— Давай все по порядку, — сказал я. Весь превратившись во внимание.
— Это было десять дней назад, — начала она. — Тогда все было хорошо. Муж еще не ввязался в игры. И я и представить не могла, какой кошмар меня ждет.
Она достала сигарету, закурила. Продолжила:
— Они похитили меня прямо с улицы. Втянули в машину и увезли. Это было так страшно… Привезли меня на квартиру…
— Кто? — спросил я.
— Их было двое. У него есть помощник.
— У кого — у него? Как зовут, как выглядит? Кто они?
— У него нет имени. Помощник называет его Тренер. Он сказал, чтобы я сама выбрала ему имя.
— Выбрала?
— Сказала, что буду звать его Садист.
— Сразу так и сказала?
— Да. Когда привезли меня на квартиру.
— А он?
— Ему все равно.
— Как он выглядит? Возраст?
Она сделала паузу. Смотрела перед собой невидящим взором. Вроде как вспоминала. Вспомнила:
— Ему лет сорок. И он страшный…
— Урод?
Она отрицательно покачала головой. Произнесла:
— Нет. Но он… как труп. У него неподвижное лицо. Не знаю… Это надо видеть. Но лучше не видеть.
— Тебя привезли на квартиру, и — что? — напомнил я.
— Пацан вышел, и он сказал, что я буду его женщиной.
— А ты?
— Сообщила, что у меня муж. Но он заявил, что это не проблема. И что о милиции могу даже не думать. Потому что он сам из какой-то спецслужбы. Что ему ничего не сделают.
— Зачем он тебя похитил?
— Сказал, что ему нужна женщина и что я его устраиваю.
— А потом?
— Он изнасиловал меня. И заставил жить там.
— И ты жила?
— Да. Но они часто уезжают. Ненадолго, на два-три дня. Иногда — на один. Меня закрывают, но я знаю, как выйти. Сейчас они в отъезде.
— Чем он занимается? Что за спецслужба? И зачем ему помощник?
— Не знаю. Выполняют какое-то задание. И он его учит. Напарник тоже боится его.
— Но в милицию ты не пошла, — задал я риторический вопрос.
— Нет. Во-первых, уверена, что это не поможет. Во-вторых, я хочу получить с него сто тысяч.
Она обнаружила мой недоуменный взгляд. Пояснила:
— Я знаю, что он убил моего мужа. И знаю, что он убивал раньше.
— Ты намерена его шантажировать? — никак не мог уразуметь я.
— Я намерена получить с него сто тысяч долларов.
— Как ты это себе представляешь?
— Не знаю. Поэтому мне нужна твоя помощь. Но в том, что он заплатит, если все сделать правильно, уверена.
— Почему?
— Потому что такое с ним уже было. Его уже пытались, как ты говоришь, шантажировать. И он передал пятьдесят тысяч долларов…
— Ты уверена?
— Да. Но с него требовали сто. Пятьдесят сначала — пятьдесят потом. Он передал половину и получил какие-то фотографии. А потом того, кто требовал деньги, — убил.
Меня изумляло, как запросто она произносила слово «убил».
— Откуда ты знаешь об этом?
— Случайно слышала его разговор с помощником. Тоже редкий ублюдок. И все делает, как он скажет.
— Ты не думаешь, что с тобой поступят, как с тем шантажистом?
— Надо все сделать правильно. Деньги у него есть.
— Если он не боится милиции, зачем платит?
— Если будут настоящие доказательства, заплатит. Уже проверено.
Я молчал. Думал о том, что мои версии оказались-таки ни на что не годными. Ее толкование было более убедительным. Конечно же, она и сейчас врала. Но и правды в ее рассказе хватало. Многое сходилось с Котиным повествованием. И был уверен в одном: пришла она от себя. А значит, мне ничто не мешает перестать прикидываться незнайкой. Это не опасно.
Вряд ли эта штучка скажет всю правду, но еще часть ее, глядишь, и вскроется. Враньем уже был сыт по горло. Поэтому не стал смаковать ситуацию, подливать по капле масла в огонь. Вылил все сразу.
Участливо поинтересовался:
— Я тебя сильно огорчу, если скажу, что все знаю?
— Что знаешь? — Она смотрела на меня, не моргая.
— Что ты — не Шрагина, а значит, на тебя не могли наехать. Что ты подставила Шрагина под Людвига, а Людвига — под своих спецов. Что ты пугала ими Котю. Что тебя избили сообщники.
Я внимательно следил за ней. Не сомневался, что в панику она не впадет. Правильно делал, что не сомневался.
Она, усмехнувшись, вдавила окурок в пепельницу. Нахально вперила в меня ответный взгляд. Произнесла:
— Рада, что ты все знаешь. Теперь я могу не лгать.
ГЛАВА 24
— Давай сначала, — сказал я. — Как тебя зовут?
— Карина.
— Мы же договорились: правду.
— Имя — настоящее. Да и фамилия… — Она усмехнулась. — Это он настоял, чтобы на моей визитке была его фамилия. Он хотел жениться.
— Артистка — тоже настоящая?
— Да. Я окончила студию киноактера.
— С чего все началось?
Она помолчала, думала, с чего начать. Начала с неожиданной новости:
— Мне нужны деньги.
— Зачем?
— Не важно.
— И много?
— Пятьдесят тысяч. Лучше — сто.
— Для полного счастья, — не утерпел я. Она не обиделась.
