– Конечно! – я была уверена в ответе. – Зачем держать, если мы и так любим друг друга? По определению!
– Сами любите или вынуждены любить? Не будь между вами препятствий, неужели ты не стала бы сомневаться в том, что выбрала бы его в любом другом случае? А сейчас ревность не дает тебе думать, поэтому ты хочешь его и абсолютно в этом уверилась. Вам или совсем вместе быть надо… или смотреть друг на друга через кучу препятствий. Вот он Ольгу и оставляет для этой роли.
Я не ответила и уткнулась в конспекты. Похожие мысли меня посещали, но в последнее время я действительно окончательно погрузилась в ревность. Там уже не до сомнений. Я только после слов Даниила поняла, почему Штефан отказался расставаться с Ольгой, пока я не могу держать его за руку наедине и на людях. Поэтому и успокоилась. Легко прощать того, в чьих чувствах уверена, как в своих. Ольга прощает его по другой причине – и в этом ее беда.
Даниил заявил, что нам троим нужно срочно обсудить один вопрос. И после занятий привез нас… в тот самый огромный складской контейнер, в котором когда-то Аннет пыталась убить Штефана. Я озиралась по сторонам: вот тот стул, на котором сидел Даниил, а там валяется еще один…
– Ты кровь, что ли, высматриваешь? – поинтересовался главный кровопийца. – Нет тут ее. Штефан убил мадам настолько аккуратно, что мне пришлось признать его исключительный талант в этом вопросе. Но ваша Аннет умела искать, как никто другой! Какое замечательное место для допросов она подобрала, правда?
Я только сжала крепче пальцы любимого, с которым мы помирились сразу же – в машине, как только оказались рядом.
Даниил с грохотом задвинул засов и лишь потом повернулся к нам. Шагнул вперед, продолжая добродушно улыбаться. И потому последующее было слишком неожиданным: он схватил Штефана за грудки и с силой рванул на себя. Я вскрикнула от неожиданности. И бросилась было на них, но Даниил ледяным тоном остановил меня:
– Не лезь под руку, Вик. Если будешь мешать, я сломаю твоему любовнику позвоночник. Мне все равно, в каком виде он будет жить дальше.
У Штефана не было ни малейшего шанса вырваться или хотя бы ударить его.
– В каком я настроении, Штефан? – мягким, почти бархатным голосом поинтересовался Знаменатель. – Что я задумал? Я могу убить тебя прямо сегодня?
Штефан, как и я, не понимал, что происходит:
– Судя по всему, ты просто спятил. Отпусти меня!
Даниил настолько легко дернул его вверх, будто жертва не весила и килограмма, а потом резко вниз, подставив колено. И тут же пинком в живот. Штефан откатился метра на два по грязному полу и захрипел.
Я застонала и теперь тряслась всем телом от бессилия.
– Даниил, Даниил, – звала, но он не обращал на меня никакого внимания.
– Что я задумал, Штефан? Может быть, мне хочется тебя искалечить? Или я все-таки решил, что ты мне не особо-то нужен живым?
Штефан пытался подняться на ноги, но Даниил снова шагнул навстречу, подхватил за шиворот и волоком потащил к стулу. Выдернул свой ремень из джинсов и привязал Штефана к спинке – на всё ушло секунды две. Потом лениво вытащил шарф из-под воротника и демонстративно медленно стянул ему руки сзади.
– Герр Беренд, я тебе искренне обещаю, что сегодня будет больно. Ну так, и в каком я настроении, а?
– Ты сошел с ума, Знаменатель. Ты окончательно слетел со своих знаменательских катушек… – Штефан прохрипел это, а потом сплюнул кровь.
– Не угадал! – весело отозвался Даниил. – Знаменатель всегда пребывает в твердом рассудке, ты-то должен это знать.
– Чего ты хочешь?
– А это я тебя спрашиваю – чего я хочу?
– Слетел… с катушек…
Я нервно шагнула вперед, но потом заставила себя остаться на месте. Я не имела ни малейшего представления, чего Даниил хочет добиться от Штефана, но при этом понимала твердо: он точно не постесняется привести свою угрозу в исполнение. Вся сила воли уходила на то, чтобы не наброситься на него. Моя безупречная логика подсказывала: это не поможет. Только разозлит, но мы даже вдвоем с ним справиться не сможем. Однако если он из-за меня сделает со Штефаном что-то непоправимое…
В груди взорвалось морозом, когда Даниил ухватил Штефана за запястье. Тот дернулся, но предотвратить дальнейшего не смог. Даниил зажал его указательный палец в кулаке… Я расслышала хруст до того, как Штефан закричал от боли.
Упав на колени и больше ничего перед собой не видя, я повторяла снова и снова:
– Пожалуйста, перестань. Даня, Данечка, пожалуйста…
– Смотри, как Вика переживает, – теперь я слышала только мягкий, словно успокаивающий голос. – Даже Данечкой назвала. Любит меня очень сильно, наверное. Нет-нет, ты посмотри на нее! Кажется, ей больнее, чем тебе. Ну, так что, Штефан, в каком я настроении?
Штефан теперь говорил только по-немецки – судорожно, сбиваясь на ругательства, он пытался узнать, что именно должен сказать Знаменателю, чтобы тот оставил нас обоих в покое. Но Даниил уже не сводил с меня взгляда. Он подошел, заставив еще сильнее сжаться от страха, за плечо рванул вверх, вынуждая стоять на шатающихся ногах. Потом быстро расстегнул молнию на моей куртке и резко сорвал ее. Толкнул меня к стене. Прижал руками. Я даже дышать не могла, не то что говорить или кричать.
