— Обмен мнениями и уликами? Не официально?
— Разумеется. Потому что официально регламент привлечения детектива Райта к расследованию соблюдён не был.
Джалил вопросительно посмотрела на меня.
— Пусть спрашивает, что он хочет от меня узнать.
— Детектив Райт предоставляет вам возможность спросить первому, — перефразировала меня Джалил.
— Однако… Хорошо. Вы нашли Джуду?
— Какую Джуду?
— Вы знаете, какую, Джалил.
— Это детектив спрашивает.
Забавно. Ох и Джалил…
— Я уверен, что и детектив знает, потому что вы ему сообщили зацепки полицейского расследования из нашего разговора с семьёй.
— Джалил, подожди, — сказал я, предотвращая очередной не согласованный со мной ответ. — Он далеко не дурак, и ему известно больше, чем нам кажется. Скажи ему, что она выходила со мной на связь.
— Джуда связывалась с детективом сама, — сказала Джалил.
— Когда? — спросил Себастьян.
— Вчера.
— Правда? Но мы отслеживаем все авторизации в системе с позавчера и имеем доступ к архивам за месяц. Нигде, кроме гостевой самой убитой, Джуда не появлялась. Вчера в том числе.
— Скажи ему, что есть все основания полагать, что у неё изменчивый идентификатор без аппаратной привязки.
— Детектив говорит, что у него есть подозрения, что у Джуды отсутствует аппаратная привязка к идентификации.
— Да? А это интересная версия… Но как тогда вы её нашли?
— Она его сама нашла, я уже говорила.
— Но не кидается же она на каждого встречного-поперечного. Что вы такого сделали, детектив, что она сама на вас вышла?
— Он пытается выяснить, по какому идентификатору я её искал.
— И? — удивлённо подняла бровь Джалил.
— Скажи ему, что пусть попробует поискать в своих базах кого-нибудь, авторизующегося под именем Искариот.
— Попробуйте поискать по идентификатору с именем Искариот.
— Хорошо, — сказал Себастьян. — Она что-нибудь сказала?
— Сказала, что невиновна, — сказал я.
— А вы догадайтесь, что она сказала, — съязвила Джалил.
— И вы поверили ей, детектив?
— Я не имел с ней личного контакта, — ответил я.
— Она связывалась только по сети, — опять перефразировала меня Джалил. — О каком доверии может идти речь?
— Понятно. Вы имеете какое-то отношение к взрыву машины жертвы?
— Не имеет, — уверенно сказал Джалил.
— Вы имеете отношение к взрыву здания на…
— Не имеет, — дерзкая самостоятельность Джалил переходила все границы. — Но он… скажем так, присутствовал в том доме незадолго до взрыва.
— Незадолго? Это за сколько?
— За несколько секунд.
— Ого! А вы, детектив, не думали, что вас хотят убрать? Сначала машина, потом дом, в обоих вы были незадолго до взрыва.
— А вот это, кстати, хороший вопрос, — сказал я.
— Ничего определённого детектив сказать не может. Пока что равносильно рассматриваются все версии, и такие как «да, пытались», и такие как «специально взрывают сразу за его спиной».
— Не могу не спросить — в связи с такой постановкой вопроса стоит ли переживать за жизни живых сотрудников полиции?
— Это сами решайте, детектив. Мы не знаем.
— События в клубе имеют отношение к расследованию?
— Нет, это личный косяк детектива, расслабился не вовремя.
— Хорошо расслабились. Мне теперь весь мозг выносят, вот полюбуйтесь.
Передо мной появилась ещё одна проекция, на этот раз какой-то толстой чернокожей женщины, которая очень требовательным тоном говорила:
— …если я не увижу в течении часа потерпевшую, мы подаём в суд на полицию за укрывательство и пособничество насильнику и, возможно, убийце…
После этих слов проекция растворилась.
— Пятнадцать минут назад и речи не было об убийстве, — как-то отрешённо сказал Себастьян, потом повернулся к Джалил и уже более уверенно добавил: — Кстати, а куда вы её дели?
— Она находится в семейном реабилитационном центре, — ответила Джалил, ни на долю секунды не задумавшись.
— Семейном?
— Да, личном центре семьи Веласкес.
— Вы в курсе, что это может семье вылиться в проблемы? Вы её там пытаете?
— Нет, конечно. Она находится на реабилитации.
— Ну и зачем вы это сделали?
— Чтобы решить проблему мирно. Она успокоится, пройдёт курс психологической поддержки и снимет все обвинения с детектива.
— С чего бы это? Вы эту бабу видели? Она камня на камне в городе не оставит, в поисках «изнасилованной».
— Я надеюсь, что вы, Себастьян, выполните свою работу и позволите кому-то развалить наш город до основания, особенно используя необоснованные обвинения, — съязвила Джалил.
— Если бы всё было так просто. А как я могу верить в то, что с ней всё в порядке?
— Получите слепок медкарты.
— Получил. Но только там нет идентификатора. И даже фотографии.
— Именно. И пока их не будет у вас, их не будет и у той бабы и её службы по защите чьих-то там прав. А когда «изнасилованная» выйдет из нашего центра, она снимет все обвинения с детектива.
И тут я понял. Я не знаю, какими ресурсами располагала Джалил, но чтобы после событий в клубе в кратчайшие сроки пропала и «жертва» и все данные по её идентификации… ну это действительно кто-то хорошо поработал. А в какую-то службу защиты прав по факту поступил только сигнал, но ни данных, ни показаний, даже биометрических показателей жертвы у них нет, и жертвы самой нет, вернее, до неё добраться не могут. Я новым взглядом посмотрел на Джалил. Умная она всё-таки, зараза!
