Лендман короля
Грьетгард стоял у руля, когда «Козел» на всех парусах шел по фьорду Бейтстадт, приближаясь к Эгга. Кальв и Сигрид стояли по сторонам от него; Кальв предложил ему помощь в управлении кораблем, но Грьетгард твердо сказал, что справится сам.
Осадка судна была низкой, на борту было много народу. Король посчитал, что Кальву первое время потребуются большие силы. Вместе с ними он послал и священника, круглого, как шар, любящего поспать, но почти всегда добродушного Йона, с которым Сигрид познакомилась в Каупанге.
Прощание короля Олава с Кальвом было сердечным. Король пожелал ему и Сигрид всего наилучшего. Но он сказал также и другое, что ужаснуло Сигрид: попросил Кальва побеспокоиться о том, чтобы прорицательница предстала перед судом за все то, что она сделала.
Сигрид вспомнила, что епископ Гримкелль рассказал королю о ней, и в этом она чувствовала свою вину. Она не попросила его не говорить об этом. Хотя она была несколько зла на пророчицу, все же вредить ей она не хотела.
Вода за кормой бурлила; дул свежий попутный ветер. И Сигрид казалось, что в ее душе все так же бурлит, мысли и чувства перемешались. Всего лишь несколько недель тому назад за рулем этого судна стоял Эльвир. Она повернулась и посмотрела на Кроксвог и дорогу на Мэрин.
— На что ты смотришь? — Кальв обратил внимание на мрачное выражение ее лица.
— На Мэрин, — медленно ответила она.
Он положил руки ей на плечи:
— Не гляди назад, направь взгляд вперед!
В его манере обращения с ней появилось нечто покровительственное и даже почти до смешного самоуверенное, подумала Сигрид. Он был заботлив и добр к ней; и она старалась так же относиться к нему. Но она видела, что ее мальчики съеживались, когда Кальв смотрел на нее с выражением собственника на лице.
Со дня свадьбы ей почти не пришлось поговорить с сыновьями; они избегали ее.
Кальву хотелось знать названия усадеб и дворов, расположенных по берегам фьорда, и он, указывая рукой, все время задавал вопросы. Сигрид вынуждена была рассказывать.
Грьетгард умело подвел корабль к пристани в Эгга, и Кальв, похлопав его по плечу, похвалил за умение причаливать. Но Грьетгард упрямо ответил:
— Отец научил меня ходить на корабле.
— Ты имеешь все основания гордиться своим отцом, — спокойно промолвил Кальв, и мальчик бросил на него быстрый взгляд.
Его дружинники, стоявшие рядом, тоже смотрели на Кальва и слушали, что он говорит.
В гавань встречать их пришли люди. Кальв спрыгнул на мостки и перенес Сигрид на берег. Он смотрел на нее ободряюще и держал на руках дольше необходимого.
Один из людей, стоявших на пристани, выступил вперед. Это был мужчина с кислым выражением лица и бегающим взглядом. Сигрид он сразу не понравился.
— Меня зовут Бьёрн, — представился он. — Я королевский орман в Эгга. Ты привез послание от короля, Кальв Арнисон?
У Кальва он тоже не вызвал особой симпатии.
— Значит, ты был здесь орманом короля, — сказал он. — Посмотрим, как ты хозяйничал, и буду ли я в дальнейшем пользоваться твоими услугами. Теперь я хозяин Эгга и лендман этой местности. Такова воля короля.
Мужчина изобразил на лице льстивую улыбку, и они двинулись вверх к усадьбе.
Во дворе стояло много незнакомых людей. Единственное, что узнала Сигрид — одежду, принадлежавшую ей и Эльвиру. Она была на незнакомцах.
Впереди в толпе стояла девица высокого роста с нахальным лицом. У нее были все ключи.
Все было столь удивительно чужим, что Сигрид даже не почувствовала боли.
— Покажи мне усадьбу, — сказал Кальв, обращаясь к орману, и кивнул Сигрид, приглашая ее с собой. Девица с ключами тоже пошла с ними.
— Ты знаешь, что здесь было до твоего отъезда? — тихо сказал он Сигрид, как только они вошли в один из домов.
Она кивнула.
Они переходили из одного дома в другой и видели, что многого недостает. Видимо, орман продавал вещи.
— Ну? — тихо спросил наконец Кальв.
— Он ворует, словно ворон, — прошептала Сигрид в ответ.
Дружинники Кальва собрались во дворе, они все уже сошли с корабля на берег. Кальв приказал:
— Схватить ормана и его людей.
Все произошло так неожиданно, и люди Кальва действовали столь быстро, что ни одному не удалось убежать. Орман молил о пощаде и спросил Кальва, в чем тот его обвиняет.
— В воровстве, — коротко ответил Кальв.
Но орман утверждал, что ничего не крал. Что было в домах, когда он приехал, то и осталось.
— Расскажи это Сигрид, — промолвил Кальв.
— Подожди! — вмешалась она. — Сначала я кое-что предприму!
Она подошла к девице с ключами и протянула руку.
— Ключи! — произнесла она.
Девица нехотя отдала их.
— Мне кажется, самое малое, что ты можешь сделать, поблагодарить за то, что ты их позаимствовала, — сказала Сигрид.
Затем она вернулась к Кальву и орману, стоявшему на коленях перед ним и клявшемуся Святой Троицей и всеми святыми, и, если бы ему было позволено, он поклялся бы и иными богами, что ничего не крал.
