– Ничего! Вы можете думать что угодно, но Оля мне нужна! Потому что она единственная, кто может отвлечь от тебя, – он с настоящей ненавистью ткнул в меня пальцем. – Понимаешь, Логика, потому что она настоящая! Та, которая сама, по доброй воле, приняла меня со всеми недостатками. Которая может удержать меня от дальнейшего – в одиночку я не справлюсь. Цель… вы оба не понимаете, она ест меня изнутри… Цель делает из меня убийцу, и только когда я с Олей, это можно вынести.
Он не обманывал, не преувеличивал. Почему Штефан раньше не говорил так прямо? Ведь и дураку уже было ясно, что он с ней серьезен, раз не смог расстаться даже ради меня. Из-за страсти ко мне бесконечно трепал ей нервы, но та и это выносила. Наверное, и правда, настоящее. Его состояние, конечно, видел и Даня, поэтому не стал сейчас давить.
– Мы найдем ее. Вместе, – он сказал это голосом, мягкость которого сразу притупляла волнение. Штефан не успокоился мгновенно, но перестал истерить. Устало рухнул в кресло, закрыл ладонями лицо.
Но я продолжила рассуждать – нам нужны были хоть какие-то идеи:
– А что, если это и есть любовь, Дань? Поэтому твое внушение не сработало полностью?
– Нет-нет, – он покачал головой. – Я как раз на настоящие чувства и давил. Убедил, что она не сможет сделать Штефана полностью счастливым, а он не сделает счастливой ее. Я не прокололся, ошибки быть не может. Кто-то перенастроил ее после, это точно.
– Маркос? До того как на него напали? – предположила я.
– Нет, – тихо отозвался Штефан. – Кто-то мог до нее добраться, пока я улаживал проблемы с полицией. Но его присутствие рядом я бы почувствовал.
Даня спрашивал его теперь спокойно, без напора:
– А как она отреагировала на то, что ты стартанул в Нижний Новгород?
– Разозлилась, конечно. Решила, что я не выдержал без Вики… Просила просто позвонить. Но я ее убедил и даже с собой позвал. Она отказалась, уже успокоилась к тому времени.
И тут разгадка показалась мне очевидной:
– Да просто не успокоилась! Смотрите, кто-то настроил Ольгу вернуться к Штефану. Но ведь и аргументы Даньки еще работали. И когда ты уехал, она снова засомневалась. Ольга обычная влюбленная девушка, у которой полный раздрай в мыслях! С отцом до этого разругалась, поэтому домой не вернулась. Она может быть у кого угодно из друзей. Наказать любимого, заставить пометаться, это ведь первое, что приходит на ум!
– Не думал, что ты можешь влезть в шкуру обычной влюбленной девушки, – улыбнулся Даня. Я не стала реагировать на укол. Хотя его ирония сейчас звучала двусмысленно. Мы ведь с ним так и не решили, что между нами двумя происходит, а тут я такая: «Обычная влюбленная девушка», – ну да.
Но моя идея Штефана сразу вдохновила. Он заметно воспрянул духом:
– Да ведь точно! Она так злилась, а потом неожиданно успокоилась. Наверняка уже тогда задумала отомстить. Вернусь, а ее нет – вот тогда-то и станет понятно, кто она для меня на самом деле.
Не знаю, как ему, но мне на этот счет уже все было ясно. И потому нерациональная ревность снова заполняла мысли – да как с этой глупостью бороться? Вот, кажется, мы оба могли быть счастливы… если бы не знали друг друга. Я попыталась говорить без злости:
– Если все так, то завтра в институте ты упадешь перед ней на колени и будешь говорить о своей любви, пока не поверит.
Сейчас это было единственным решением. Данька не вышел следом за мной из такси – и это разозлило еще сильнее. Разве не понимает, как мне необходимо уткнуться носом в его шею и просто помолчать? Для этого не обязательно чувствовать ко мне что-то – достаточно быть человеком. Но они ж не люди, они ж Знаменатели, куда им до душевных терзаний простых смертных?
На занятия я явилась раньше обычного. Аудитория постепенно наполнялась шумом, смехом и шутками, такими привычными, но сейчас казавшимися далекими. Никита объяснял Танюше, почему на физкультуре каблукам не место, Танюша приводила свои аргументы. При этом оба так активно жестикулировали, что казалось, вот-вот сорвутся или в драку, или в страстные объятия. Костя с Наташей сели впереди меня, чтобы расспросить во всех подробностях о поездке в гости к Данькиным родителям. Я отвечала, но при этом снова ощущала, будто одногруппники мне одновременно близкие друзья и совсем чужие люди. Словно я существовала в двух изолированных мирах и иногда перескакивала из одного в другой.
Вошел Штефан, осмотрелся и разместился на другом ряду. Ко мне он подходить не собирался – и правильно. Из его сумки торчал уголок блестящей бумаги. В такую цветы заворачивают… Я усмехнулась. Да неужели он купил для Ольги цветок, но запрятал в сумку, чтобы всевидящий Никита не сжил со свету подколками? Это было трогательно. И неприятно. Вероятно, этой ночи Штефану хватило, чтобы окончательно определиться. Так нам обоим будет легче жить.
Господин Знаменатель изволил явиться только со звонком. Направился ко мне – наши места неизменно, с самого начала времен, соседствовали. Хоть в этом полная стабильность. Я улыбнулась – не ему, внутренним ощущениям. Едва сев рядом, он неожиданно взял меня за руку. Но в этом жесте не было нежности… Я только теперь посмотрела прямо и увидела, что его лицо было каменным.
