Типографию и квартиру Адольфа Плюшара посещало множество известных петербуржцев. Николай Иванович Греч не просто выступал заказчиком типографии, но и участвовал, например, в издании «Энциклопедического лексикона» в качестве главного редактора. Участник издания энциклопедии профессор А. В. Никитенко вспоминал: «Сегодня было большое собрание литераторов у Греча. Здесь находилось, я думаю, человек семьдесят. Предмет заседания — издание энциклопедии на русском языке. Это предприятие типографщика Плюшара. В нем приглашены участвовать все сколько-нибудь известные ученые и литераторы. Греч открыл заседание маленькою речью о пользе этого труда и прочел программу энциклопедии, которая должна состоять из 24-х томов и заключать в себе, кроме общих ученых предметов, статьи, касающиеся России. Засим, каждый подписывал свое имя на приготовленном листке бумаги, под наименованием той науки, по которой намерен представить свои труды. Я подписался под статьей: „Русская словесность“».
Н. И. Греч
Попутно отметим, что связь Н. И. Греча с домом Чичерина более тесная — с 1821 по 1831 г. писатель снимал здесь на третьем этаже квартиру с окнами на Большую Морскую улицу. Можно предположить, сколько знаменитых литераторов и деятелей культуры бывали в этой квартире, а некоторые даже жили в ней. Так поэт В. К. Кюхельбекер летом 1825 г. прожил у Греча несколько месяцев и также имеет отношение к чичеринскому дому. В той же его части, то есть в пристройке В. П. Стасова 1810-х гг., три месяца прожил дипломат и писатель Александр Сергеевич Грибоедов. Отсюда он уехал в Персию, в свою последнюю дипломатическую миссию.
М. Жорж
Сохранились воспоминания московского актера Ивана Алексеевича Григоровского о квартире Плюшара в доме Косиковского: «…великолепная его квартира на Большой Морской улице отделана была со всей роскошью: мебель, зеркала, бронза, ковры, экипажи, лошади — умопомраченье». Но судьба была немилосердна к издателю — из-за финансовых проблем он потерял и типографию, и книжный магазин в доме на Большой Морской. «…Доходы Плюшара тоже прекратились. А тут, как снег на голову, подошли сроки платежам по векселям, и Плюшар объявился несостоятельным», — отмечает И. А. Григоровский. Издательское дело Плюшаров, однако, продолжилось, но уже в другом месте.
Среди обитателей дома Чичерина в начале XIX столетия выделялась молоденькая французская актриса — мадемуазель Маргарита Жорж, впервые появившаяся на сцене в 14 лет. На ее первом парижском спектакле «Ифигения» Жана Расина присутствовал первый консул Наполеон Бонапарт, тогда же они познакомились. Когда они расставались перед поездкой в Петербург (а в столицу Империи ее настоятельно зазывал А. Х. Бенкендорф), Жорж попросила на память какой-нибудь портрет Бонапарта. Наполеон протянул девушке золотой монету со своим изображением и сказал: «Говорят, что я тут очень похож». С тем и отправилась актриса в далекую страну, на окраину Европы.
Жорж выступала на столичной и московской сценах, и успех ее превзошел все ожидания — среди ее поклонников значились члены августейшей фамилии и называлось (шепотом) даже имя императора Александра I.
В декабре 1812 г. столичная газета «Санкт-Петербургские ведомости» опубликовала небольшую заметку, в которой, в частности, говорилось: «Маргерет Жозефин Жорж-Веймер, французская актриса, с сестрой Луизой-Шарлоттою Жорж-Веймер и отцом их, Франсуа Жорж-Веймер, покинули Россию, выехав из углового дома Косиковского на Невском проспекте».
Вопрос связи Александра Сергеевича Пушкина с домом Чичерина можно рассматривать с разных сторон. Пушкин знал и Плюшара, и Греча, дружил с Кюхельбекером и, очевидно, бывал у каждого из них в гостях. Но во многих книгах имя поэта чаще других ставят рядом с ресторатором Талоном и его знаменитым рестораном, который Александр Сергеевич посещал и даже обессмертил в своем знаменитом романе:
К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-beef окровавленный,
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
В середине 1810-х гг. француз Пьер Талон снял у Косиковского помещение в угловой части дома (Невский пр., 15 и Большая Морская ул., 14), открыв в нем ресторан. Заведение было дорогим, но модным, и просуществовало до весны 1825 г.
Атмосферу, царившую в «Талоне», можно легко ощутить по пушкинским строкам. Из них же ясно, что в этом фешенебельном заведении подавали блюда европейской кухни. Ростбиф с кровью, который готовили из говядины, считался в то время наиболее популярным в столице кушаньем. «Живой» лимбургский сыр относился к мягким сырам и имел желеобразную форму. Страсбургский пирог — это консервированный паштет, и пришел он к нам, как и трюфели, из Франции. «Вином кометы» называли шампанское урожая 1812 г. В тот год в небе Европы летела комета, что и запомнили виноделы, а с ними и весь континент. Получается, что шампанское имело более чем десятилетнюю выдержку.
Но ничто не вечно в ресторанном мире, и даже столь популярный у петербургского света «Талон» в итоге прекратил свое существование.
