— Да, пожалуй, — согласился Саймон и сунул пистолет в карман. — Тогда, предположим, я возьму свой маленький нож и начну им играть, а он вдруг вырвется у меня из рук и срежет вам ухо? Или кончик носа? Скверно иметь лишь половину носа или всего одно ухо. Будут собираться зеваки, глазеть на вас…
— Подумайте о моих слугах, — сказал Биттл. — Они весьма привязаны ко мне и могут быть безрассудно мстительными.
— Резонно, — признал Саймон. — Каковы же ваши условия?
— Я буду вполне удовлетворен, мистер Темплар, если вы проведете день-другой в моем доме. За это время мы решим, как вы станете извиняться за свое поведение. Что же до мисс Холм, мы с ней завершим разговор, а затем я сам провожу ее домой.
— Хм. Да вы оптимист, оказывается?
— Я не приму «нет» в качестве ответа, мистер Темплар. Полагаю, комната для вас уже готова.
Саймон улыбнулся.
— Большой соблазн согласиться… Увы. Не будь здесь мисс Холм, я отказался бы не столь культурно. Вообще-то я обещал мисс Гиртон и ее гостям в полночь прийти на сэндвич и кружку эля. Не могу же я их подвести.
— Мисс Холм за вас извинится, — с нажимом сказал Биттл.
Саймон с сожалением покачал головой.
— Не в этот раз.
Поерзав в кресле, Биттл вернулся к сигаре. Саймон понимал: как бы он ни наслаждался словесной дуэлью, результат складывается не в его пользу. К тому же нельзя было забывать и о помехе в лице Патрисии. Саймон до сих пор держал ее за руку и отпускать не хотел.
Он со вздохом ободряюще пожал — и тут же выпустил — ладонь Патрисии и начал расхаживать по комнате, беззаботно мурлыкая себе под нос какую-то мелодию и изучая окружающую обстановку.
— Эта комната просматривается с двух сторон, — предостерег его хозяин дома.
— Жаль, что здесь нет оператора с камерой — готовая сцена для дешевого фильма ужасов.
Биттл вальяжно курил сигару, что выдавало его полное удовлетворение разворачивающимися событиями и высокомерное пренебрежение к потраченному времени. В некотором роде это была типичная игра на публику. Любой, кто имел опыт подобного рода, мог понять, что оба мужчины — знатоки своего дела. Внешне сама невозмутимость, они с изысканной бесстрастностью обменивались колкостями.
Саймон ходил по комнате, время от времени останавливаясь, чтобы полюбоваться то индийской чашей, то гравюрой или старинной мебелью. Он почти полминуты разглядывал чернь на греческой вазе, затем его внимание привлекла этажерка в стиле Шератона. Сторонний наблюдатель мог бы решить, что единственная страсть Саймона — различные древности и он искренне наслаждается приглашением неспешно изучить сокровища дома. На самом деле все это время Саймон подмечал детали обстановки и исследовал каждый дюйм стен в поисках отверстий, в которые за ними наблюдали слуги Биттла.
Биттл оставался невозмутимым, и Саймон, поймав встревоженный взгляд Патрисии, вновь улыбнулся уголками губ. Патрисия слабо улыбнулась в ответ, показывая, что не пала духом.
Саймон делал ставку на уверенность Биттла в том, что он блефует, а Биттл понимал, что несмотря на охранников, которыми он окружил себя, его безопасность висит на тоненькой ниточке. Стоит ему выказать хотя бы тень волнения или малейшее колебание, это вложит дополнительное оружие в и без того опасный арсенал противника. Хотя миллионер притворялся, будто не замечает передвижений Саймона, и не вставал с кресла, краем глаза он за ним следил. Откинувшись на спинку кресла, он рассеянно разглядывал акварель, висящую на противоположной стене. Затем узор на ковре. Потом перевел холодный взгляд на Патрисию, глянул на свои ногти и изучил столбик пепла на сигаре.
Все это время Саймон расхаживал за его спиной, но Биттл даже не повернул головы. Саймон обнаружил одно смотровое отверстие в стене, тщательно замаскированное между парой старых кавалерийских пистолетов, однако второе так и не удалось найти. Возможно, хозяин дома блефовал. Так или иначе, время поджимало, и Саймон больше не мог изображать мечтательный настрой.
На втором круге он нарочно прошел перед Биттлом, и тот отреагировал:
— Простите, что тороплю, но уже поздно, а завтра у вас может быть очень утомительный день.
— Меня непросто утомить, — ответил Саймон. — Пожалуй, я останусь здесь. Велите тому здоровенному придурку со сломанным клювом, чтобы он наполнил горячей водой грелки и разложил на кровати ночную сорочку.
Биттл кивнул.
— Могу лишь одобрить ваше благоразумие — и вашу нетребовательность.
— Вас не затруднит выдать мне толстые шерстяные носки? — спросил Саймон из-за спины Биттла.
Он стоял в паре футов от головы торговца. Одну руку Саймон положил на спинку стула, а в другой держал бронзовую статуэтку. Тайные наблюдатели до самого последнего момента не смогли бы разглядеть в его позе угрозу. Поймав взгляд Патрисии, Саймон едва заметно кивнул в сторону окна.
И тут у Биттла сдали нервы — он начал поворачивать голову. Саймон ударил его по затылку статуэткой — не сильно, но умело, и обрушил стул на светильник. На комнату упала непроглядная тьма.
Саймон ринулся к окну.
