«Вот уж нет!» — возмутился Саймон.
Он ретивой змейкой проскользнул между моих юбок и, торопливо меняя цвет, замер возле фужера. Скосив глаза, я заметила, как Саймон осторожно принюхивается, будто что-то проверяет. Кажется, он упоминал, что после того, как зелье употребили, оно немного меняется, и его капли могут о многом сказать.
Опасаясь, что Макс, не обделенный внимательностью, разглядит моего фамильяра, я поспешила прервать затянувшуюся паузу.
— Значит, вы не ревнуете меня?
Вообще-то я хотела, чтобы это прозвучало утвердительно, но почему-то вышло вопросительно. Макс вскинул на меня слегка расфокусированный взгляд.
— Конечно ревную.
Хорошо, что я сидела, иначе бы упала! Вот же черт! Неужели у меня действительно получилось сварить любовное зелье?
Вместе с триумфом меня обдало паникой и сожалением. Мне не хотелось, чтобы Макс испытывал ко мне что-то… фальшивое.
«Нет-нет, подруга, подожди! Тут что-то совсем другое».
Я с трудом натянула на себя улыбку.
— Вы сейчас очень забавно пошутили, — пытаясь спасти положение, проговорила я и поднялась на ноги. — Думаю, мне тоже лучше вернуться к остальным невестам. Николаса нельзя оставлять без присмотра.
Подозреваю, в моем голосе было больше интонаций от нянюшки, потерявшей ребенка, чем от влюбленной женщины, но Макс громко скрипнул зубами и вдруг ухватил меня за запястье.
— Вероника, подождите!
Я покосилась на его пальцы на своей коже и зажмурилась. Такое простое прикосновение послало по телу волну внутренней дрожи и предвкушения. Мне до смерти хотелось положить руку на щеку Макса, дотронуться до пульсирующей на виске жилки, но я лишь напряженно застыла.
— Вы что-то хотели, лорд Кроуфорд?
— Хотел! — жестко ответил он и тоже поднялся с дерева. Теперь Макс возвышался надо мной, заставляя чувствовать себя маленькой девочкой. — Я уже несколько дней хочу вам сказать, что испытываю к вам странные, неуместные чувства!
Я прикрыла глаза и судорожно втянула носом воздух. Аромат парфюмерной воды Макса заставил вздрогнуть и вернуться в реальность.
— Я не думаю, что вы действительно понимаете, что говорите, — осторожно вставила я, пытаясь незаметно освободить руку от его хватки. — Просто вы устали, перенервничали и…
— Боги, Вероника! — рявкнул Макс и сделал шаг назад, будто предоставляя мне желанную свободу. — Я отдаю себе отчет в том, что говорю и в том, что… чувствую! Вы заняли все мои мысли! Я думаю о вас и утром, и вечером. — Он нервным движением запустил пальцы в волосы, а затем отдернул руку и посмотрел на меня в упор. — Ваши остроумие, смелость, честность привлекли меня сразу, но я не думал, что симпатия перерастет во что-то большее. Вероника, вы проникли в мое сердце. И мне невыносимо видеть вас рядом с кузеном. Хотя я сам же и подтолкнул вас к нему.
Я судорожно сглотнула. Каждое слово Макса отзывалось во мне восторгом, смешанным с болью. Я знала, что на самом деле это все произносит не Макс, а приворотное зелье в нем. И от этой мысли на кончике языка саднил отвратительный привкус горечи.
— Ладно, — пробормотала я, делая шаг назад. — Ладно… Знаете, мне, к сожалению, пора. Поговорим об этом позже, хорошо?
«Например, после того как я найду противоядие от любовного напитка!»
Не слушая возражений, я опрометью бросилась бежать. Именно бежать, потому что я подхватила юбки и устремилась не на поляну к Николасу и невестам, а в сторону привязанных к деревьям лошадей. Мне внезапно стало абсолютно плевать, кто и что подумает. Хотелось одного — спрятаться в спальне и сделать вид, что ничего не произошло.
В конце концов, я устала изображать сильную женщину, которой все нипочем. Хоть раз можно сорваться в истерику?
По пути мне попалась Рози, которой я торопливо шепнула, что у меня разболелась голова. Девушка искренне удивилась, но отговаривать меня не стала. Кто-то из слуг помог мне взобраться на кобылку, и я уже натянула поводья, когда мне ощутила, что кто-то карабкается по моей юбке. Покосившись вниз, я разглядела стремительно меняющего цвет Саймона.
«Знаешь, у меня есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?»
С хорошей.
«Что ж, ты сварила не любовное зелье».
От облегчения я чуть не свалилась с кобылки, которая резвым галопом неслась в сторону дворца, а затем до меня медленно дошло.
Так, а плохая?
«Ты только что напоила самого сильного мага сывороткой правды».
ГЛАВА 13
Оказавшись в спальне, я не знала, рассмеяться мне или заплакать. Сильные, противоречивые эмоции, переполнявшие душу, требовали выхода. Так что я просто открыла шкаф, вытащила один из чемоданов и… начала собирать вещи.
«Спокойно, подруга, спокойно! — потребовал Саймон, усевшись на крышку чемодана. — Чего это ты задумала, а?»
Ретируюсь, пока Макс не отправил меня на костер. Он не дурак, точно догадается, что вместо лимонада ему подсунули сыворотку правды. У нас есть небольшая фора, но нужно поторопиться. Не знаешь какое-нибудь тихое место, где можно было бы схорониться?
