предметного мира, от богатого так! своими подробностями и оттенками. Причем мир объективных и внешних явлений господствует над внутренним миром поэта. Все усилия поэта направлены к тому, чтобы найти и выразить все оттенки в их красках, звуках и запахах. Эпический элемент в стихах Тарусского несомненно сильнее лирического». Попутно отметив влияние Багрицкого, критик все-таки находит отправную точку для претензий, обращаясь за помощью к арсеналу волшебной сказки: «И все-таки, обладая указанными неоспоримыми поэтическими данными, Тарусский не овладел вполне секретом давать подлинную жизнь своему поэтическому слову. Вода, которую он нашел для своих слов-рыб, мертвая, а не живая. Она обладает способностью лишь составлять из разрозненных кусков впечатлений тело, но жизни в него не вселяет»[15].
Другой критик, сохраняя схожую видимость благосклонности («Книга Н. Тарусского … сразу выдвигает автора в ряд немногих молодых поэтов, почувствовавших настоящую лирическую интонацию нашей эпохи»), предостерегает автора от еще более сильного и вредоносного влияния: «Сознание своей роли в строительстве новой жизни вместе с четким реализмом показа этой жизни и составляет вехи “нового пути” Тарусского. На этом пути поэту предстоит еще преодоление многих трудностей, борьба со многими, тормозящими влияниями, прежде всего с влиянием Пастернака, статичность и сложность образной системы которого вместе с характерным эстетическим словарем еще в значительной мере тяготеют над лирикой Тарусского»[16].
В том же году поэта настигло несчастье. Глеб Глинка вспоминал: «В 1935 году у Тарусского обнаружился туберкулез глаз в очень тяжелой форме. С этого времени он совсем отошел от какой бы то ни было литературной общественности, писать уже не мог, диктовал свои стихи жене. Будучи сам медиком, он понимал всю безнадежность своего положения, говорил, что обречен на неминуемую слепоту»[17].
О его жизни во второй половине 1930-х годов я не знаю практически ничего. В архивах сохранилось несколько внутренних издательских рецензий, по которым можно судить о невоплотившихся попытках издать сборники стихов «Гуси летят на север» (в двух томах) и «Ощущение света», книги рассказов «Иран» и «Среди порогов». Общий тон отзывов колебался от недовольного к глумливому, не оставляя шансов на положительный исход обсуждения: «какое евангельское заглавие!», «очень неблагополучно у Тарусского с образом», «наибольшим недостатком является отвлеченность», «непонятно это и чуждо всё, не жизненно, абстрактно», «что ни страница – то тявканье, вой и предсмертный хрип раздираемых на части жертв»[18].
Последняя книга Тарусского – «Ночи в лесу» – вышла в 1940 году и подверглась мягкому, но недвусмысленному порицанию критиков: «Когда Тарусский пишет о смерти человека (а пишет он на эту тему почему-то очень охотно!), он старательно убирает всё, что могло бы навести на мысль, что человек чем-то отличается от животных, растений, неживой природы»[19]. Впрочем, рецензент «Литературной газеты» был более благосклонен: «Для книги “Ночи в лесу” стихотворения накапливались в течение пяти с лишним лет. Именно накапливались – по слову, по строчке, изо дня в день, со вкусом, с большой честностью и требовательностью к себе, как накапливает свое богатство всякий настоящий поэт. И эта книга дает право сказать, что Николай Тарусский – подлинный поэт»[20].
Похоже, поставленный Тарусским самому себе диагноз оказался слишком пессимистичным: болезнь не стала препятствием для мобилизации. В августе 1942 года он был взят на фронт и погиб ровно год спустя[21].
Александр Соболев
ПРИМЕЧАНИЯ
В настоящем издании собраны все известные поэтические произведения Николая Тарусского, выявленные как в печати, так и в архивах. Составители приносят глубокую благодарность Льву Михайловичу Турчинскому за помощь в работе над изданием, а также Тарусскому краеведческому музею и лично хранителю фондов Наталье Гавриловне Мольнар – за любезно предоставленные фотографии Н. Тарусского.
