключается в том, что мораль выше закона. Это мальчишеский мир, где добро непременно с кулаками, где равнозначны понятия “сила” и “справедливость”. “Такой уж у нас, в прерии, закон: кто первый нажал на спусковой крючок — за тем и победа”, — говорит один из героев романа “Сын охотника на медведей”. У Мая храбрый и благородный стреляет если не точнее, то быстрее трусливого и жестокого. Военные уловки Виннету и Олд Шеттерхэнда для писателя — всегда “хитрость”, уловки их недругов — непременно “коварство”. Трагедия Карла Мая в том, что он и в реальности пробовал (хорошо хоть, что без оружия) руководствоваться теми же принципами. Он и написал однажды: “Моя душа и мой ум таятся под обложками моих романов. Мои книги — единственное пристанище, дающее возможность живущим во мне людям говорить с моими читателями, быть услышанными и замеченными”. В книге “Доктор Карл Май по имени Олд Шеттерхэнд” исследователь творчества писателя Клаус Роксин заметил: “Это случилось. Выдумка стала реальностью. Он был Олд Шеттерхэндом, которого придумал, жизнью которого жил в своих книгах”. Андрэ Колер, сотрудник музея Карла Мая, с которым в саду виллы “Шеттерхэнд” мы рассуждали о том, почему сказка так настойчиво стремится стать былью, предложил еще более емкую формулировку: “Май всеми силами стремился превратить свою жизнь в приключение”.
Литературоведы обращают внимание на сходство истории Мая и англо-канадского писателя Арчибальда Белани, который под именем Серая Сова в 1930-е годы опубликовал несколько получивших популярность романов о североамериканских индейцах (“Люди последней границы’’, “Пилигримы дикого мира”, “Приключения Сахо из народа бобров”, “Сказки опустевшей хижины”, два последних переведены и на русский язык). Белани юношей в 1906 году приехал из Шотландии в Канаду, прибился к одному из индейских племен, дважды женился на индианках. Себя он выдавал за сына британского скаута и индианки из племени апачей-чикарилья, одевался как индеец, отпустил длинные волосы, затемнял кожу хной, обитал в хижине. Популярность писателя Серая Сова в Великобритании была столь велика, что члены королевской семьи удостоили его аудиенции в Букингемском дворце. Выдумку Белани разоблачили только после его смерти в 1938 году. Через 60 лет режиссер Ричард Аттенборо снял о Серой Сове фильм с Пирсом Броснаном в главной роли.