«— Сэр Мелегант, не убивай моих благородных рыцарей. И тогда я согласна последовать за тобой, но при том лишь условии, что ты сохранишь им жизнь и не велишь их больше увечить, и пусть они сопровождают меня, куда бы ты меня ни увез. Ибо я предпочту лишить себя жизни, чем следовать за тобою, если этих благородных рыцарей со мной не будет».
До того, как злокозненный Мелегант скрыл пленников за стенами своего замка, Гвиневера смогла послать одного из своих пажей к Ланселоту, передав тому свое кольцо и просьбу о помощи; пажа преследовали, стреляли в спину, но безуспешно. Мелегант прекрасно понимал, чем кончится дело, когда Ланселот узнает о пленении Гвиневеры — характерно, что гнева короля Артура и прочих его рыцарей он боится гораздо меньше — и расставил по всем дорогам, ведущим к замку, засады из десятков лучников. В такую засаду и попал сэр Ланселот, когда, свирепее зимнего шторма, мчался во весь опор к замку Мелеганта. Стрелы не пробивали лат, но лучники, укрывшись за канавами и плетнями, жестоко изранили коня. Разъяренный Ланселот спешился, однако до цели было еще далеко, а полный доспех[100], меч, щит и кавалерийское копье не слишком подходили для долгой пешеходной прогулки. Пришлось остановить попутную дровяную телегу, которая ехала как раз в замок Мелеганта. Возчики запротестовали было, но Ланселот врезал одному из них по уху латной перчаткой, и другой тут же стал посговорчивей. Вот так, на телеге, он и добрался до замка; надо сказать, что такой способ передвижения был весьма унизителен для рыцаря, и то, что Ланселот, изо всех сил торопясь на выручку Гвиневере, не убоялся позора и пренебрег условностями, еще раз показало силу его любви.
Прибытие сэра Ланселота к замку произвело на Мелеганта такое же впечатление, какое на троянцев производил облаченный в доспехи рассвирепевший Ахилл. Не дожидаясь неизбежного, Мелегант стремглав бросается к королеве и в ужасе просит прощения, предлагая в качестве извинений свой замок, все, что в нем есть, а заодно и себя самого в качестве вечного и преданного слуги. Гвиневера милостиво принимает извинения — увы, совершенно напрасно, как показало самое ближайшее время. Она успокаивает разбушевавшегося Ланселота, и они все вместе остаются в замке у Мелеганта в ожидании, пока раненые рыцари королевы не восстановят силы.
…Существует гипотеза, согласно которой обвинение сэра Томаса Мэлори в насилии над замужними женщинами заключалось в том, что его связь с ними состоялась без согласия мужа. Попросту говоря, его обвиняли в наставлении рогов. Есть также версия, что это была одна и та же замужняя женщина, к которой Мэлори возвращался, то отбыв срок за так называемое насилие, то попросту сбежав из-под стражи. Возможно, это была его прекрасная дама; может быть, сэр Мэлори лез к окну, выходящему в сад, по приставной лестнице и долго беседовал со своей леди через решетку; возможно, потом он вырвал эту решетку к чертям, чтобы пробраться к возлюбленной и дать волю своей и ее страсти.
Во всяком случае, именно так произошло у Ланселота и Гвиневеры, и этот полный лирической поэзии эпизод достоин того, чтобы прочесть его полностью:
«И взял сэр Ланселот в руку меч свой и тайно вышел к тому месту, где еще днем приметил лестницу, подхватил лестницу под мышку, пронес через сад и приставил к окну. А там уже поджидала его королева.
Стоя у окна, они беседовали о многих вещах, поверяя друг другу свои печали, и сэр Ланселот сказал, что хотел бы проникнуть к ней за решетку.
— Знайте, — отвечала королева, — что я не менее вашего желала бы, чтобы вы могли проникнуть ко мне.
— Вы всем сердцем желаете, госпожа моя, — спросил сэр Ланселот, — чтобы я был сейчас с вами?
— Да, воистину, — отвечала королева.
— Тогда, ради вашей любви, я покажу свою силу, — сказал сэр Ланселот. И он наложил руки на железные прутья решетки и дернул с такой мощью, что вырвал их из каменной стены. При этом один из прутьев врезался в мякоть его ладони по самую кость. И прыгнул сэр Ланселот через окно в спальню королевы.
— Тише, — сказала она. — Мои раненые рыцари спят здесь же неподалеку.
И вот, говоря коротко, сэр Ланселот возлег с королевой на ее ложе, забыв и думать о своей поврежденной руке, и предавался радостям и наслаждениям любви, покуда не занялся новый день, ибо знайте, он всю ночь не спал, но бодрствовал. Когда же он увидел, что настало его время, и что более медлить там ему невозможно, он простился с королевой и вылез через окно, приставив, как мог, обратно решетку, и возвратился к себе».