— Пат! — негромко позвал он девушку и, схватив ее за руку, распахнул окно.
В комнате и саду раздались крики. Дверь внезапно распахнулась, на обмякшего в кресле Биттла упал свет. В проеме возникли две мощные мужские фигуры, однако Патрисия и Саймон были уже в саду.
Сильные руки бережно подхватили девушку. Спустя несколько секунд после того, как удар по голове избавил сэра Джона Биттла от вечерних хлопот, Саймон уже бежал по саду, прижимая к себе Патрисию, словно ребенка.
Все было проделано так безупречно, что Саймон с ношей беспрепятственно пронесся мимо поджидавших у окон мужчин. Запоздало разразившись ругательствами, те кинулись в погоню. Опустив Патрисию на землю, Саймон схватил ее за руку, и они побежали к темнеющим в конце лужайки кустам.
Благодаря полученному преимуществу они первыми достигли кустов, и Саймон без колебаний вломился в заросли. Они петляли, как дикие звери, не обращая внимания на сучки и ветки, цепляющиеся за одежду и царапающие до крови кожу. Наконец Саймон остановился и прислушался к звукам погони. Патрисия стояла рядом, тяжело дыша. Перекрикиваясь, их преследователи с хрустом ломились через кустарник. Осознав, что беглецы затаились, преследователи замерли. Шум стих.
— Мы у стены, — шепнул Саймон Патрисии. — Я подниму вас. Идите домой и ничего не говорите своей тете. Если я не появлюсь через час, расскажите обо всем доктору Керну. Вы меня поняли? Повторяю, не вздумайте поднимать шум раньше, чем через час!
— Вы со мной не пойдете?
Ее губы были рядом с его ухом, и Патрисия ощутила, как Саймон покачал головой.
— Нет. Я еще не получил вознаграждение. Пора!
Саймон подвел девушку к стене, присел, поставил одну ее ногу на свое колено, а вторую — себе на плечо. Под пяткой хрустнула ветка, и погоня возобновилась.
— Быстрее!
Саймон выпрямился. Патрисия стояла на его плечах.
— Осторожнее! Наверху битое стекло. Там где-то мой пиджак… Нашли? Хорошо. Перелезайте. Пока ждете меня, подготовьте пиво — не откажусь.
— Я не хочу вас оставлять!
Патрисия догадалась, что Саймон улыбается.
— Скажете мне это потом еще раз, когда я смогу придумать подходящий ответ. До встречи!
Он практически столкнул ее со стены на дорогу и тут же прыгнул поглубже в сад.
— Ату! — задорно выкрикнул Саймон, чтобы обозначить свое местонахождение.
Он собирался отвлечь погоню, дать девушке возможность уйти. Мелькнула мысль обследовать остальные комнаты в доме, но Саймон, крайне беззаботный и недисциплинированный молодой человек, решил не обременять себя предсказуемыми планами.
Он снова ушел от погони и удалился от стены, чтобы его не загнали в угол. При этом производил как можно больше шума, чтобы преследователи думали, будто по-прежнему гонятся за двумя людьми. Остановившись, он услышал невдалеке звук драки, который вскоре сменился ругательствами и взаимными обвинениями. Саймон усмехнулся. Избавленный от заботы отличать своих от чужих, он имел преимущество перед погоней; впрочем, преимущество могло сойти на нет, когда преследователи догадаются более систематически прочесывать сад и принесут фонарики. Или дождутся рассвета. В этот миг Саймон оценил многочисленные плюсы стены, которая не давала заглядывать в сад случайным прохожим.
Он не терял присутствия духа и веселой бесшабашности, однако развлечение уже утратило первоначальную новизну. Эта отрезвляющая мысль посетила Саймона, когда он крался к воротам, ожидая увидеть там охрану, а вместо этого наткнулся на притаившегося за деревом человека. Саймон схватил его за горло, не давая крикнуть, а другой рукой дернул за нос и толкнул мужчину в колючий куст. Крик уязвленного самолюбия и боли прозвучал музыкой для его ушей. Крик подхватили с четырех сторон, и Саймон усмехнулся.
Зычный рев, раздавшийся со стороны дома, заставил беглеца замереть.
— Хватит орать, придурки! Кан, иди сюда!
— Тьфу! Я ж тебя стукнул-то всего ничего, дорогуша, — пробормотал Саймон.
Кто-то пробежал мимо, глухо стукнул откинутый деревянный засов, звякнул металл…
Раздалось сопение и поскуливание, в которое вплелись еще несколько голосов. По ночному саду разнесся басовитый лай гигантского пса.
— Черт бы их побрал! — тихо выругался Саймон. — Вот он, миг, когда некий Святой должен ускользнуть — пора ужинать.
Вскоре молодой человек уже ощупывал задвижки, которые запирали тяжелые ворота. Он успел справиться с одной задвижкой и сражался со второй, когда невдалеке раздался собачий лай. Саймон в отчаянии дернул задвижку, и та поддалась. В проеме появились несколько человек.
— Как хорошо, что вы пришли, друзья! — радостно воскликнул Саймон. — Мы тут ловим самого настоящего грабителя. Хотите принять участие?
— Тише, — посоветовал чей-то глухой и хриплый голос.
Яркий свет ударил в лицо, на миг ослепив. В полосе света появилась рука с маленьким пистолетом, к дулу которого был прикручен странный цилиндр. Глушитель. Пистолет смотрел прямо на Саймона.