Условные сокращения
КН – журнал «Красная новь».
МГ – журнал «Молодая гвардия».
Недра – Недра: Лит.-худ. сборники. М.: Новая Москва.
НМ – журнал «Новый мир».
Перевальцы – Перевальцы: Антология. Содружество писателей революции «Перевал». М.: Федерация, 1930.
ОР ГЛМ – Отдел рукописей Государственного литературного музея.
РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства.
Ровесники – Ровесники: Сборники содружества писателей революции «Перевал». М.; Л.: ГИХЛ.
РЯБИНОВЫЕ БУСЫ Стихи Вологда – В.-Устюг: Северный перевал, 1927
I. Рябиновые бусы
С. 7. Память. Рябиновые бусы. С.5–7.
С. 10. «Ивняки сережками шептались…». Рябиновые бусы. С.8–9.
С. 11. «Не звенят соловьиной весной…». Рябиновые бусы. С.10.
С. 12. «Вечер пал на плечи смуглых пашен…». Рябиновые бусы. С.11.
С. 13. Ночь. Рябиновые бусы. С.12–15.
С. 16. Утро. Рябиновые бусы. С.16–17.
С. 18. Есенин. Рябиновые бусы. С.18–21.
II. Стихи о Севере
С. 22. Полярная поэма. Рябиновые бусы. С. 25–29.
С. 27. Волки. Рябиновые бусы. С.30–31.
III. Карусель
С. 29. Ярмарка. Рябиновые бусы. С.35–38.
С. 33. Деревенская весна. Рябиновые бусы. С. 39–41.
С. 34. Июль. Рябиновые бусы. С.42–43.
Я ПЛЫВУ ВВЕРХ ПО ВАС-ЮГАНУ Стихотворения 1928–1934 М.: ГИХЛ, 1935
Сохранился машинописный наборный экземпляр сборника (РГАЛИ. Ф. 613 [ГИХЛ]. Оп. 1. Ед. хр. 7885). Из первоначального состава редактором изъято семь ст-ний, их тексты в наборном экземпляре отсутствуют; в примечаниях заглавия или первые строки этих ст-ний даны в угловых скобках. В поэме «Матрос и трактирщик» редактором сделаны многочисленные купюры, нарушающие строфику и систему рифмовки и искажающие логику повествования; бóльшая часть купюр никак не обозначена, лишь в конце поэмы появляется несколько отточий, обозначающих купюры, сделанные, видимо, еще до того, как был отпечатан наборный экземпляр. В наст. изд. купированные фрагменты, восстановленные по тексту наборного экземпляра, выделены угловыми скобками. Три ст-ния и две части триптиха «Моя родословная» печатаются в последней авторской редакции по тексту сборника «Ночи в лесу», но с сохранением посвящений и датировок по тексту 1935 г.
I
С. 39. «Опять сижу, очерченный кругами…». Я плыву… С.5–9.
II
С. 44. Про себя. Я плыву… С.13–15.
<«Разумный мир, не светопреставленье…»>. См. с. 214 наст. изд.
С. 46. Теплушки. Я плыву… С.16–19.
С. 50. «А через два года тридцать мне!..». Я плыву… С.20.
<«Пусть хлебный космос…»>. Текст утрачен.
С. 51. Турксиб. НМ. 1931. № 1. С.15; вариант – строфа VII, ст. 4: «Пред этой степной бедой» (возможно, в тексте сборника строка испорчена); вместо строфы XI: «Над поездом – ночь и капли звезд, / И в звездной росе плывут / Вагоны и рельсы: молчанье верст / И жаркий железный гуд». -- Я плыву… С. 21–22; опечатки – строфа I, ст. 2: «шаг» вм. «шар»; строфа X, ст. 2: «водка» вм. «вода».
III
С. 54. Я плыву вверх по Вас-Югану. Я плыву… С.25–28. -- Ночи в лесу. С. 26–29, без посвящ.; дата: 1932–1939.
