— Собирай лучше всех детей и забирайтесь в шатер, — решил отослать девушку Найл. — Пора укладываться спать.
Когда Юрма ушла, правитель мысленно вызвал командира пауков:
— Дравиг, вас не затруднит переночевать, держась за паутину и зависнув вверх ногами?
— Конечно нет, Посланник, — смертоносец даже удивился подобному вопросу.
— Тогда я прошу вас всех тоже войти в шатер и закрепиться на ночь на его крыше. Она выдержит?
— Выдержит, — последний вопрос правителя вызвал у смертоносца обиду и паук решил укрепить полог несколькими дополнительными нитями.
Черное пепелище на месте костра еще продолжало тут и там светиться маленькими красными точками, над которыми время от времени вырастали синие язычки пламени, но быстро опадали. Тепла еще хватало, чтобы обогреть сидящего рядом человека, но изредка холодному воздуху все же удавалось просочиться через преграду и дохнуть обжигающей свежестью прямо в лицо. Послышался шорох шагов, кто-то остановился за спиной и, слегка присев, толкнул Найла коленями в спину.
— А ты чего не ложишься? В шатре и так еле-еле поместиться можно.
— Не знаю, — узнав голос принцессы, Найл закинул руку за голову и провел ладонью ей по бедру. Взгрустнулось что-то.
— Это хорошо, — довольно ответила Мерлью.
— Почему? — Найл запрокинул голову и встретился с ее веселым взглядом.
— Потому, что скоро мы придем в Диру, а уж там я знаю такие места, где пауки нас не найдут никогда в жизни.
— Но ведь мы не идем в Диру! — удивился Найл.
— Идем, Найл, идем. Девушка обошла правителя, присела на корточки, и ее смеющиеся глаза оказались совсем рядом с глазами Найла.
— Мы идем в Долину Мертвых.
— Конечно, — принцесса широко улыбнулась и кивнула. От нее до города дня четыре пути, не больше.
— Но мы собираемся остаться в Долине Мертвых!
— Скажи, любимый, а разве подобное название могло получить место, где можно жить? А? И куда нам потом будет деваться из этой долины?
— Как ты меня назвала? — Найл качнулся вперед, встал на колени и схватил ее за плечи.
— Я? Тебя? — округлила глаза девушка.
— Как ты меня сейчас назвала?
— Тебя? — Мерлью поправила волосы. Кажется, мы говорили о Долине Мертвых, а не о тебе? И о том, что от нее всего четыре дня до уютных комнат Диры?
— Мерлью! — возмутился Найл. Принцесса запустила ему пальцы ему в волосы и крепко сжала, не давая шелохнуться, потом наклонилась и прошептала, касаясь губ правителя своими:
— Грусти, Найл, грусти. В твоей жизни больше не будет другой Мерлью. Грусти, Найл, я не служанка и не ребенок из Дельты. Так просто ты меня не получишь.
— Но я…
— Нет, Найл, — Мерлью отпустила его волосы и отодвинулась на пару шагов. — Я помню своего отца, и помню его женщин. Я не буду одной из многих. Принцесса может быть только одной и единственной!
— Мерлью…
— Помолчи, Найл. Из-за тебя мне пришлось пережить слишком много, поэтому лучше помолчи. Ты даже не представляешь, как мне хотелось тебя убить! Прощаю ради Шабра, с его навязчивой постельной наукой, прощаю ради наших будущих подданных, которые не должны быть уродами. Но запомни — я могу быть только единственной! Ты готов отказаться от всех ради одной меня?
— Да!
— Торопишься, Посланник, торопишься с ответом. До Диры еще далеко. Разрешаю подумать. Только не забывай, что я тоже живая, и мне тоже очень часто хочется испытать то, что испытывают только женщины. Кстати, ты знаешь, что Шабр предлагал мне оптимального для наследственности самца?
— Как? — У Найла от одной мысли о том, что принцесса может попасть в объятия другого мужчины, как ножом по сердцу полоснули.
— И даже не одного. Вспомни об этом, когда в следующий раз ты будешь следовать его советам.
— Мерлью, — Найл схватил ее за руки. — Пожалуйста… Я ради тебя…
Тут он остановился, не зная что же такое пообещать.
— Я знаю, — кивнула Мерлью. — И именно поэтому сказала тебе все то, что сказала. Если у меня будет единственный мужчина, то мне хотелось бы, что бы это был именно ты. Но и ты должен быть только мой!
— Кроме тебя мне не нужен никто! — четко и однозначно заявил Найл.
— Остался сущий пустяк, — принцесса склонила голову набок. Ты должен доказать это Шабру.
— Да он и так все слышал! Он всегда подслушивает чужие мысли.
— И прекрасно знает, — кивнула Мерлью, — когда стоит влезать со своими идеями, а когда лучше промолчать. Поэтому сейчас между нами не изменится ничего. Подождем Диры.
Девушка освободила руки и неторопливо пошла к шатру. У самого входа остановилась, оглянулась на Найла и улыбнулась:
— И не засиживайся на холоде! Обмороженный ты мне тоже не нужен.
