ту, нежели ширину (обычно наоборот).
Звенигородский Успенский собор, по образному выражению художника П. Радимова, напоминает красавца-богатыря в холщовой вышитой рубахе и золотом шлеме. Сохранив простоту и ясность, спокойную величавость и монументальность белокаменных храмов времен Юрия Долгорукого, которые сегодня можно видеть в Суздале, в Переславле-Залесском, Успенский собор на Городке утратил их суровость, тяжеловесность. Зато его создатели многое восприняли от изысканного изящества Дмитровского собора Владимира, легкости церкви Покрова на Нерли, хотя собор на Городке и уступает им в великолепии и богатстве отделки.
Стены собора на Городке украшает тройной резной пояс шириной немногим более метра. Такие же, но более узкие ленты плоской резьбы тянутся на барабане и апсидах. Узор был вырезан на камне уже после его укладки каменных блоков, и он почти не уступает лучшим образцам работы древних мастеров, даже таким уникальным, как в Юрьеве-Польском. Только нет здесь ни львов, ни грифонов и сирен, ни человеческих масок. Их заменил геометрический и растительный орнамент – переплетения стилизованных цветов и стеблей, присущие сербским орнаментальным формам (Москва в это время поддерживала оживленные сношения с Балканами). Украшением собора на Городке являются и его перспективные порталы.
Многочисленные ремонты и поновления отчасти изменили первоначальный облик Успенского собора. Храм сильно пострадал в годы Смутного времени, был разграблен и долгое время оставался поврежденным. Документы XVII столетия свидетельствуют: «…кровля вся сгнила, и в дождевое время бывает капель великая и своды размывает, и церковному строению чинится поруха большая». В 1830 году во время ремонта стены собора были стянуты железными полосами. С западной стороны к собору была пристроена небольшая звонница. Существующий крест на главе собора, превосходный по красоте рисунка, относится к концу XVII века.
Внутри собора поражает его высота. Сверху из восьми окон барабана льется свет, заполняющий все верхнее пространство храма. Как и во владимирских и раннемосковских придворных храмах, в западной части устроены хоры для княжеской семьи. На хоры ведет лестница, проложенная в толще стены.
Для росписи Успенского собора князь Юрий пригласил Андрея Рублева. Прославленный русский художник работал в Звенигороде со своими учениками. Сохранившиеся фрагменты рублевских фресок были раскрыты из-под записей позднейшего времени. На западных гранях восточных столбов уцелели поясные изображения Лавра и Флора (от последней фрески сохранились лишь фрагменты). Ниже этих фресок расположены другие – Варлаам, Иосиф и Пахомий с ангелом, но по мастерству исполнения они уступают верхним фрескам. Известный историк искусства И. Грабарь после их открытия писал: «…кто хочет получить представление о фресках начала XV века, должен ехать отныне в Звенигород… Небывалое сочетание трех цветов, объединенных как трезвучие в музыке, нежность и деликатность оттенков, легкость туше», – вот отличительные особенности этих превосходных произведений мастеров круга Андрея Рублева.
Существующий ныне иконостас относится к концу XVII века. Первоначальный же иконостас Успенского собора был создан в начале XV века Андреем Рублевым. Часть икон, написанных Андреем Рублевым для этого иконостаса, чудом сохранилась и была случайно обнаружена в 1918 году художником-реставратором Г. О. Чириковым.
Три большие иконы, первоначально входившие в состав деисусного чина, были, как обветшалые, сложены в сарае близ Успенского собора. Одна икона служила ступенькой лестницы, а две другие лежали в сарае под поленницей дров… Так был обретен ныне всемирно известный «Звенигородский чин» Андрея Рублева.
Были произведены реставрационные работы. Сразу было высказано предположение, что создателем икон мог быть только Рублев, а время их создания относится к началу XV века. Первоначально в состав «Звенигородского чина» входило девять икон, а после установки нового иконостаса он был разрознен.
Иконы «Звенигородского чина», принадлежащие кисти Рублева: «Спас», «Архангел Михаил» и «Апостол Павел», – ныне находящиеся в Третьяковской галерее, причисляют к величайшим шедеврам, когда-либо созданным в мире кистью живописца.
Принадлежность «Звенигородского чина» Рублеву ни у кого не вызывает сомнений. «Она доказывается не только его высочайшими качествами, но и теми вполне конкретными стилистическими аналогиями, которые эти иконы находят в других работах мастера», – писал В. Н. Лазарев. Новым подтверждением того, что иконы «Звенигородского чина» написаны Андреем Рублевым, является обнаруженная сотрудниками Звенигородского музея запись в приходно-расходной книге Саввино-Сторожевского монастыря за 1738 год. Среди записей расходов значится: «Куплено к деланию иконостаса Рублева клею пуд…» Видимо, в то время иконостас поновлялся, и было известно, что писан он Рублевым. Но были ли написаны эти иконы для Успенского собора, или для Рождественского собора в Саввино-Сторожевском монастыре, или для первоначального деревянного храма того монастыря? Это до сих пор не установлено и продолжает оставаться загадкой, каких немало в истории русского искусства.
