Он обнял свою бессловесную мать, поцеловал в щеку, попрощался.
На него все так же бесстрастно взирали ясные красивые глаза.
— Мистер Джемисон, вы должны всегда помнить, что ваша мама прежняя. Если бы она могла, то непременно продемонстрировала бы свои чувства, — проникновенно проговорила медсестра, когда они вышли из комнаты.
— Если мама прежняя, то вряд ли она стала бы демонстрировать мне свои чувства, — грустно заметил Бен, уходя.
Карисса приподняла занавеску на кухне. На улице было уже совсем темно, лишь редкие звезды мерцали меж низких облаков. Она вздрогнула, увидев приближающуюся к дому мужскую фигуру. По очертаниям силуэта, порывистым движениям она узнала Бена. Что-то возликовало внутри нее, что-то оборвалось. Карисса не могла угадать, чем вызвано его появление. Быть может, это окончательный разрыв, быть может, жест примирения…
Чувство вины перед мужем возрастало в ней ежеминутно с тех пор, как он ушел. Чувство любви к нему росло соразмерно. Теперь она четко сознавала, что Бен ей нужен. Он нужен ей не как друг, скрашивающий одиночество, не как любовник, услаждающий плоть, не как покровитель, несущий благополучие ей и ее ребенку. Нет. С этим человеком Карисса грезила разделить жизнь. Она надеялась оправдаться перед супругом, повиниться и просить о прощении.
Последние двое суток стали для нее мукой, и теперь Карисса надеялась на избавление.
Она поспешила к входной двери, готовясь встретить возлюбленного, хотя не могла знать наверняка, с чем он пришел.
— Бен! — воскликнула Карисса, распахнув дверь.
— Да, — кивнул он, словно соглашаясь.
— Ты вернулся! — восторженно констатировала она.
— А ты сомневалась?
— Я старалась о худшем и не думать, — проговорила Карисса, позволяя ему войти в дом.
— Очевидно, ты плохо меня знаешь, Карисса, если допустила хоть на миг, что я могу оставить тебя.
— Я бы очень хотела знать тебя лучше, Бен, — проникновенно призналась Карисса.
Она распахнула навстречу супругу свои объятья и кинулась к нему на шею.
Бен смущенно подался вперед.
— Позволь, — вызвалась Карисса, забирая у него из рук дорожную сумку.
— Оставь, тяжелая, — возразил Бен. — Карисса, — произнес он, привлекая ее внимание.
Но Карисса не желала ничего слышать, полагая, что услышала уже достаточно, чтобы порадоваться его возвращению. Ей не терпелось разделить с супругом всю массу смятения, которое она претерпела в его отсутствие, озвучить все мысли, к которым в связи с этим пришла, но прежде показать ему силу своей любви.
Карисса не отпускала его, зацеловывая лицо и плечи. Она жалась к нему, как ребенок, который потерялся, а его нашли.
— Карисса, постой… — пробовал дозваться ее Бен.
— Молчи, Бен, прошу тебя, — проговорила она, сияя блаженной улыбкой.
Что ему было делать? Бен обнял жену. Он держал ее в своих руках, пока она осыпала его поцелуями, искренне надеясь на ответные действия.
— Достаточно, Карисса, — однако вскоре процедил он и насильно отстранил свою жену от себя.
Ее взгляд заволокло слезами обиды.
— Пойми, я тоже хочу тебя. Но прежде мы обязаны все прояснить. По-хорошему следовало сделать это прежде. Ответь мне, Карисса, чего ты хочешь от жизни? Я должен это знать.
Карисса недоуменно посмотрела на супруга. Он ожидающе глядел на нее.
— Того же, чего и ты, — проговорила она.
— Ты в этом уверена? — с сомнением произнес Бен.
— Никогда ни во что так не верила. Я хочу всего, чего и ты желаешь. А главное, я хочу тебя, Бен Джемисон, — пылко проговорила Карисса, вновь приникнув к супругу.
— Ты моя? — спросил Бен жену.
— Безраздельно! — убежденно воскликнула она.
— Но я обидел тебя.
— Нет, Бен, ты меня не обидел. А гнев твой я заслужила, — кротко проговорила она. — Но ты заставил меня не только поволноваться, но и поразмыслить. И я рада тем выводам, к которым в твое отсутствие пришла.
— Я, признаться, тоже, — отозвался Бен. — Ездил в Мельбурн. Виделся с матерью. Прежде я не сказал тебе всего, что должен был.
— Вы помирились? — с надеждой спросила Карисса.
— Очень бы хотел. Однако вряд ли такое теперь возможно, милая… Дело в том, что после удара моя мама не разговаривает, и не проявляет никакого участия к жизни. Она живет в своем собственном, закрытом от меня мире. Видит, слышит. Но понимает ли? Это, к сожалению, не известно. Сейчас она в пансионате, в одном из лучших в Австралии. Ее наблюдают квалифицированные врачи. Но никаких улучшений в состоянии мамы им зафиксировать не удалось.
— Но у нее есть шанс?
— Шанс есть у всех. Даже у наших с тобой отношений, — пошутил Бен.
— Прости, прости, прости меня, дорогой, — залепетала Карисса, прижимаясь к его груди. — Мне так хочется всегда быть с тобой рядом. Обещай, что представишь меня своей матери. Я должна поблагодарить ее за то, что она вырастила такого чудесного сына.
— Мы съездим, Кэрри, — нежно проговорил он. — Я тебе это обещаю.
— А чего бы ты хотел, милый? — спросила Карисса.