— Бьёрн, — перервал его Кальв. — Ты, конечно, не знаешь Сигрид Турирсдаттер из Эгга…
Орман внезапно замолк и уставился на нее, как на привидение. А Кальв подозвал мальчиков:
— Грьетгард и Турир сыновья Эльвира. Они также знают, что было в этой усадьбе, и могут выступить свидетелями.
Мальчики растерялись, но все же подошли и стали рядом с Кальвом и Сигрид.
В этот момент Сигрид спросила ормана:
— Где Гутторм Харальдссон? Где Тора дочь Эльвира? И все люди?
— Они уехали, когда я пришел.
— Тебе известно, где они сейчас?
— Здешние люди нам не говорят.
— Верно! — воскликнула Сигрид. — Грьетгард и Турир, — обратилась она к сыновьям, — сбегайте в Хеггин и узнайте у Колбейна, куда ушли люди из усадьбы. И здесь, конечно, нет ни капли пива промочить горло, — продолжала она, обращаясь к перепуганным девушкам. — Ну, так сделайте мучной каши, да побыстрей!
— Надо сначала намолоть муки, — робко ответила одна из них.
Брови Сигрид поползли вверх. В каждом порядочном хозяйстве зерно мелят каждый день. Крутить вручную тяжелый жернов — работа рабыни. И так ясно, молотая крупа должна быть в хозяйстве всегда.
— Быстро приведите рабынь! — приказала она.
— Они разбежались.
Глаза Сигрид сверкнули, когда она указала на девицу, у которой были ее ключи.
— Ты будешь крутить мельницу! — воскликнула она.
Кальв стоял молча, пока Сигрид разговаривала со служанками. Затем он повернулся к орману.
— Вытяни левую руку! — приказал он.
Но орман крепко прижал ее к себе. На его лбу появились капельки пота.
— Пощади! — взмолился он. — Клянусь драгоценной кровью Христа, больше никогда не буду воровать.
Сигрид побледнела и хотела что-то сказать. Но, повинуясь лишь одному кивку Кальва, двое его дружинников схватили ормана. По двору разнесся страшный вопль. И Сигрид, почти потеряв сознание, стояла и смотрела на отрубленную руку и ногу, валявшиеся на земле, в то время как кричащего ормана оттаскивали куда-то. Потом она быстро повернулась и пошла в старый зал.
Она сидела там одна, когда в дверь вошел Гутторм Харальдссон. Она поняла, что он вместе с мальчиками пришел из Хеггина.
Сигрид сидела на скамье у торцевой стены, и он медленно приблизился к ней.
— Итак, Сигрид, ты привезла нового хозяина в Эгга, — промолвил он.
Она взглянула на него. Она старалась успокоиться после кровавой сцены во дворе, но не смогла еще полностью овладеть собой и закрыла лицо руками.
Она плакала не громко, но слезы лились между пальцев. От слез ей становилось легче; ведь она не плакала со дня смерти Эльвира.
Гутторм сел, но на некотором расстоянии от нее, и дал ей выплакаться. Спустя некоторое время слезы перестали литься; она вытерла глаза и выпрямилась.
— Кальв Арнисон послал меня сюда, — промолвил он. — Он спросил меня, не могу ли я при нем взять на себя управление хозяйством, как это было при Эльвире. Я ответил, что нужно подумать и поговорить с тобой.
Сигрид не ответила.
Спустя некоторое время он продолжил:
— Я не знаю, что заставило Кальва Арнисона поверить в то, что он может положиться на меня. — Он подвинулся к Сигрид и заговорил тихо, чтобы его не услышали, даже если подслушивают. — Может быть, он не знает, что связывает меня с Эльвиром.
Он замолчал.
— Грьетгард тоже спросил, не хочу ли я вернуться. Если я снова перееду в Эгга, то не потому, что хочу помочь Кальву, а из-за того, что нужен сыновьям Эльвира.
— И я нуждаюсь в тебе, Гутторм!
— У тебя есть Кальв Арнисон, — сказал он. Это прозвучало жестче, чем он рассчитывал. И поскольку Сигрид снова готова была заплакать, он положил руки ей на плечи.
— Он может положиться на тебя, после того как позволил поговорить нам с глазу на глаз.
Она всхлипнула. Но он больше ничего не сказал. Спустя мгновение она подняла глаза, покрасневшие от слез.
— Что мне было желать? Со мной дети Эльвира. Я просила отпустить меня в Бейтстадт, чтобы я сидела там спокойно вдовой, но король отказал мне. Я знаю, что значит остаться одинокой женщиной, Гутторм. И мне кажется, что я должна была принять ту защиту, которую могла получить…
Гутторм сидел, погрузившись в мысли.
— Если Кальв Арнисон пожелает принять меня на моих условиях, я вернусь в Эгга, — произнес он в заключение.
— Что, если кто-нибудь расскажет Кальву, что ты кровный брат Эльвира?
— Я сам расскажу ему об этом. Если я присягну ему в верности и, буду служить верой и правдой, никто ничего не будет иметь против меня.
Вставая, он протянул руку Сигрид.
— Добро пожаловать домой, Сигрид, — сказал он, когда она пожала ее.
Но лицо его оставалось мрачным, когда он выходил из зала.
Во второй половине дня один за другим стали появляться люди, жившие до этого в усадьбе. Пришли даже рабы. Сигрид была глубоко взволнована. Ибо понимала, что Кальв, являющийся представителем короля, принимал их нехотя. Они пришли по приглашению Гутторма, будучи верны ей и мальчикам.