– Что ты собираешься делать? – Я и не поняла, на каком языке закричал Штефан.
– Собираюсь заняться трепетной любовью со своей же собственной подружкой. Можно? Я ее потом тебе верну, не переживай.
Мне понадобилось две секунды, чтобы понять, о чем он говорит. Осознание словно огрело по голове, отчего я ожила. Он угрожает – нет, он собирается это сделать – со мной… на глазах у моего любимого… зная, что мы оба бессильны перед ним! Этого я уже перенести не смогла. Стало наплевать, убьет ли он меня или Штефана после этого, я зарычала и ударила, потом снова и снова. И ни один мой удар не достиг цели. Он так спокойно отмахивался, словно и не замечал сопротивления. Перехватил одну руку, посмотрел на губы, но потом поцеловал в шею, с силой прижимая к стене. Я закричала и другой рукой смогла хотя бы смазано ударить его в подбородок. Ему вряд ли было больно, но зато он уделил мне внимание, чтобы сказать:
– Вик, давай обойдемся без суеты, окей? Ты ведь можешь сделать себе больно.
И потянулся рукой к пуговице на моих джинсах. Мне было плевать на боль. Плевать на то, что он в тысячу раз сильнее! Но я снова замерла, чувствуя, как Чон Со сдался. Даже для Чон Со это не было проявлением слабости: так же сильный волк падает на землю и подставляет живот более сильному. Знаменатель подавлял, сдаваться ему было первичным животным инстинктом. Чон Со больше не поднимал головы. Я пыталась сжать кулак, но от бессилия только хрипела.
И как раз в тот момент, когда поняла, что ничего не смогу сделать, я случайно перехватила его взгляд. Сквозь белесую муть собственных слез в его серых глазах я моментально прочитала то, чего он добивался. Даниил совершенно не испытывал удовольствия от того, что делает. Ему было противно чувствовать, как я дрожу. И пытать Штефана он не хотел. Он это делал для того, чтобы создать максимальный стресс, и только потому, что это было необходимо. Мне даже стало жаль его. Я почувствовала это так остро, словно сама только что сломала Штефану палец.
А еще точно поняла, что стоит лишь сказать очень тихо: «Мне страшно», – как он тут же остановится. Не сможет продолжать даже ради необходимости. Просто не сможет! Он скорее пойдет ломать остальные пальцы Штефану, чем сможет держать меня после тихого «мне страшно».
Дар Эмпатии – поистине сильная способность! В тот момент мне казалось, она самая сильная из всех, какие только можно вообразить. Сейчас за серыми радужками я видела столько всего… вспомнила столько слов, которыми можно направить ситуацию в любое русло… Даниил в моем взгляде тоже это уловил. Коротко выдохнул. Теперь мне не нужны были пояснения для расшифровки, я улавливала облегчение. Ему сразу стало проще, когда я начала понимать, что происходит, и из моих глаз исчез ужас. Но теперь, зная, к чему было всё это представление, я должна была подыграть. Но никак не могла оторваться от его глаз, в которых читалось всё больше и больше… Но до того как я успела сформулировать это в мыслях, он повернулся к Штефану, который зашептал:
– Я почувствовал…
Даниил тут же отпустил меня:
– Имя, Штефан! Сфера деятельности! Хоть что-нибудь! Ведь ты их чувствуешь гораздо сильнее, чем они тебя, и ты только что был в нем!
– Он… Марк… Маркус или Маркос… Он… умеет с любыми людьми договариваться…
– Да это и так понятно, Штефан! – вот теперь Даниил начал волноваться – это было очевидно, хоть я и растеряла остатки своей недавней способности.
– Нет-нет… – Штефан сам поднял на него более осмысленный взгляд. – Он как ты, но не как ты… Такой же говнюк и… тоже за каждым своим поступком видит благо. Сфера деятельности… что-то связано с религией. Его окружает много людей… очень много! Они смотрят на него, как на какого-то мессию… или проповедника.
– О! Да нам, похоже, массовик-затейник попался! – Даниил радовался, что его усилия привели хоть к каким-то результатам. – А фамилия, Штефан? Или что-нибудь еще?
– Нет. Больше ничего.
Даниил сам развязал его и снова взял за запястье – на этот раз оценить дело рук своих:
– Сейчас в травмпункт, немного с гипсом походишь, не беда. До свадьбы заживет. Вам бы только до этой самой свадьбы дожить…
Я уже не злилась на него, понимая, что другими способами мы бы и этого не получили. Но, обняв Штефана, все же спросила с остатками раздражения:
– Ты ведь знал, что на него подействует, – я кивнула в сторону стены, у которой несколько минут назад разыгралась жуткая сцена. – Мог бы сразу с этого начать! Незачем было ломать пальцы!
– Вик, – Даниил беззастенчиво подмигнул. – Кто же сразу с козырей-то ходит?
Экий шутник забавный, только посмотрите. Сейчас от Эмпатии во мне не осталось и следа, но я помнила обрывки ощущений. Даниил надеялся, что до этого не дойдет. Он думал, что сломанный палец не стоит того страха в моих глазах. Ведь большинству людей этого было бы достаточно, чтобы испытать максимальный стресс. Штефан просто оказался крепче, чем большинство, он сдался только на мне.