— Значит, украли, — сделала правильный вывод и попыталась выдернуть руку из захвата шатена, но не получилось. Меня держали нежно, но очень крепко. — Теперь выкуп требовать будете, да?
Блондин поперхнулся смехом и с насмешкой посмотрел на шатена.
— Что, Тарли? Сам расскажешь? Или дождёшься, как Совет просветит или память вернётся? Скандал знатный был… — протянул он задумчиво.
— Это ты меня украл, да? — спросила у зеленоглазого, который глянул на меня хмуро и снова отвёл взгляд.
— Не называй меня Тарли! — рыкнул он вместо ответа на блондина, который, посмеиваясь, отошёл от моего ложа и взирал на нас с шатеном свысока.
— Господин Главнокомандующий объединёнными войсками Совета позволит обратиться? — съязвил блондин.
— Рр-р-рхан! — прорычал шатен и выпустил-таки из захвата мою руку и развернулся лицом к блондину.
— У меня есть имя… Другое имя, как ты помнишь, — перестал улыбаться блондин и синие глаза разом потемнели. — То, которое она мне дала, — хмыкнул он и перевёл взгляд на меня.
И почему складывается такое ощущение, что он сейчас намеренно дразнит шатена? И в чём эта дразнилка заключается? Ничего не понимаю, и от этого начинает болеть голова, навевая какие-то смутные и не очень приятные воспоминания.
— Я хочу домой! — потребовала обречённо, поняв, что ответов на вопросы у похитителей не добиться.
Впрочем, не сильно рассчитывала на то, что моё требование выполнят.
— Ева! — отвлёкся от игры в гляделки шатен. — Ты и так дома…
— Нет, я непонятно где, — ответила капризно. — И хочу домой… — отчего-то похитители не вызывали во мне никакого страха, потому желания впасть в истерику не возникало.
Возможно, из-за того, что выглядели вымотанными и уставшими? Или оттого, что в них искала и не находила следов агрессии? Если они её и проявляли, то по отношению друг к другу, но никак не ко мне.
— Тэйалия, — обратился ко мне блондин, и это слово заставило меня поморщиться — голова заболела сильнее от одного его звучания. — Ева, — поправился он, увидев состроенную мной несчастную мордашку. — Ты дома, Морок прав…
— Морок? — нахмурилась и жестом остановила дальнейший разговор. Имя толкнулось в память, вызывая какие-то не очень приличные ассоциации. — Странное имя… При чём здесь древнеславянское божество?
— А, Вий, это тоже дренесл… — споткнулся на сложном слове блондин.
— Вий? — и звучание этого имени наталкивало на что-то важное, то, что стоило бы вспомнить. — Да, это тоже божество из славянского пантеона… Существо, охраняющее души умерших и убивающее одним взглядом. Но к чему беседа о славянских богах?
— Ты сама дала нам их имена, — блондин сел рядом со мной на ложе и коснулся запястья. — А, Морок что обозначает?
— Я хочу домой! А не о славянских богах говорить! — возмутилась этим переводом темы.
— Ты дома! — не выдержал шатен и скрипнул зубами.
В зелёных глазах стыло отчаяние и что-то непонятное мне, обжигающе-горячее и горькое, когда он смотрел на меня. Он смотрел так, будто имел все права на меня…
— Нет! — головная боль усилилась, и я приложила пальцы к виску и помассировала его, пытаясь её унять. — Я не дома!
— Упрямство, одна из отличительных черт Светлячка, не так ли, Морок? — не удержался от язвительного вопроса блондин.
— Я запуталась, — высвободила правую руку из захвата и приложила к правому же виску. — И голова болит из-за того, что нервничать приходится. Кто из вас кто? Чего вы от меня хотите? Зачем украли? Что с мамой и папой? Что с Вадькой?
— А кто такой этот Ватька? — блондин внимательно всмотрелся в морщащуюся от боли меня и пристроил свои руки поверх моих.
От этого его действия боль немного отпустила и я блаженно прикрыла глаза, вздыхая от того, что легче дышать стало.
— Мой жених, — простодушно просветила его.
— Его ты помнишь, меня — нет! — в голосе зеленоглазого прозвучала неприкрытая ревность, он отвернулся от нас с блондином, и отошёл к серой стене.
Упёрся лбом в неё, и мне стало страшно, почему-то показалось, что сейчас головой биться начнёт. Немного сумасшедший он какой-то, и странный… странно знакомый… И… Воспоминание всплыло внезапно… Яркое, и такое бесстыдно-откровенное… Я, стена, этот вот зеленоглазик… О, да, если память не врёт, то понятно почему он на меня как на собственность смотрит… Вот только сообщить о том, что вспомнила как и где мы как минимум разок виделись, не успела… Голова взорвалась адской болью, глаза собрались выскочить из глазниц, а волосы встали дыбом, кажется, по всему телу… Мысли, потоки воспоминаний и информации хлынули в мозг, выжигая его, уничтожая моё тело, выгибая дугой, как от электрического разряда.
Крик: «Ева!» ещё смогла услышать, а потом всё происходившее вокруг отошло на второй план. Вперёд выдвинулись непередаваемые, болезненные ощущения, которые испытывала в этот момент. Когда, в какой миг волна боли схлынула и оставила меня на берегу слабости, разбитой, дезориентированной и, кажется, сошедшей с ума? Шевелиться не хотелось и не моглось. Было одно желание — умереть, прямо здесь и сейчас. Но кто-то очень вредный и настойчивый, не давал мне этого сделать, крепко обхватив за запястья, утишая этим боль и усмиряя плохое самочувствие.
