— Идет! — улыбнулся, наконец, я сам.
И все вокруг тоже заулыбались, все радостно засмеялись. Потому что всем, наверное, понравилось, что вот всегда очень занятой, всегда строгий-престрогий Пургин теперь почему-то ни капли не строг.
И на этом можно бы мой рассказ закончить. Можно бы, если бы не одно обстоятельство. А обстоятельство это такое, что еще раз встать с Николаем Арсентьевичем рядышком и посмотреть, насколько я выполнил его задание, мне уже не пришлось. Не пришлось ни по его вине, ни по моей.
Всего через день после этого нашего знакомства грянула весть, что началась война, и наш председатель Пургин ушел на фронт.
Ушел вместе со своим Воронком, потому что им-то двоим и тут, на всю, на всю долгую войну, расставаться не полагалось.