— Чтобы ты оставила всю работу, которая не приносит тебе удовольствия, и вверила себя моим заботам, — ответил он.
— Я сделаю, как ты пожелаешь. Обещаю заниматься только домом, тобой и нашим малышом.
— И музыкой, ведь ты ее по-настоящему любишь, — заметил он.
— И музыкой, — обрадованно кивнула Карисса.
— Больше я ни о чем тебя не прошу.
— Потому что в этом не будет необходимости, милый. Однажды я научусь угадывать твои желания, — прощебетала супруга, стремясь дотянуться до его губ.
— И это будет самый счастливый день в моей жизни, — улыбнулся Бен и наградил ее сладчайшим поцелуем прощения. — Со своей стороны обещаю тоже стремиться к этому…
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
— Разобьем это пространство перед отелем под обеденную зону на открытом воздухе. Такой досуг будет востребован нашими клиентами. Приближенность к заливу и отличный вид, открывающийся с террасы, располагают к этому, — разъяснял владелец «Коув-отеля», Бен Джемисон, нанятому для разработки проекта модернизации прилегающих территорий архитектору Джону Эмосу. — Я также планирую…
— Простите, мистер Джемисон. Вам срочный звонок, — взволнованно перебила его молоденькая ассистентка, протягивая телефонную трубку.
По ее взгляду он понял, что звонок действительно срочный, и поспешил ответить:
— Слушаю.
— Это Мелани Сойер.
— Привет, Мел, что-то с Кэрри? — тотчас догадался он.
— «Скорая» только что забрала ее. Не мог бы ты подъехать? Я бы хотела быть с ней, но мне скоро на смену.
— Выезжаю, — коротко бросил Бен.
Казалось, адреналин вспучил его жилы, заставил кровь барабанить в висках. Напряженными руками Бен вцепился в руль. Он спешил, но любая ошибка на дороге могла обойтись слишком дорого. Сознавая ответственность, он предельно концентрировал внимание, стараясь не думать о том, какие новости ждут его в клинике.
Сиднейский час пик заставил его изрядно понервничать. Бен отчаянно маневрировал, изыскивая возможности преодолеть, казалось бы, безнадежный затор, и ему это удавалось, заставляя поверить в собственные силы.
Бен стремительно влетел в больничный холл и стрелой бросился к медсестре в приемной.
— Я мистер Джемисон. Мою беременную жену должны были недавно доставить к вам. Где она?
— Миссис Джемисон на третьем этаже, — проинформировала его регистраторша, сверившись с компьютером. — Поднимайтесь на лифте. Я сейчас предупрежу медсестринский пост. Вас к ней проводят.
Мгновения в лифте показались ему вечностью.
Его встретила Мелани.
— Как Карисса? — бросился к ней Бен. — Как ребенок? — был его следующий вопрос.
— Бен… — пробормотала Мелани.
— Боже! Не мучь меня, скажи, что с ней? — потряс свояченицу за плечи Бен.
— Не знаю, честно! Она все еще в хирургии.
— Я не смогу увидеть ее?!
— Боюсь, что нет. Приходится ждать, Бен. Садись.
Но сидеть он не мог.
— Я попытаюсь что-нибудь выяснить, — вызвалась Мелани и оставила мужчину, который нервно метался по коридору возле входа в хирургическое отделение.
Бен понимал, что на таком сроке у их ребенка совсем нет шансов. Но боялся он за Кариесу.
Он застыл, когда в коридоре вновь показалась Мелани.
— Ее только что перевели в реанимацию. Ты сможешь посмотреть на нее через стекло. Но советую пойти домой, — печально проговорила свояченица.
— Никуда я не пойду! — грянул его голос. — Я хочу знать, как это произошло.
— Тебе лучше спросить об этом Кэрри, когда она придет в себя. Я провожу тебя в палату, куда ее переведут после реанимации. А мне придется уйти… Здесь я уже ничем не смогу помочь, — горестно добавила Мелани.
Спрашивать у нее" о ребенке не было смысла. Бен мог лишь вспоминать о том, как малыш беспокойными толчками извещал его о своем существовании. Единственная нить, которая их связывала, оборвалась. У него осталась только Карисса.
— С тобой все будет нормально? — спросила Мел, собираясь уходить.
— Да, не волнуйся обо мне, — пробормотал Бен.
— Уверен?
— Да-да, иди, — поспешил выпроводить ее он.
Ему нужно было побыть одному. Но одиночество затянулось. Карисса продолжала оставаться в реанимационном отделении. Бен не знал, что случилось, да и знать об этом сейчас не хотел. Он жаждал узнать, увидит ли свою жену в добром здравии.
И он вновь принялся ходить взад-вперед, стремясь усмирить разбушевавшиеся страхи, главными из которых были страхи потери и одиночества…
Дверь больничной палаты распахнулась. Вошла медсестра, которая расстелила койку.
— Как она?! — нетерпеливо воскликнул Бен.
— Миссис Джемисон сейчас привезут, — спокойно ответила медсестра.
— Она в сознании? — спросил он.
— Не думаю, она слишком слаба, — предупредила женщина. — Не утомляйте свою жену расспросами, когда она очнется.
Бен Джемисон закивал.
Бледную, под простыней, на каталке доставили его жену. Переложили на больничную койку, подключили к сенсорным устройствам, поставили капельницу, сделали в карте соответствующие пометки и вслух констатировали объективные параметры состояния ее организма. Бен понимающе кивал, однако термины не давали ему нужной информации.