– Что случилось…
Он только указал в сторону двери, а внутри уже похолодело от плохих предчувствий.
В проеме стояла Ксюша – сама на себя не похожая, глаза стеклянные. Куратор вошел следом, аккуратно подвинув замершую девушку в сторону.
– Ребята… – голос куратора был тихим, но от самого тона все замерли. Он продолжил уже в абсолютной тишине: – Мне два часа назад сообщили… о смерти Зариной Ольги. Пожалуйста, пока никаких вопросов… Полиция разбирается…
Полная тишина, абсолютная, а в ушах такой звон, что хочется закричать и заглушить его хоть немного… Я медленно повернула голову, Даня не смотрел на меня, но после длинной паузы сказал почти неслышно:
– Это я сообщил в полицию. Нашел ее на даче… Самоубийство.
Я открывала рот – я совершенно точно хотела о чем-то спросить, но никак не могла выдавить ни звука. Или собиралась накричать. Или ударить. Но просто отвернулась.
Перед глазами все плыло, будто голова качалась на волнах непонятного сна. Вон там стоит Ксюша… Она плачет, забыв о старой обиде, а может, наоборот, сейчас вспоминая. И даже не подозревает, что могла оказаться на месте Ольги… которую мы втянули в игру. Никита хватает куратора за локоть, что-то бормочет… кажется, спрашивает номер отца Ольги. Наташа выбегает из аудитории… А вон там, дальше всех на свете, у самой стены, стоит Штефан. Вряд ли он что-то видит перед собой, вряд ли слышит этот шум. Он сползает вниз, сидит в нелепой позе. К нему подходит Костя, садится на пол рядом, кладет руку на плечо…
Я наконец-то смогла сказать, надеясь, что Даня расслышит слова:
– Мы должны увести его отсюда.
Не отвечая на вопросы, мы прошли к Штефану, подняли его и потащили к выходу. Никто и не думал нас останавливать или о чем-то спрашивать. Еще шаг, еще. В коридоре немного легче дышать. Сначала он медленно, но переставлял ноги, потом вдруг замер, останавливая нас.
– Расскажи, что с ней случилось, Знаменатель.
Даня кивнул и открыл дверь в туалет. Завел Штефана туда, я вошла следом и прижала дверь. Свидетели в таком разговоре уж точно не нужны.
Даниил повторил то же, что сказал мне. Штефан выглядел пьяным – его шатало, а веки постоянно опускались: он будто усилия прилагал, чтобы держать глаза открытыми. И хоть мое состояние было не лучше, сейчас я держалась на жалости к нему. Сначала надо помочь Штефану, а уж потом можно будет вернуться домой, зарыться с головой под одеяло и там начать думать.
Но Штефан вдруг выпрямился. Голос его стал громче, но до сих пор дрожал:
– Это ты убил ее. Твое внушение… она не справилась.
Он даже бросился вперед, но Данька не позволил себя ударить. Наоборот, схватил Штефана за грудки и впечатал в стену. Рявкнул:
– Успокойся, Штефан! Если бы у нее была хоть мысль о самоубийстве, я бы это заметил! Такое не скрыть под внешними эмоциями, понимаешь? Не было в ней этого, не было! Такие, как Ольга, просто так не сдаются! Уже после твоего отъезда на нее вышла Эмпатия, и это уже не мог быть Маркос. Очень сильная Эмпатия… я на такое человека толкнуть бы не смог, даже если б захотел!
Штефан повис на его руке. Я от ужаса и осознания уже не могла сдержать слез, но спросила:
– Зачем? Ведь Ольга никому не мешала…
Даня отпустил Штефана, позволив ему бессильно опуститься на пол. Посмотрел на меня:
– Мешала, Вик. Разве Штефан сам не сказал вчера, что она единственная, кто мог его сдержать?
Когда Штефан заговорил, я подбежала ближе, чтобы расслышать каждое слово:
– Это я ее убил…
Сердце разрывалось, я обняла его и целовала в волосы, но слов подобрать не смогла. Он винит себя за то, что втянул Ольгу. Такое пережить очень сложно, без помощи не обойтись. Но Даня, присев перед нами на корточки, почему-то не спешил утешать:
– Почему ты, Штефан? Расскажи.
Это было жестоко, но после первой же фразы я выпустила Штефана из объятий и отодвинулась:
– Вика начала войну. И хоть ты помог мне с полицией, но тогда подчеркнул, что тебе не составит труда засадить меня или сделать что угодно. Вы вместе, а я… у меня была только Оля. Я связался с Маркосом, все объяснил. Честно сказал, что после того, как Вика прикончит меня, останется только он. Поэтому мы должны от нее… – он поднял мутный взгляд, – от тебя избавиться.
Мне нечего было сказать. В конце концов, войну и правда объявила я, хотя сама этого не хотела.
– И что ответил Маркос?
Штефан криво усмехнулся – без тени веселья на лице:
– Отказался. Сказал, что не будет в этом участвовать ни при каких обстоятельствах. Что он отказывается быть Знаменателем, а если кто-то из нас достаточно жесток для подобного – это лишь наш выбор. Я разозлился его наивности, но ничего поделать не мог. А тут еще и Ольга приехала, с вещами, это отвлекло. На следующий день мне позвонил Рич, спросил, в самом ли деле я хочу стать Знаменателем. Я не был уверен, но он, перед тем как бросить трубку, добавил: «Тогда придется создать для вас лучшие условия». Без понятия, что это значило, но когда я перестал чувствовать Маркоса, сразу побежал к вам. Война войной, но невозможно сражаться, когда не знаешь противника.