IV
С. 58. Полк. Я плыву… С. 31–32. Дата в наборном экземпляре: 1931.
С. 60. Моя родословная. Части 1 и 2 – Ночи в лесу. С.65–69, под общим загл. «Из моей родословной», без нумерации, без даты.
С. 60. 1. Прадед. Я плыву… С. 33–35; варианты – строфа I, ст. 1: «смолистая» вм. «горячая»; строфа XII, ст. 3: «Ни того» вм. «Как не спит»; строфа XIII, ст. 1: «…И» вм. «Как»; строфа XIII, ст. 4: «Дом» вм. «Дуб».
С. 62. 2. Дед. Я плыву… С. 35–37; вариант – строфа XII, ст. 2–4: «Щелкнула, отделаться замыслив, / Он под пулей, как под каблуком, / Навзничь пал и все призы исчислил».
С. 64. 3. Внук. Я плыву… С. 37–38.
С. 67. Вьюга. Я плыву… С. 39–41.
С. 69. Галиция. Я плыву… С. 42–45. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 620 [редакция ж. «30 дней»]. Оп. 1. Ед. хр. 593. Л. 1–2. Дата в наборном экземпляре: II.1933.
<Кулак ночью>. Текст утрачен.
<Новодевичий>. Текст утрачен.
V
<Двадцатый век>. См. с. 217 наст. изд.
С. 74. «Здесь весенняя ночь завивает…». Я плыву… С. 49–50; опечатка – ст. 9: «дому» вм. «дыму».
С. 75. «Ливень ли проливмя, дождь ли солнц…». Я плыву… С. 51–52; опечатка – дата: 1903.
С. 77. Осень. Я плыву… С. 53–54. В первоначальном составе размещалось после ст-ния «Двадцатый век», изъятого редактором.
С. 78. «Я себя не находил. Под стук…». Я плыву… С. 55–56.
С. 80. «Уж гармошки, скрипки и шарманки…». Я плыву… С. 57–58.
<«Здесь дни, что в граненом ручье…»>. См. ст-ние «Осень» (с. 192 наст. изд.).
VI
С. 82. Матрос и трактирщик. Я плыву… С. 61–88; загл. части 3 – «Думы сидельца».
VII
С. 116. Гоголь. Я плыву… С.91–96, под загл. «Гоголь ночью во вторник. Поэма»; варианты:
ст. 7 А тут, средь полыхающих свечей,
10 И черт, удачный выбрав особняк,
35 Такая Византия! А мороз
62 Герои обступали всё тесней.
96 Вдруг острым носом целится в века.
после 104 Какою-то макакой, на лету
Халат прихватывая, уколов
Булавочками глаз; то в темноту
Несущийся болидом Хлестаков;
вместо 113–116 А там Петрушка, Селифан, – а там
Все те, что докучали столько лет,
Перекрутясь, подобно калачам,
Мчат сквозь трубу в трагическое нет.
И казачок, от страха, невпопад,
Вдруг разыкавшийся, пищит: «Боюсь!»
И всё сгорело. Дыма нет. Но чад
Окутывает всю ночную Русь.
после 124 И этот скитник, в гробной худобе,
Вдруг погрузившийся в столбнячный раж,
Прислушивающийся к своей судьбе, –
Совсем не Гоголь и уже не наш.
Из глаз сочится скопческая муть.
Он сжился с ними. Как же быть теперь?
В постах да в православьи потонуть?
А Пушкин вышел и захлопнул дверь…
Свеча. Сверчок. И длится-длится молчь.
И по лицу в глубокой желтизне
Вдруг проступает мертвенная ночь,
Расчеркиваясь носом по стене.
125–132 И в улицах, пока не рассвело, –
Во мгле помещичьих календарей, –
Опять летит седое помело
И от полупотухших фонарей,
Среди сугробов, – к будке, где блоху
Вылавливает алебардщик из
Оборчатой шинели на меху
Да слушает, как ветры разошлись.
– Ночи в лесу. С. 53–57; дата: 1933–1939.