Ночью в шатре оказалось не просто не холодно, а жарко и очень душно. Впрочем, и люди, и пауки считали, что лучше душно, чем морозно, а потому ночь прошла спокойно, если не считать того, что одна из стражниц — Сания — незадолго до расцвета стала задыхаться и выскочила из шатра под полог. Своим метанием она разбудила ближайших женщин, в том числе и принцессу Мерлью. Хладнокровная принцесса, оценив обстановку, распорядилась беспокойной стражнице развести под оставленным на утро жуком-ленивцем огонь, а сама забралась обратно спать. В итоге — ранним утром путники имели сытный горячий завтрак и с первыми солнечными лучами могли отправиться в путь.
Впрочем, «первые солнечные лучи» — сильно сказано. По эту сторону хребта продолжала лежать обширная тень. За пределами укрытия царил пронизывающий холод, который мгновенно отбивал желание немного отдохнуть и расслабиться после завтрака.
— Ничего, — сказал Найл, хорошо ощущавший общую, доминирующую для всех мысль. Нам нужно перевалить хребет, а там будет солнце и тепло.
Смертоносцы ушли первыми, сразу вверх по скале, торопясь выбраться на освещенные солнцем вершины. Люди немного задержались, отъедаясь перед новым переходом и собирая вещи, но вскоре тоже покинули свое временное укрытие.
Найл повел путников прямо по целине, рассчитывая достичь перевала за два-три часа, а потом сориентироваться по месту. Поначалу все шло хорошо, однако толщина снежного покрова увеличивалась с каждым шагом, достигнув сперва колен, потом середины бедер. Ноги краснели и мерзли от тающего на них снега, а движение почти полностью застопорилось. Для каждого шага приходилось или бить ногой по мягкой стене, протаптывая траншею, или подпрыгивать, высоко поднимая ноги и проваливаясь голыми ногами в объятия белого холода. Снег, который всегда казался мягким и податливым, поглощал в себе всякие попытки проторить дорогу. Вдобавок, толщина покрова постепенно достигла пояса, а поверхность покрылась ледяной коркой в палец толщиной.
Вес человека этот наст не держал, а вот необходимость его ломать отнимала дополнительные силы.
Через два часа такой дороги Найл оглянулся на пройденный путь, и понял, что с такой скоростью они не доберутся но гребня перевала никогда.
— Дравиг, нам нужна помощь! — мысленно взмолился правитель.
— Я тебя слушаю. Посланник.
— Прилепите к скале две нити, от нас к перевалу. Одну выше другого на уровень человеческого роста.
— Я понял, Посланник.
Найл повернул и стал медленно пробиваться к ближайшей скале. Теперь с каждым шагом толщина снежного покрова уменьшалась, и последний десяток метров до утеса правитель преодолел быстрым шагом, небрежно раскидывая снег по сторонам.
— Нужен костер, — первым догнал Найла Симеон. Мы все мокрые до пояса, а вокруг мороз.
— Ты видишь поблизости дрова? — со злостью обернулся на него правитель.
— Ну, придумай что-нибудь!
Найл не ответил, глядя вверх, и вскоре прямо на него упали на паутинах два молодых смертоносца. Один из восьмилапых шлепнул брюшком около ног, и побежал по скале вверх и вперед, к перевалу. Второй в точности повторил движение первого, но тянуть нить начал на уровне человеческой груди.
Найл встал на нижнюю паутину и, придерживаясь руками за верхнюю, стал бочком двигаться по узкой белой нити, сдвигая правую ногу вперед, потом подтягивая к ней левую, потом опять выдвигая правую. Хотя паутинка была от силы с руку толщиной, но сандалии к ней прилипали, не соскальзывали, позволяя ступать уверенно, не боясь сорваться. Двигаться получалось не так быстро, как по равнине, но уж намного проще, чем по снегу.
— Половина народу поморозит себе ноги, — бурчал бредущий следом Симеон. Вот попомни мое слово, все себе отморозят.
Найл молчал и продолжал шаг за шагом приближаться к перевалу. Его больше беспокоили не мокрые ноги, а то, что он здорово ошибся со временем, и теперь получалось, что гребень удастся перевалить только ночью. Что может случиться с людьми ночью, в мороз, на неподготовленной стояке — думать не хотелось.
Паутина обогнула уступ и вывела правителя к расселине в несколько метров шириной. Смертоносцы повторять скальный излом не стали, натянув паутины к следующему уступу прямо по воздуху. После короткого колебания Найл ступил на «подвесной мост», и с удивлением заметил, что по нему двигаться даже удобнее — не нужно притискиваться к стылому камню и выворачивать ступни вдоль стены. Шесть метров «парения» — и опять стена. Ноги и грудь действительно начали мерзнуть.
— Скоро еще? — громко прошептал Симеон.
— Считай, половину прошли… — начал отвечать Найл, и тут раздался крик ужаса.
Правитель тут же повернул голову, но увидел только взмах рук, шапку рыжих волос. Стоявшая на «воздушном мосту» женщина перевернулась вниз головой, на миг задержалась — но ноги выскользнули из прилипших к паутине сандалий, женщина с криком ухнулась вниз, ударилась о камень, отлетела на снег и, быстро набирая скорость, заскользила по насту вниз, вздымая легкое, пушистое облако. Спустя пару минут она на всей скорости удалилась о нижние скалы, отлетела от них обратно и, раскинув руки и ноги, замерла недалеко от недавно покинутого леса.
Найл быстро прикинул, сколько времени займет возвращение, спуск, переход от скал до пострадавшей. Получалось — около несчастной они будут только в темноте.