Собор Петра и Павла в Петропавловской крепости
Основание новой столицы России в устье Невы было положено закладкой на острове Заячьем Петропавловской крепости 16 (27) мая 1703 года, и Петр I «тое крепость на свое государское именование прозванием Петербург обновити указал». Почти одновременно с закладкой крепости, 29 июня, при троекратном пушечном салюте с кораблей Балтийского флота была заложена первая церковь Петербурга – маленький деревянный храм во имя святых апостолов Петра и Павла (апостол Петр – небесный покровитель Петра I). По преданию, Петр сам определил место для будущего храма, положив в центре крепости крест-накрест сложенные куски дерна.
Первоначальный деревянный храм на Заячьем острове имел форму равноконечного креста; над ним соорудили подобие купола со шпилем. По воспоминаниям современников, церковь эта была «видом крестообразная и о трех шпицах, на которых по воскресеньям и праздничным дням подымали вымпелы, расписана была под каменный вид желтым мрамором».
Новая столица рисовалась Петру похожей на Амстердам, а лаконичная и удобная голландская архитектура была избрана им образцом для постройки первых городских зданий. Возводить город Святого Петра царь пригласил нескольких иностранных архитекторов, среди которых был итальянец Доменико Трезини (ок. 1670–1734). Он родился в Швейцарии, в городе Астано. Не слишком одаренный архитектор, но хороший практик-строитель, Трезини в 1703 году работал в Дании, при дворе короля Фридриха IV. Здесь он получил приглашение в Россию, куда приехал в 1705 году, и с 1706 года начал свою деятельность в Петербурге. Несмотря на то что Трезини был по происхождению итальянцем, он долго работал при дворе датского короля и, возможно, даже учился в Северной Европе – в его творчестве очень мало итальянского, но зато очень много датско-голландского. Постройки Трезини воссоздают в первую очередь образы городов Северной Европы.
Крупнейшим сооружением раннего Петербурга и главной постройкой Трезини стал собор Петра и Павла в Петропавловской крепости (1712–1733) – уникальный памятник русской архитектуры и искусства первой половины XVIII века, до наших дней почти без изменений сохранивший свой первоначальный облик. Он был заложен 8 июня 1712 года. Первый камень в основание собора положил сам Петр I, второй – императрица Екатерина, а затем поочередно камни клали все высшие сановники, присутствовавшие на церемонии.
В облике Петропавловского собора господствует монументальная, очень выразительная по силуэту колокольня, увенчанная гигантским золоченым 34-метровым шпилем и украшенная часами. С удивительным чутьем Трезини нашел тот необходимый масштаб и неповторимый силуэт, который превратил колокольню Петропавловского собора в архитектурный символ Петербурга, без которого, кажется, уже невозможно представить облик города на Неве. Эту колокольню, свидетельствующую о величии новой русской столицы, об утверждении России на морских просторах, Петр I пожелал построить выше московской колокольни Ивана Великого. Он придавал ей особое значение и торопил мастеров с постройкой. В результате Трезини строил колокольню с бо́льшим «поспешением», чем саму церковь, законченную лишь в 1733 году. Сооружение было в основном завершено в 1718 году, а в августе 1721 года Петр с приближенными впервые поднялся на колокольню и с ее высоты любовался строящимся городом и панорамой берегов Невы и Финского залива. Камер-юнкер Ф. В. Берхгольц, бывший в то время в Петербурге, записал в своем дневнике: «Крепостная церковь… при ней колокольня в новом стиле, крытая медными, ярко вызолоченными листами, которые необыкновенно хороши при солнечном освещении».
Своим обликом Петропавловская колокольня напоминает городские ратуши прибалтийских городов. Ярус за ярусом поднимается она ввысь. Ярусы соединены завитками-волютами, создающими плавный переход от основного здания собора к высокой башне. Позже в подражание ей строились колокольни в Ярославле, Петрозаводске и других городах России. К 1724 году шпиль колокольни покрыли вызолоченными медными листами. Тогда же башне были установлены куранты, купленные Петром I, а в 1725 году шпиль увенчала фигура ангела с крестом в руке. Высота фигуры составляет более 2 метров, а общая высота колокольни со шпилем – 122 метра.
К монументальной башне вплотную примыкает здание Петропавловского собора. Как и колокольня, он построен в стиле раннего барокко. Собор представляет собой вытянутое в плане прямоугольное сооружение зального типа (длина его составляет около 60 метров, ширина – 23 метра), его стены оформлены пилястрами – четырехгранными полуколоннами и головками херувимов на наличниках окон. Храм отличают строгость и простота в планировке и наружной отделке.
Внутреннее пространство собора разделено на три нефа мощными пилонами. Интерьер собора праздничный и нарядный: просторный и светлый зал благодаря огромным окнам залит светом, стены окрашены в светлые тона, пилоны и пилястры расписаны под мрамор (хватает здесь и мрамора натурального), своды покрыты красочной росписью, архитектурные детали покрыты позолотой. Роспись храма выполнили в 1720-х годах мастера Ф. Воробьев, М. Негрубов и П. Зыбин. Всей «живописной работой» руководил «живописных дел мастер» Андрей Матвеев, а украшающие храм «каменные фигуры с разными архитектурными штуками» изготовила артель московских резчиков.