С. 121. Дитя. Ровесники. 1932. [Кн.] 8. С. 264–268; приводим текст полностью:
Сегодня кухне – не к лицу названье:
в ней – праздничность, и словно к торжеству
начищен стол. Кувшин широкогорлый
клубит пары под самый потолок;
струятся стены чистою известкой
и обтекают ванну, что слепит
глаза зеленой краской, в чьей утробе
звенит вода. Хрустальные винты
воды из кувшина бегут по стенкам,
сливаются на дне, закипятясь, –
и вот уж ванна, как вулкан, дымится,
окутанная паром, желтизной
пронизанная полуваттной лампы.
И кухня ждет пришествия, когда
мать и отец, степенно и с сознаньем
всей важности, которую несут
с собой, тяжеловесными шагами
сосредоточенность нарушат кухни
и, колебая пар и свет, внесут
Дитя, завернутое в одеяло.
Покамест мрак бормочет за окном,
стучится веткой, каплями, покамест
дождь пришивает, как портной, трудясь,
лохмотья мглы к округлым веткам липы,
мелькая миллионом длинных игол,
их чернотой стальною, – мать берет
из рук отца ребенка и умело
развертывает одеяло, чтоб
освободить Дитя от всей одежды,
и вот усаживает его
на край стола, натертого до лоска,
и постепенно, вслед за одеялом
развязывает рубашонку, вслед
за рубашонкой – чепчик. Догола
Дитя раздето, ножками болтает,
их свесив со стола. А между тем
отец уж наливает из-под крана
воды холодной в ванну. Приподняв
ребенка, мать его сажает в воду,
нагретую до двадцати восьми.
Телесно-розоватый, пухлый, в складках
упругой кожи, в бархатном пушке, –
на взгляд, бескостный, – шумный и безбровый,
еще бесполый и почти немой, –
он произносит не слова, а звуки, –
барахтается ребенок в ванне
и громко ссорится с водой, когда
та забивается в открытый рот,
в глаза и уши. Волей иль неволей,
он запросто знакомится с водой.
Сначала – драка. Сжавши кулачки,
Дитя колотит воду, чтоб «бобо»
ей сделать, шлепает ее ручонкой,
но безуспешно. Ей – не больно, нет:
она все так же или горяча
иль холодна. И уж Дитя готово
бежать из ванны, делая толчок
неловкими ножонками, вопя,
захлебываясь плачем и водою.
То опуская, чтобы окунуть
ребенка с головою, то опять
приподнимая, мать стоит над ванной
с довольною улыбкой, и мел
ее платка закрашивает щеки,
широкое и белое лицо
с неразличимыми чертами. Так
она стоит безмолвно, только руки
мелькают словно крылья. Вся она –
в своих руках, округлых, добрых, теплых,
по локоть обнаженных. Пальцы рук
как бы ласкаются в прикосновеньях
к ребенку, к шелковистой коже. Вот
она берет резиновую губку,
оранжевое мыло и, пройдясь
намыленною губкой по затылку
Дитяти, по спине и по груди,
все покрывает розовое тело
клоками пены.
Тихое Дитя
в запенившейся, взмыленной воде
сидит по шею, круглой головой
высовываясь из воды, как в шапке
из белой пены. Как тепло ему!
Теперь вода с ним подружилась и
не кажется холодной иль горячей:
она как раз мягка, тепла. А мать
так ласково касается руками
его спины, его затылка, что
приятней не бывает ощущений,
чем это. Ах, как хорошо сполна,
всем телом познавать такие вещи,
как гладкое касание воды,
шершавость материнских рук и мыло,
щекочущею бархатною пеной
скрывающее тело! А в окно,
сквозь форточку сырой волнистый шум
сочится: хлещет дождь, скользя с куста
на куст, задерживаясь на листьях,
и ночь стучит столбами ветра, капель
и веток по скелету рамы. Мать
прислушивается невольно к шуму,
отец приглядывается к ребенку,
который тоже что-то услыхал.
Уж к девяти идет землевращенье.