Ведя мысленный диалог, я не тратила время попусту: на дно чемодана уверенно летели вытащенные наугад платья и юбки. Правда вместо шелка и атласа передо мной все еще стояло лицо Макса, его губы, произносящие те самые слова, которые я уже давно хотела услышать.
Меня окатило волной мурашек. Неужели он действительно влюблен в меня? Я ему по-настоящему нравлюсь?
Покачивающийся на крышке чемодана Саймон раздраженно дернул зеленым хвостом, будто разозленный кот.
«Ну конечно! Сыворотка бы не дала ему возможности солгать».
Я ненадолго замерла, позволив себе полноценно окунуться в обступившую мое сознание розовую дымку, а затем решительно тряхнула головой и вытащила из шкафа еще одно платье.
«Эй, ты чего? — забеспокоился Саймон. — Ты меня слышала? Твой маг не даст тебя в обиду, он испытывает чувства к тебе!»
Я лишь фыркнула. Сорванное с вешалки платье комом приземлилось в чемодан: меткость броска впечатляла.
Поверь мне, дружище, я знаю Макса. Никакая любовь не заставит его пойти против принципов. Стоит ему понять, чем его угостили, как он тут же додумает все остальное. И будь он хоть трижды в меня влюблен, это не поможет. Принципы для Макса важнее всего прочего.
Я шмыгнула носом и поняла, что во рту появился несглатываемый ком. Так, ну приехали! Только слез мне и не хватало.
Почему мне так обидно? Неужели для меня важно, чтобы я была для Макса приоритетом, а не просто одной из целей?
«У, все вы ведьмы — эмоционально нестабильные особы! Я бы на твоем месте задался другим вопросом: как именно у тебя получилось сварить сыворотку правды?»
Ой, да какая разница! Ты эту инструкцию по применению видел: сорви то, не знаю что, смешай так, не знаю как. Там же все что угодно могло получиться! Не яд, и слава богу! Меня волнуют более насущные проблемы. Если сбегать, то где взять деньги, м? Вряд ли на постоялом дворе нас станут кормить бесплатно.
Саймон ударил себя лапой по лбу и закатил глаза, максимально прозрачно намекая на то, что он думает обо мне и моей способности мыслить. Я же, поколебавшись мгновение, решительно захлопнула чемодан, щелкнула замком и отправилась в соседние покои — к тетушке.
«Чемодан оставь, дура!»
Скрипнув зубами, я признала правоту фамильяра и в комнату тетушки заявилась с пустыми руками, но без стука. В конце концов, я же не могу выполнять абсолютно все предписания этикета в тот момент, когда внутренне проигрываю сцену собственной казни. Во всех красках.
А я еще надеялась вернуться домой! Тут не погибнуть бы во цвете лет, уже удача.
— Вероника? — тетушка буквально подпрыгнула на стуле, на котором сидела. Ее рука, секунду назад что-то с азартом выводящая на бумаге, дрогнула. На листе расплылось большое фиолетовое пятно от чернил. — Что-то случилось? Я думала, ты сейчас на конной прогулке.
— Она уже закончилось, — без зазрения совести солгала я и, не зная, как спросить о деньгах, поинтересовалась совсем другим: — Вы пишите кому-то письмо?
Мне не понравилось, как тетушка вспыхнула, занервничала, а затем поспешно встала из-за письменного стола, будто опасаясь, что я могу подойти поближе.
— Да так, просто весточка старой подруге. Ничего интересного.
Проснувшееся недавно чутье настойчиво подсказало, что тетушка темнит. Ее бесцветное, бледное лицо уже приобрело привычное радушное выражение, но на глубине глаз мне чудился нехороший огонек.
Саймон!
«Понял, сделаю».
Хамелеон, прятавшийся под моими юбками, проскользнул по ковру и ретиво устремился к письменному столу. Цвет чешуи менялся так быстро, что со стороны невозможно было углядеть маленькую ящерку среди толстого ворса, а парой секунд спустя — на ножке деревянного стола.
— Друзья — важная часть нашей жизни, — поддакнула я, раздумывая, как бы свести разговор к той теме, что меня интересует. — У меня, к сожалению, их совсем немного.
Тетушка пожала плечами и с улыбкой проговорила:
— Вероника, ты красива. Девушкам с тобой сложно дружить, а мужчинам — тем более.
В ее голосе мне почудились нотки раздражения и… зависти. Внешне тетушка оставалась все такой же милой, но теперь я видела то, чего не замечала прежде: детали. Например, тщательно замаскированную брезгливость, проскальзывающую в движениях, когда тетушка поправляла свое невзрачное серое платье. Ее нежелание смотреть на меня дольше минуты, будто мой вид будил в ней нехорошие чувства.
— А у вас, тетушка много подруг?
— Я бы так не сказала, но…
«Вот это да!»
Я насторожилась. Саймон забрался на крышку стола и буквально уткнулся мордочкой в наполовину исписанный лист бумаги.
Что там, ну?
«Тетушка, этот невинный цветочек, настрочила грязную кляузу твоему папеньке! И знаешь, на кого? На свою же собственную горячо любимую сестру, которая по совместительству твоя мать.
Однако, Санта-Барбара!
«В общем, тетушка сдала свою сестрицу с потрохами. Здесь в красках расписано, как та встречается с красивым молодым мужчиной, за которым уехала на самую границу. И все это вместо того, чтобы помочь дочери с отбором! Тут еще мельком о том, как ты волнуешься, а тетушка, словно полководец, тебя муштрует».