— Вы же понимаете, Джалил, что под воздействием наркотиков или какой-либо угрозы в адрес «изнасилованной», её отказ от обвинений не будет иметь юридической силы?
— Будет. Потому что она сама по собственной воле снимет обвинения, о чём будут свидетельствовать биометрические слепки.
— Но и удержание против её воли…
— Не беспокойтесь на этот счёт, офицер. Она не будет свидетельствовать против центра реабилитации и на её теле не будет следов от верёвок, уколов, побоев, вообще никаких плохо трактующихся следов не будет.
— Вы так уверенны в этом? А если она упрётся?
— Ну… теоретически, она может задержаться в центре на любой неопределённый срок. По любым показаниям по здоровью.
— Вы же понимаете, что могут инициировать поиск, и где-то случайно всплывёт намёк, где её можно искать…
— Вы вроде бы говорили, что не как коп пришли?
— Да… но я не смогу ничего обещать, если в удобоваримые сроки с этим делом не прояснится что-то.
— Офицер, всё будет нормально. Она вернётся в течении недели целой, здоровой, невредимой, и снимет все обвинения с детектива сама, без давки с чьей-либо стороны. Но учтите — попробуете инициировать обыск где бы то ни было, её переведут в другой центр реабилитации. Их у семьи достаточно, в том числе и тайных.
— А как мне от этой буйной «защитницы угнетённых» отбиваться?
— Детектив, вы же вроде в отделе серьёзных преступлений работаете? Она вообще не ваша забота. И что, у вас в полиции перевелись специалисты по отфутболиванию подобных личностей?
— Только по закону мы должны ей содействовать.
— По закону ей должен содействовать соответствующий отдел. Пусть этот отдел и содействует, а вы убийства расследуйте.
— Если она всерьёз подымет вопрос о возможном убийстве…
— Не подымет. То, что «изнасилованная» была жива на момент побега из клуба детектива, подтвердят все, кто слышал её вопли и стенания, а там много кто в клубе был.
— Ладно, ладно! Я понял вашу точку зрения. Только зачем семье это всё нужно? Детектив такой ценный что ли?
— А вот это уже не ваше дело, Себастьян.
Вообще, обмен мнений подразумевал по идее, что и я что-то получу от него. Но пока что вопросами нас прессовал Себастьян. И, честно говоря, я уже был готов, что он уйдёт так ничем и не поделившись, и, возможно, был бы даже не против такого развития событий, но сам Себастьян ничего не забыл.
— Хорошо, — сказал он. — Я узнал всё, что хотел. К сожалению, на это ушло больше времени, чем планировалось. Но я предусмотрел этот вариант и вот…
— Он что-то нам пересылает, — сказала Джалил.
Появилась надпись ДР о запросе на сохранение файла.
— Что это? — спросила Джалил.
— Это улика, которая должна навести вас на размышления. За сим откланиваюсь, у меня много работы. Приятно было не познакомиться с вами, детектив.
И его проекция растаяла. А запрос на сохранение остался. Видимо, файл висел в буфере Джалил или вообще у Карэн.
— Детектив, мы не знаем что внутри, — сказала Джалил. — Там может быть какая-то программа вирусного или следящего типа. Он может попытаться триангулировать ваше местоположение. Или тупо ждать, когда ваш нейроинтерфейс снова попросится в общую сеть. Я бы советовала его удалить.
— А ты сама его открой. Ты же дома, своё местоположение не скрываешь.
— Не могу, архив имеет доступ для вскрытия только под ваш идентификатор.
То есть, Себастьян и тут её обошёл. А ещё это могло означать, что он ей не верил, и передавал что-то мне напрямую.
В комнату заглянула Карэн и спросила:
— Кол, что с архивом делаем?
— Положи его себе в виртуалку и дай мне доступ, я его у тебя открою.
Спустя несколько операций в ДР с подтверждениями мне открылось содержимое архива. И это был не вирус, это было фото. А на фото был номер. Интересный такой номер. Я сразу понял, что такими номерами маркируют. Вакуумные пакеты?
И тут меня осенило. Я вызвал проекцию слепка места преступления в парке и стал внимательно изучать тело Синтии, вернее те его части, что были видны на проекции и не были прикрыты одеждой или снегом. И спустя минут десять разглядываний наконец-то увидел. Лёгкий едва заметный пролежень на щеке. Такие могут появиться по многим причинам, в том числе и от неровностей вакуумного пакета при упаковывании, если упаковывалось свежее тело. Вот только это могло означать, что Синтию убили не позавчера за полчаса до прихода ко мне Джалил.
Тут я понял, что стою на распутье. С одной стороны, Джалил привлекла уйму ресурсов, чтобы отмазать меня от «изнасилования». В конце концов, в наше время, когда даже заблаговременно подписанный с женщиной договор о предстоящем сексе, с заверением его с трёх сторон и подкреплением биометрическими слепками, что все подписавшие были в здравом уме и добром здравии, может не уберечь тебя от обвинений с её стороны, Джалил судя по всему действительно способствует улаживанию случившегося со мной недоразумения. С другой же стороны, из предоставленной Себастьяном улики выплывало, что Джалил с самого начала могла мне врать обо всём. А значит, дело с самого начала нужно рассматривать иначе. Ну и, с третьей стороны…