Дождь, осень. Дом – песчинкою земли,
а комната – пылинкой, и пылинка,
в борьбе за жизнь, в рассерженную ночь
сияет электрическою искрой,
потрескивая. В комнате Дитя,
безбровое и лысое созданье,
прислушивается к чему-то. Дождь
стучится в раму. Может быть, к дождю
прислушивается Дитя? Иль к сердцу,
к пылающему сердцебиенью,
что гонит кровь от головы до ног,
живым теплом напитывая тело
и сообщая рост ему. И жизнь.
С каким вниманьем, с гордостью какою,
с какой любовью смотрят на него
родители! Посасывая палец,
виновник войн, та цель, во имя чье
сражаются оружием и словом, –
сосредоточенно глядит вокруг
прекрасными животными глазами.
Как воплощенье первых темных лет –
существований древних, что еще
истории не начинали, он
на много тысяч поколений старше
своих родителей. Но этот шум
сырой осенней ночи ничего
не говорит ему. Воспоминанья
для настоящего исчезли в нем.
Что темнота, которая родила
когда-то человека, если есть
благоухающая мылом ванна,
чудесная нагретая вода
и добрые ладони материнства!
Ноябрь 1929
Самотека
– Я плыву… С. 97–101; варианты:
ст. 17 И, колебая пар и свет, внесут
вместо 23 Мелькая миллионом длинных игол,
Их чернотой стальною, – мать берет
50 Дитя колотит воду, чтоб «бо-бо»
вместо 61 С довольною улыбкою. И мел
Ее платка закрашивает щеки –
Широкое и белое лицо
С неразличимыми чертами. Так
– Ночи в лесу. С.41–45; дата: 1929–1939.
<Смерть лесника>. См. ст-ние «Лесник» (с. 146 наст. изд.).
НОЧИ В ЛЕСУ Стихотворения 1934–1939 М.: Сов. писатель, 1940
I
С. 129. Гуси. МГ. 1939. № 6. С.81–82, без строфы VIII; вариант – строфа XV, ст. 2: «подымаю» вм. «поднимаю». -- Ночи в лесу. С.3–5.
С. 131. Приокская ночь. МГ. 1939. № 6. С. 80–81, без строфы VII. – Ночи в лесу. С.6–8.
С. 134. Глухарь. Ночи в лесу. С.9.
С. 135. Рыболов. Ночи в лесу. С.10–11.
С. 137. Ловля сомов. Ночи в лесу. С.12–13.
С. 139. Гуси летят на север. Ночи в лесу. С.14.
С. 140. Сад во время грозы. Ночи в лесу. С.15–17.
С. 143. В такую ночь. Ночи в лесу. С.18–20.
С. 146. Лесник. Ночи в лесу. С.21–25.
С. 151. На лужайке при свете месяца. Ночи в лесу. С.30–33.
С. 155. Ветер в лугах. Ночи в лесу. С.34–35.
II
С. 158. Морской ветер. Ночи в лесу. С.36–40.
С. 163. Август. Ночи в лесу. С.46–47.
С. 165. Покойница. Ночи в лесу. С.48–52.
С. 168. 1825. Ночи в лесу. С.58–59.
С. 171. В деревянном городке. Ночи в лесу. С.60–62.
С. 174. Смерть. Ночи в лесу. С.63–64.
С. 176. Мельница. Ночи в лесу. С.70–71.
СТИХОТВОРЕНИЯ РАЗНЫХ ЛЕТ
С. 181. Огонек. Красная нива. 1928. № 16, 15 апр. С.5.
С. 181. Ветер. Недра. 1929. Кн. 15. С.135–137.
С. 185. Пруд. Недра. 1929. Кн. 15. С.138.
С. 186. Часы. Недра. 1929. Кн. 15. С.139.
С. 188. Дождь. Недра. 1929. Кн. 15. С.140.
С. 189. «Подуло с чердака…». Недра. 1929. Кн. 16. С.115.
С. 190. «От солнца, бьющего в муслин…». Недра. 1929. Кн. 16. С.116. – Перевальцы. С.320–321.