— Я подцепила этого Шрагина. Но его нельзя было раскручивать внаглую. Он сам был готов дать многое, но просить было нельзя. Тут же становился подозрительным. Мог соскочить. Такое у мужиков бывает… — Объяснять очевидные нюансы ей не хотелось.
— И ты решила раскрутить его с помощью Людвига?
— Да.
— Как вышла на Людвига?
— Случайно. Встретила на одной вечеринке. И он мне понравился. Хотел того же, что и все, но не суетился. И вообще приятный.
— Ты была с ним?
— Да. И он согласился обработать Шрагина. Потом, на другой вечеринке, они встретились. И начали играть. Она замолчала.
— Дальше?
— Дальше все было так, как я рассказала. Этот Тренер выследил, что я встречаюсь с Людвигом. И застрелил его.
— Насчет этой троицы и похищения — все — правда?
— Да. Он жутко ревнивый. И ему ничего не стоит убить. Я только вышла от Людвига, потому что должен был прийти Шрагин. А эти выстрелили с крыши. И увезли меня.
Теперь все объяснялось. И ее ссора с мертвецом у дома.
— Ты возвращалась в квартиру?
— Да. Думала, еще можно помочь.
— Когда увидела, что поздно, открыла газ?
— Я даже не смогла войти. Увидела Людвига в крови, испугалась и убежала. На плите была турка с кофе. Наверное, кофе выкипел и залил огонь.
Это было вполне вероятно.
— Что потом?
— Садист сказал, что убьет всех, с кем я буду встречаться.
— Но как было не пойти в милицию?
— Я не могла этого сделать.
— Почему?
— Мне нужно было доставать деньги. И я не могла терять время на все эти разборки.
— А то, что Людвиг и Шрагин потеряли жизнь, — ничего?
— До того как убили Людвига, я еще думала, что это всего лишь угрозы. А потом… Была уверена, что раскрутим Шрагина тайком. Они как раз уезжали.
Все действительно сходилось. И Шрагин, и Людвиг пострадали от ревности маньяка. Деньги того не интересовали.
— Когда пришел из гостиницы, ты заявила, что убийца — я.
— Ты сказал, что Шрагин убит, и я все поняла. Но что мне оставалось делать? Мне нужны деньги. Думала, ты испугаешься и достанешь хоть сколько-то. Но ты не испугался. И у тебя нет денег.
— Откуда ты знаешь о письме и о том, что мне тоже нужны тысячи?
— У Шрагина была знакомая. Она в курсе и рассказала ему. Я узнала уже от него.
— Что случилась, когда ты вышла от меня?
— Они ждали меня внизу. Наверное, выследили. Это была моя ошибка. Они должны были вернуться только на следующий день, но вернулись раньше.
Мне стало не по себе: убийцы знают, где я живу, и имеют на меня зуб.
— Почему меня не тронули? — спросил я.
— Они о тебе не знали. Только вчера вычислили. Тебе нужно быть осторожным. Ты не можешь пожить у этих друзей?
Я пропустил последний вопрос мимо ушей. Спросил:
— Это он избил тебя?
Она усмехнулась:
— А кто же? И насчет кислоты — правда. Он сказал, что не убьет меня. Как бы я себя ни вела. Но изуродует. Чтобы я никому не была нужна. Избил, чтобы я видела, какой буду Но предупредил, что буду намного страшнее.
Теперь сходилось все. Но верить ли до конца услышанному, я не знал. От достоверных легенд этой актрисы уже нахлебался.
Но даже если все, что она рассказала, правда, ее идеи насчет шантажа убийц были чистой утопией. Может быть, еще сегодня в полдень я бы не упустил этот гиблый шанс заработать. Но сейчас уже была ночь. И Ольга меня уже кинула.
Вновь вспомнил Ольгу — тронул языком ноющий зуб. Она сработала вернее этой актриски. И неприятностей почти никому не принесла. Разве что мне и Коте. Не говоря уже о том, что обошлась без смертей и шантажей маньяков-визажистов, накладывающих макияжи из синяков и кислотных ожогов.
— На меня не рассчитывай, — сказал я.
— Почему? — Она, похоже, растерялась. — Я же сказала правду.
— Именно поэтому.
— Тебе не нужны деньги?
— Нет.
— Это не правда.
— Не твое дело.
— И ты мне не поможешь?
— Нет.
— Но мне больше не к кому обратиться. Ты это можешь понять?
— Могу Тебе действительно не к кому обратиться, потому что всех, к кому ты обращалась, убили. Меня просто не успели. Только дебил-самоубийца рискнет связываться с тобой. — К концу тирады я вполне разошелся.
Она долго молчала. Потом тихо произнесла:
— Ты прав. Кто со мной захочет иметь дело. — И добавила: — С такой.
Мне тут же стало ее жаль.
— Синяки пройдут, — уныло заметил я.
— А если кислотой? Кто захочет меня тогда?
— Что ты несешь? — Я сделал вид. что рассердился: — Не доводи до кислоты. Завтра же-к ментам. Твоих спортсменов возьмут. В этом можешь не сомневаться. И живи себе… Красавица, умница… Дои помаленьку нашего брата.
— Мне нужны деньги, — упрямо произнесла она.
— Ну вот, — огорчился я. Словно после долгого разговора по душам вдруг выяснил, что говорил на иврите с китайцем. — Опять за свое. Тут уж выбирай: или неотразимость, или деньги. С учетом, что денег все равно не будет.