Себе на беду, любовники не заметили, что кровь из раненой руки Ланселота перепачкала все подушки, простыни и одеяла. Зато это заметила прислуга сэра Мелеганта, а сам Мелегант, узнав об этом, немедленно во всеуслышание заявил, что королева изменила своему мужу с одним из своих раненых рыцарей, и изгвазданное кровью белье самое верное тому доказательство. Подобное обвинение означало для Гвиневеры смерть на костре; возможно, что и славный рыцарь сэр Мэлори некогда признавался в насилии как раз для того, чтобы снять со своей дамы подозрение в добровольной измене. Неизвестно, приходилось ли ему защищать ее честь в судном бою, но сэр Ланселот немедленно вызвался мечом доказать, что все обвинения Мелеганта в адрес королевы Гвиневеры есть лишь клевета и ложь, а сама она верна королю как не была верна своему мужу ни одна женщина мира. Строго говоря, с точки зрения представлений о чести для рыцаря лучше до конца дней своих кататься в телеге, чем оказаться клятвопреступником и защищать мечом заведомую ложь, но альтернатива ужасна и выбора не было.
Коварный трус Мелегант вовсе не жаждет быть убитым на поединке, а потому сразу валится наземь и просит пощады. Убивать сдавшегося противника немыслимо и невозможно, но королева требует смерти, а потому Ланселот прибегает к хитрости. Он снимает свой шлем, половину доспехов, отбрасывает в сторону щит и с одним только мечом в руках предлагает Мелеганту продолжить бой. Тот ведется на эту уловку, но у него нет ни одного шанса против того, кто когда-то отломанной вязовой веткой уделал рыцаря в полном вооружении. Ланселот убивает Мелеганта ударом меча, лишь на недолгое время отсрочив неизбежные новые обвинения Гвиневеры в измене мужу и королю.
С таких обвинений начинается восьмая и последняя книга романа «Плачевная повесть о смерти Артура Бескорыстного».
То, что «сэр Ланселот всякий раз и всякую ночь возлежит с королевой», перестало быть для кого-либо секретом. Можно предположить, что это, увы, не являлось секретом и для самого короля. Вопрос был только в отношении к этому знанию: можно было ради поддержания спокойствия и сохранения видимости приличий молчать и продолжать делать вид, что ничего не происходит, или все-таки заявить о скандальной связи во всеуслышание и донести о ней королю. Для того, чтобы ситуация вспыхнула, достаточно, чтобы всего один человек решился на это. Решились двое. Первый — сэр Агравейн, брат прославленного рыцаря сэра Гавейна; а второй — сэр Мордред, внебрачный сын короля Артура, рожденный его сестрой в двойном грехе кровосмешения и измены.
Агравейн и Мордред заявляют королю Артуру, что королева Гвиневера изменяет ему с сэром Ланселотом. С этого момента почти все ходы в последующей трагической партии оказываются вынужденными.
Король Артур не может проигнорировать обвинение и требует доказательств. Агравейн и Мордред выражают готовность их предоставить. Всем известно, что Ланселот и Гвиневера не упускают ни одной возможности провести вдвоем ночь в спальне у королевы, а потому, едва король Артур отбывает в ближний лес на охоту, Мордред и Агравейн собирают двенадцать рыцарей, чтобы устроить засаду. О готовящейся западне Ланселота предупреждает сэр Борс и призывает друга хотя бы на время воздержаться от ночных визитов в королевскую опочивальню, но Ланселот ничего не желает слышать. Забыты обеты, данные во время поисков Святого Грааля, забыты сокрушения о собственном несовершенстве, знамения, покаяние и чудеса. Возвышенная любовь к прекрасной даме превратилась в еженощный секс.
Агравейн и Мордред со своими людьми среди ночи приходят к королевской спальне. Их четырнадцать человек в полном вооружении и готовые к бою. Они ломятся в дверь и кричат на весь замок, требуя от Ланселота сдаться. Второго выхода нет, окно высоко, а Ланселот вооружен одним только мечом, что для боя против почти полутора десятков хорошо подготовленных и вооруженных рыцарей даже для него маловато. Однако выбора нет; Ланселот оборачивает левую руку плащом и просит королеву приоткрыть дверь. В спальню немедленно шагает один из рыцарей; Гвиневера снова запирает дверь, а Ланселот отражает первый удар рукой, обернутой плащом, потом убивает противника, с помощью королевы облачается в его доспех и выходит к врагам во всеоружии. Злосчастный сэр Агравейн убит первым ударом; прочие рыцари падают один за одним, так что в живых остается только Мордред, сумевший сбежать, несмотря на ранения. Он отправляется к Артуру, чтобы рассказать о случившемся:
«— Увы, — сказал король, — мне весьма прискорбно, что сэр Ланселот оказался моим противником, ибо теперь я знаю, благородное братство рыцарей Круглого Стола распадется навеки, ведь многие благородные рыцари примут его сторону. И теперь все обернулось так, что честь требует от меня, чтобы моя королева была предана смерти».
События выходят из-под контроля; ими управляет сплетение страстей и обычаев, так что даже сам король превращается в заложника страшных, но вынужденных решений. Сама по себе доказанная измена уже является основанием для приговора, а сейчас ситуация отягчается гибелью тринадцати рыцарей Круглого Стола, поэтому король Артур принимает решение о немедленной казни Гвиневеры. Королеву должны заживо сжечь на костре. Сэр Гавейн и его братья Гахерис и Гарет, хотя и оплакивают убитого в бою с Ланселотом сэра Агравейна, уговаривают короля не рубить с плеча, но все тщетно.