— Тише, тише, — шептал этот некто. — Всё пройдёт… И это тоже…
И так спокойно от этого шёпота становилось, стиралось само воспоминание о том, что мне только недавно было очень плохо и мягкое, тёплое одеяло сна нежно наплывало на меня, убаюкивая.
Глава 20
Проснулась абсолютно здоровой, но всё равно дезориентированной. Голова ныла, и в ней царил хаос. Воспоминания перепутались и в информации, полученной в момент, когда сливалась сознанием с системой контроля дома, царил хаос. Усваивать мне это всё годами… И придётся не просто, потому что есть ощущение, что постепенно едет крыша от передозировки знаний.
В это моё пробуждение бодрствовали все, включая Яра, которого теперь помнила, как и Морока, как и Ррхана-Вия. Но вот отношение моё к ним… Оно каким-то другим стало, более безразличным, что ли… Лишние эмоции куда-то ушли, оставив только приятное послевкусие от того, что я раньше когда-то к двум из присутствующих в помещении мужчин чувствовала. Словно выключили что-то мешающее спокойно жить. И мне это ощущение очень нравилось. Как раз самое то состояние, чтобы без отвлечений на лишнее, разобраться в доступной мне теперь информации по домам и тэйалиям, и приструнить Совет. Мой Дом будет первым! И все карты у меня в руках! Раз уж повезло разгадать тайну подключения к системе контроля и архиву, то грех не воспользоваться.
— Вий! — тон мой был приказным, и не позволял ослушаться. — Кто из твоих людей согласен войти в мой Дом урмытами? Они сильные, умные ребята и пригодятся нам в будущих политических играх.
— Ева? — с изумлением спросил Ярило.
— Ты вспомнила? — обрадовался Морок.
— Вспомнила! — поднялась на кровати и кивнула, усмехнувшись. — И готова действовать! — опустила ноги на пол…
И меня, такую бойкую и активную, повело в сторону. Хорошо, не успела подняться с невидимого ложа. Иначе упала бы и расшиблась. А так… приземлилась на мягкую, невидимую постель и смогла немного передохнуть, прежде чем повторила попытку подняться.
— Ты ещё слаба! — подскочил ко мне Вий, опередив Морока.
— Убери руки! — велела уверенно. — Вылечил? Молодец, награду получишь. Но трогать меня не надо, — поднялась самостоятельно и, спотыкаясь, добрела до нужной комнатки и, прежде чем войти в неё, отдала распоряжение. — Освободите пункт управления! Вы здесь неуместны! — и отправилась приводить себя в порядок.
Когда вернулась, обнаружила, что урмыты посмели ослушаться. Презрительно фыркнула и подошла к пульту.
— Ева, нам надо поговорить! — потребовал Морок и сделал пару шагов ко мне.
— Ни к чему, — холодно ответила, заморозив его безразличным взглядом. — Ваше дело повиноваться! Разбаловались? Исправим, — констатировала уверенно и снова повернулась к пульту.
Наглый урмыт схватил меня за руку, и дёрнул на себя. С вызовом встретила горящий яростью и непониманием взгляд, усмехнулась и позвала вслух:
— Услад?! Вышвырни их из моей комнаты! И без разрешения не впускать, никого из них!
Урмыты не смогли противиться воле Дома, а точнее, моей. Я владела совершенным инструментом, способным усмирять самых непокорных и выполнять все мои прихоти. Воспользовалась им без колебаний. Каждый из мужчин оказался в своей комнате, да ещё и напоследок услышал сказанное мной:
— Хотите выходить за пределы дома и комнат?! Будете повиноваться! Если нет, посидите взаперти.
На пульте набрала нужную команду, задала ограничение не более ста, и поставила открытие миров в автоматический режим. После огляделась и поморщилась — интерьер слишком аскетичен для той, кто будет повелевать этим миром.
— Моя прекрасная тэйалия, — вслух, как мне и нравилось когда-то, отозвался Дом, стоило только позвать его мысленно. — Что ты хочешь от раба своего?
— Перебарщиваешь! — фыркнула на этот его экзерсис. — Хочу удобную и привычную обстановку. Организуй… Ты знаешь, как!
Яркие цвета множества подушек и мягких подстилок, устлавших пол, порадовали взор. Как и тканей, прикрывших безличные стены.
— Привычную одежду! Сейчас! — велела вслух. — Имя у тебя идиотское… Просто Дом, лучше.
— Как скажет прекрасная тэйалия, — ответствовала душа дома.
— Твоя судьба — быть безымянным, — рассмеялась, забавно было вспомнить, при каких обстоятельствах был заточен в стенах дома преданный своей тэйалии урмыт. — Ты до сих пор веришь мне и в меня? — вкрадчиво и мягко спросила у духа.
— Да, прекрасная, — не стал отрицать очевидного мой невидимый собеседник.
— Значит, большего и не заслуживаешь. Зеркало! — велела ему, довольно кивнула себе, увидев отражение, полупрозрачные, ярко-красные, с золотым блеском ткани подчеркивали все нужное, и в то же время оставляли простор для воображения.
Многослойность и двусмысленность одеяния мне нравилась, всё в соответствии с моим вкусом.