Некоторое время в освободившемся помещении ресторана работало «Справочное место» (учреждение по приему объявлений и выдаче справок), затем открылся ресторан Жана Фельетта (Фелье), а после этого заведения — кондитерская «Виолета». Пушкин любил захаживать в заведение Фельетта и даже заказывал блюда на дом, как сейчас говорят, «на вынос». Перед роковой дуэлью Пушкин отправил в ресторан заказ на паштет, оплачивали который уже после смерти поэта.
Были в ресторане Фельетта и свои завсегдатаи. Городская легенда хранит имя полковника Тобьева, вышедшего однажды из ресторана с другом в проливной дождь. Приятели направлялись в театр, причем спутник полковника промок насквозь, а герой легенды Тобьев остался совершенно сухим. Он объяснил это просто: «Я так быстро крутил свою трость над головой, что отбил все капли и не одна не попала на мое платье».
С течением лет арендаторы дома Чичерина менялись. В 1830-х гг. со стороны Большой Морской улицы работал книжный магазин немца Георгия Георгиевича (Егора Егоровича) Ротгана под вывеской «Магазин новостей русской словесности». На углу с Невским проспектом можно было купить лекарства в аптеке. А угловые помещения в противоположной части дома, у Зеленого моста, занимали часовая, шляпная и золотошвейная мастерские. Долгое время, начиная с 1820 г., на первом этаже обслуживала покупателей винная лавка француза Камилла Филиппа Депре, рядом с 1825 г. располагался модный перчаточный магазин Жана-Батиста Везине. Говоря о винной лавке, стоит знать, что центральный магазин Депре находился в Москве — там бывший капитан французской армии задержался после войны 1812 г., открыв виноторговлю. Наиболее популярными у русской публики долгое время оставались портвейн «Депре № 113» и ликер «Бенедиктин», причем как в столице, так и в провинции.
В 1822 г. в доме Чичерина открылась «Номосинкло-география» — иллюзион, демонстрировавший оптическую панораму разных частей мира. Панорама имела второе название «Театр света», и представила ее петербургской публике некая Латур, известная другим своим предприятием — панорамой Парижа, размещенной в деревянной пристройке на углу Большой Морской улицы и Кирпичного переулка двумя годами ранее.
«Театр света» закрылся через несколько лет, но помещение, которое он занимал, не осталось пустым — туда въехала «Галерея прозрачных картин», представлявшая посетителям на большом экране виды Франции и Швейцарии. Во время показа в зале звучала музыка.
В доме Чичерина в середине XIX в. заседало Благородное собрание, собиравшее на свои концерты полный зал. Все потому, что на сцене собрания выступали знаменитые музыканты: Лист, Рубинштейн, Мауер и другие. Так что музыка звучала в разных частях жилого комплекса. Но случались и провалы. Для продвижения своей продукции бельгийский мастер Генрих Герман Лихтенталь (а выпускал и продавал он рояли весьма тонкой работы) снял в 1851 г. большой зал на 600 мест, где и организовал публичные концерты. Но изысканная публика ходила на них плохо — дом Косиковского не был известным местом проведения мероприятий для столичного света, и дело быстро заглохло. Свою фабрику в Санкт-Петербурге Лихтенталь открыл в 1840 г., и она сразу заняла ведущее место среди производителей музыкальных инструментов. Рояли Лихтенталя не только поражали богатой и дорогой отделкой корпуса, но и новаторством в расположении струн. К сожалению, в 1854 г. владелец фабрики умер, и выпуск роялей под маркой «Lichtenthal» тут же прекратился.
История дома Чичерина во второй половине XIX столетия связана со знаменитой купеческой фамилией Елисеевых — последних частных владельцев этого здания.
Покупкой дома в 1858 г. занимался младший брат, Степан Петрович Елисеев, который и поселился в нем со своей семьей.
Его отец, Петр Елисеевич Елисеев, начинал торговое дело в 1813 г. с небольшой лавки, превратившейся со временем в целую торгово-закупочную империю с собственными судами, обширными складами и знаменитым магазином на Невском проспекте, о котором я расскажу позже.
В своем доме, а Елисеевы занимали квартиру с окнами на Мойку, С. П. Елисеев прожил до 1917 г. и с началом революционных событий навсегда покинул Россию.
Как и все предыдущие владельцы, Елисеев большую часть помещений своего дома сдавал под жилье, конторы и магазины. Купец провел большую реконструкцию всего комплекса зданий, и их общая площадь за счет дворовых флигелей значительно увеличилась.
С. П. Елисеев
Важным событием в городской культурной жизни стало открытие в доме Чичерина 10 января 1862 г. шахматного клуба, учредителем которого выступил граф Григорий Александрович Кушелев-Безбородко. Известный меценат, издатель и литератор с 1859 г. занимался изданием журнала «Русское слово», а его литературные обеды посещали многие столичные писатели и поэты. Помощь и активное участие в организации шахматного клуба оказал известный публицист Николай Григорьевич Чернышевский, что во многом предопределило его политическую и социальную направленность. В клубе бывали Н. С. Лесков, Д. И. Писарев, Н. И. Шелгунов, Г. З. Елисеев, Н. А. Некрасов, М. Е. Салтыков-Щедрин, П. Л. Лавров, И. И. Панаев и другие лит