Он помолчал немного.
– И всё-таки ты малость перемудрил, – продолжал он уже совсем не вкрадчивым голосом. – Обманывать друзей негоже, это к добру не приводит. Многие погибли молодыми только потому, что забывали об этом. Так не бывает – чтобы трое кашу варили, а один её съел.
Бледный перегнулся через калитку и посмотрел на дядю Эйнара с такой ненавистью, что Калле даже пот прошиб.
– Знаешь, чего мне сейчас хочется? – прошипел он. – Мне хочется вкатить тебе пулю в лоб. Прямо здесь, не сходя с места, дылда трусливая!
Но дядя Эйнар, по-видимому, уже опомнился от первого испуга.
– Ну и что? – сказал он. – Обратно в тюрьму захотелось? Выстрелишь – через пять минут фараон тут как тут. Что ты от этого выиграешь? Небось сам понимаешь – с собой я их не ношу. Лучше спрячь-ка игрушку, – он показал на пистолет, – и давай поговорим серьёзно. Будете себя хорошо вести – я, может быть, соглашусь поделиться.
– Какое потрясающее благородство! – произнёс с издёвкой Бледный. – Подумать только – он согласится поделиться! Но, к сожалению, эта блестящая идея пришла тебе в голову несколько поздно. Чертовски поздно! Видишь ли, дорогой, теперь мы не хотим делиться. Даём тебе время на размышление… не будем мелочны, скажем, минут пять, и ты выкладываешь всё барахло. Надеюсь, ты меня понял? Ради твоего же блага.
– А если я этого не сделаю? С собой у меня их нет, и, если ты меня прикончишь, вряд ли кто-нибудь сможет помочь тебе их отыскать.
– Э, дружочек, я же не вчера родился. Есть способы заставить людей, которые подобру не понимают, – отличные способы! Я ведь знаю, что ты сейчас задумал. Совершенно точно знаю, словно вижу насквозь твою гнилую башку. Ты думаешь, что тебе удастся снова нас надуть! Думаешь оттянуть время своей болтовнёй о дележе, а потом тихонько улизнуть и покинуть пределы отечества прежде, чем мы тебе помешаем. Но я тебе вот что скажу! Мы тебе помешаем, да так, что ты этого никогда не забудешь! Мы останемся в городе, и ты нас частенько будешь встречать. Как только захочешь выйти за калитку, сразу встретишь своих старых, дорогих друзей. И уж мы найдём возможность поговорить с тобой без помех, будь спокоен!
«Это, наверное, и есть “зловещая улыбка”, как пишут в книгах», – подумал Калле, глядя на Бледного. Он наклонился вперёд, чтобы рассмотреть его получше, и… обломил сучок. Дядя Эйнар быстро оглянулся, пытаясь определить, откуда исходит звук. Калле от страха похолодел.
«Хоть бы они меня не увидели, хоть бы не увидели… Они же меня убьют!»
Калле понимал: если его обнаружат сейчас, ему несдобровать. Вряд ли такой человек, как Бледный, пощадит свидетеля, десять минут подслушивавшего их разговор. К счастью, никто из троих не стал доискиваться, откуда донёсся шум. Калле облегчённо вздохнул, и сердце его уже вернулось было на своё обычное место, но вдруг он увидел нечто такое, отчего оно опять метнулось в пятки.
По улице шёл человек. Маленькая фигурка в красном непомерно большом спортивном костюме. Это была Ева-Лотта. Она весело размахивала мокрым платьем и насвистывала свою любимую песенку:
– «Жила-была девчонка, звалася Жозефина».
«Только бы она меня не заметила! – взмолился Калле. – Если она скажет: “Привет, Калле”, всё пропало».
Ева-Лотта поравнялась с домом.
«Конечно, заметит! Она же непременно посмотрит на нашу дозорную вышку. И зачем только я сюда залез?»
– Здравствуйте, дядя Эйнар, – сказала Ева-Лотта.
Дядя Эйнар всегда радовался, когда видел Еву-Лотту, но сейчас он был просто в восторге.
– Деточка! Как хорошо, что ты пришла! Я как раз собирался пойти посмотреть, не готов ли обед. Пошли вместе!
Он помахал тем двоим за калиткой.
– Будьте здоровы, мальчики! К сожалению, я должен идти.
– Будь здоров, старина, – отозвался Бледный. – Мы ещё встретимся, можешь не сомневаться.
Ева-Лотта вопросительно взглянула на дядю Эйнара.
– А ты не пригласишь друзей пообедать? – спросила она.
– Да нет, знаешь, им, по-моему, некогда.
Дядя Эйнар взял Еву-Лотту за руку.
– Как-нибудь в другой раз, хозяюшка, – подтвердил Противный.
«Ну, держись, – сказал себе Калле, когда Ева-Лотта проходила мимо клёна. – Ой, ой!..»
– «Жила-была девчонка, звалася Жозефина…»
Ева-Лотта запела и по привычке взглянула на развилку клёна – наблюдательный пункт Белой розы. Прямо в её весёлые голубые глаза смотрел Калле.
Если ты много лет подряд был воином Белой розы, если ты не раз участвовал в кровопролитных битвах между индейцами и бледнолицыми, если ты, наконец, был разведчиком союзников во Второй мировой войне, то ты научился двум вещам: ничему не удивляться и уметь молчать, когда надо. Вон сидит на дереве твой товарищ, предостерегающе приложив палец к губам, и лицо его выражает только одно: «Молчи!»