С. 191. Первый мороз. Недра. 1929. Кн. 16. С.117.
С. 192. После ливня. Недра. 1929. Кн. 16. С.118.
С. 192. Осень. Ровесники. 1932. [Кн.] 8. С.263.
С. 194. Бабушка. Ровесники. 1930. [Кн.] 7. С.180. – Перевальцы. С.321, без даты.
С. 195. «Мы живем не по плану. Не так…». Ровесники. 1930. [Кн.] 7. С.180–181, под загл. «Л.В.». – Перевальцы. С.322, без даты.
С. 196. Крякуши. Перевальцы. С.318.
С. 196. Зимой. Перевальцы. С.318–319.
С. 197. Лето. Перевальцы. С.319–320.
С. 198. Шинель. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 613 [ГИХЛ]. Оп. 1. Ед. хр. 1325. Л. 1.
С. 199. Девчонка. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 613 [ГИХЛ]. Оп. 1. Ед. хр. 1325. Л. 2; подзагол. от руки: «Из цикла “Стихи о гражданской войне”»; в левом верхнем углу: «За помещение. Прошу положить в папку запаса. <Подпись неразборчива> 28/II–30».
С. 200. Зоотехник. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 613 [ГИХЛ]. Оп. 1. Ед. хр. 1325. Л. 3–4; подзагол. от руки: «Из сборника “Гуси летят на север”»; пагинация – 27–28; в левом верхнем углу: «Ф.И.! Из этих двух стихотворений останавл<иваю> твое внимание на втором. Прочти и реши до 17/VI. А то автор уезжает надолго на север. А.<Сурков?>».
С. 202. Иоканьга. Машинопись – РГАЛИ. Ф. 613 [ГИХЛ]. Оп. 1. Ед. хр. 1325. Л. 5–7; подзагол. от руки: «Из сборника “Гуси летят на север”»; пагинация – 17–19.
С. 205. Окский пароход. Машинопись – Отдел рукописей Российской государственной библиотеки. Ф. 784 [Коллекция М. И. Чуванова]. Карт. 13. Ед. хр. 22. Л. 1; помета: «Недра 19». В альманахе «Недра» (1930. Кн. 19) ст-ние опубликовано не было.
С. 206. «Мы заново рождаемся. Простите…». Ровесники. 1932. [Кн.] 8. С.268–269.
С. 208. Жара. Машинопись – ОР ГЛМ. Ф. 49 [Н. И. Замошкин]. Оп.2. Ед. хр. 94. Л. 1; помета карандашом к последней строфе: «Слаб конец!!». В конце авторские примечания: «1) фруктовый гроб – гроб, сделанный из досок от фрукт. В Туркестане – фруктовые дрова, доски и т. п. 2) мазар – могила мусульманского святого. 3) кок – чай-кок, зеленый чай, употребляемый жителями Туркестана».
С. 210. В горах Таджикистана. Машинопись – ОР ГЛМ. Ф. 49 [Н.И.Замошкин]. Оп. 2. Ед. хр. 94. Л. 2; текст перечеркнут карандашом.
С. 211. «В могилу тех, кто не слышит гула миров…». НМ. 1931. № 6. С.38.
С. 212. «За 20-й век! За мировое…». НМ. 1931. № 11. С.67.
С. 213. «Прочь, старость! Зачем нам стареть, зачем…». НМ. 1931. № 6. С.38.
С. 214. «Разумный мир, не светопреставленье!..». НМ. 1931. № 10. С.90.
С. 216. «Я осенью болею, а ты не спишь, мой друг!..». НМ. 1931. № 11. С.67.
С. 217. Двадцатый век. Автограф – РГАЛИ. Ф. 620 [редакция ж. «30 дней»]. Оп. 1. Ед. хр. 593. Л. 3–5; дата зачеркнута.
С. 220. Свадьба. КН. 1939. № 8–9. С.65–66.
С. 224. «Человек чудесней звезд устроен…». КН. 1940. № 11–12. С.113.