Ева-Лотта проходит с дядей Эйнаром мимо.
– «Всего-то у ней было, что швейная машина, шина-шина-шина-шина, шина-на».
10
«Что вы скажете, господин Блюмквист, об этом знаменательном разговоре?»
Калле лежал на спине под грушевым деревом у себя в саду, а воображаемый собеседник опять интервьюировал его.
«Видите ли, – ответил господин Блюмквист, – прежде всего ясно, что в данной уголовной драме мы имеем дело не с одним, а сразу с тремя негодяями. И предупреждаю вас, молодой человек (воображаемый собеседник был весьма молод и неопытен), предупреждаю: в ближайшем будущем произойдут бурные события! Для вас было бы лучше всего по вечерам сидеть дома. Борьба предстоит не на жизнь, а на смерть, и тому, кто не привык иметь дело с подонками общества, грозит нервное потрясение».
Сам господин Блюмквист настолько привык иметь дело с подонками общества, что не боялся за свою нервную систему. Он вынул трубку изо рта и продолжал:
«Понимаете, эти два господина, Крук и Редиг – полагаю, вам не надо объяснять, что это не настоящие их фамилии, – да, так вот, эти два типа собираются задать жару дяде Эйнару… гм-м… Эйнару Линдебергу, или Бране, как он иногда себя называет. По правде говоря, его жизнь в опасности!»
«А на чью сторону собирается стать господин Блюмквист в этой борьбе?» – почтительно осведомился собеседник.
«На сторону общества, молодой человек, общества! Как всегда! Даже если это будет стоить мне жизни».
Знаменитый сыщик грустно улыбнулся. Ради общества он уже тысячу раз жертвовал жизнью, и одним разом больше или меньше, роли не играло.
Мысли его потекли дальше.
«Хотел бы я знать, чего они добиваются от дяди Эйнара», – подумал он, и сейчас это уже был не господин Блюмквист, а просто Калле, озадаченный маленький Калле, и вся эта история казалась ему довольно жуткой…
Внезапно он вспомнил про газету. Ту самую, которую дядя Эйнар купил сразу после своего приезда, когда они сидели в кафе. Калле хранил её в левом ящике своего письменного стола, но так и не собрался изучить повнимательнее.
«Непростительный промах!» – отчитал он самого себя и помчался в комнату.
Калле помнил, что дядя Эйнар тогда накинулся на страничку с «Последними новостями». Теперь нужно только сообразить, что же именно его интересовало. «Новые испытания атомной бомбы» – едва ли! «Жестокое нападение на пожилого мужчину» – может быть, это? Так: двое парней лет по двадцати напали на пожилого господина, отказавшегося дать им закурить… Нет, дядя Эйнар тут ни при чём. «Крупная кража драгоценностей в Эстермальмё…»
Калле свистнул и мгновенно пробежал заметку.
«В ночь на субботу на Банергатан произошла крупная кража драгоценностей. В квартире, которая принадлежит известному стокгольмскому банкиру, ночью никого не было, поэтому грабители могли действовать совершенно беспрепятственно. Предполагается, что они проникли внутрь между двумя и четырьмя часами ночи, взломав кухонную дверь. Похищен сейф с драгоценностями на сумму около 100 000 крон. Взорванный и ограбленный сейф был обнаружен днём в лесу, в 30-ти километрах к северу от города. Уголовная полиция, извещённая о случившемся в субботу утром, на след преступников пока не напала. Полагают, что в ограблении участвовало по меньшей мере двое, а возможно, и больше преступников. Это одна из самых дерзких краж, совершённых когда-либо в нашей стране. Уголовная полиция оповестила об этом все полицейские участки. В портах и пограничных пунктах усилен контроль, так как предполагают, что преступники постараются скрыться за границу, чтобы сбыть краденое. Среди похищенных вещей особую ценность представляют: очень дорогой платиновый браслет с бриллиантами, множество бриллиантовых колец, брошь с четырьмя алмазами в золотой оправе, колье из восточных жемчужин и старинный золотой кулон с изумрудами».
– Ну и дубина же я, какая дубина! – сказал Калле. – Как это я сразу не догадался! Лорд Питер Уимси и Эркюль Пуаро давным-давно бы сообразили. Это же проще простого!
Он повертел в руках жемчужину. А откуда видно, что она восточная?
Вдруг его словно громом поразило. «С собой я их не ношу», – сказал дядя Эйнар. Разумеется, не носит! И он, Калле Блюмквист, знает, где всё спрятано – и браслет, и бриллианты, и изумруды, и платина, и как они ещё там называются. В развалинах, конечно! Ну да, в развалинах! Дядя Эйнар не решался держать награбленное у себя в комнате. Он должен был спрятать драгоценности в надёжном месте. И подземелье замка вполне подходило для этого: там ведь никто не бывает.
У Калле голова раскалывалась от напряжения. Надо скорее пойти в развалины и отыскать драгоценности, пока дядя Эйнар не надумал забрать их оттуда. Ой-ой, да ведь надо ещё следить за дядей Эйнаром и за теми двумя тоже, чтобы, когда потребуется, арестовать их. Как же всё успеть? И вдобавок, как назло, война Роз в самом разгаре. Нет, без помощников не обойтись. Даже лорд Питер Уимси не справился бы здесь один. Нужно посвятить в это дело Андерса и Еву-Лотту и попросить их помочь. Они, правда, никогда не принимали его всерьёз как сыщика, но ведь на этот раз всё обстоит совсем иначе!