— Случайно вышла, — хозяйка провела Ладу в единственную комнату. К Ладиному удивлению, на покрытом льняной скатертью столе лежал планшет. — Я совсем отчаялась, когда с Ирой это случилось в первый раз. Приятельница одна подсказала, что больным не нужно пытаться что-то объяснять, лучше подыграть. И телефон Алисы мне дала, она ее услугами пользовалась, я-то в эту чушь не верю. Я, конечно, поразилась, когда Алиса ко мне пришла. Не ожидала, что мы соседки с гадалкой. Мы с Алисой знакомы не были, но лицо примелькалось за много лет. Она просила никому не говорить, какой у нее бизнес, и я не говорила. Что же с Алисой случилось? — запоздало поинтересовалась хозяйка.
— Пока не знаем.
— Мои соболезнования.
Комната была по-старинному уютной. Нечто похожее было в старой бабушкиной квартире, когда Лада была совсем маленькой.
Хлопнула дверь, хозяйка с надеждой посмотрела на Дашу.
Даша молча кивнула.
— Алиса брала с меня пять тысяч, — хозяйка выдвинула ящик книжного шкафа.
— Я же сказала, что не возьму денег.
— Возьми, Даша. Возьми, иначе я не смогу снова к тебе обратиться, — попросила Алла Борисовна, но уговорить Дашу не удалось.
— Я приеду без денег, — твердила Даша.
Если Прохор еще раз посмеет назвать ее дурочкой!..
— Ирина не притворяется? — спросила Лада, когда они возвращались в квартиру Алисы.
— Не притворяется! — твердо и грустно ответила Даша.
Ей не хотелось разговаривать, и Лада не стала к ней приставать.
17 июля, пятница
За компьютером Прохор просидел весь вчерашний день и вечер. Вадим Анатольевич Садовников оказался генеральным директором фирмы, существующей всего три года. На сайте был вывешен некролог, Вадим Анатольевич трагически погиб за два дня до смерти Алисы. Еще из некролога следовало, что Вадим Анатольевич человеком был замечательным, добрым и отзывчивым, и все сотрудники искренне скорбят по поводу его безвременной гибели. Вообще-то, некролог был написан тепло и искренне, и Прохор почему-то решил, что автор его — женщина.
Телефон приемной на сайте был указан, но звонить Прохор не рискнул. Сам он на месте секретаря или секретарши обсуждать смерть директора с подозрительным незнакомцем точно не стал бы.
Рано утром он поехал к офису, указанному на сайте фирмы в качестве юридического адреса, позвонил в запертую дверь, ответа не дождался и полтора часа сидел в машине, наблюдая за дверью.
Скромный серый «Пежо» остановился прямо перед ним. Из автомобиля вышел мужчина, направился к запертой двери. Прохор догнал его, когда тот доставал ключи.
Прохор не нашел ничего лучшего, как вынуть из бумажника визитку и сунуть ее мужику.
Мужчина, примерно ровесник Прохора, с удивлением взглянул на протянутую бумажку, но взял ее и даже повертел в руках.
— Мою родственницу убили на следующий день после вашего директора из того же оружия, — вздохнул Прохор.
Мужчина отпер дверь и, не глядя на Прохора, представился:
— Виталий Козанков. Проходите.
В коридоре было темно. Мужчина шел, включая свет, Прохор послушно следовал за ним. В небольшом светлом кабинете Виталий сел за стол, Прохор устроился на стуле рядом.
— Какие-нибудь документы у вас есть?
— Есть, — Прохор достал права, Виталий внимательно на них посмотрел.
Прохор бы сделал то же самое в подобной ситуации.
— Как зовут вашу родственницу?
— Алиса Вениаминовна Федоркина.
Виталий кивнул:
— Меня полицейские спрашивали о такой даме. Я еще понять не мог, почему они интересуются какой-то бабой.
— Вы знали Алису?
— Нет. Я о ней даже не слышал. Кто она?
— Гадалка.
— Что значит гадалка? — опешил Виталий.
— Профессиональная гадалка, — усмехнулся Прохор. — Экстрасенс. Представьте себе, такие услуги пользуются популярностью.
— Понял, — Виталий задумался. — Она красивая женщина? Молодая?
— Ей тридцать пять лет. Ваш бывший шеф был любителем дам?
Виталий неопределенно пожал плечами.
— Он был женат?
— Да. У него молодая и очень красивая жена.
— Я не думаю, что тут дело в любовной связи, — вздохнул Прохор. — Скорее другое. Алиса могла случайно узнать что-то для нее опасное. Она могла догадываться, кто убил вашего шефа, например. Кстати, у вас есть предположения насчет шефа?
— Я работал с ним с момента организации фирмы. За это время серьезных врагов он, насколько я знаю, не приобрел. А до этого всякое могло быть. — Виталий потянулся к лежащему на столе пульту, включил кондиционер. — Но Вадим не из тех, кто прибегает к услугам гадалки, это точно.
— Жена? — предположил Прохор.
— Или мать, — кивнул Виталий и помолчал. — Когда Вадима убили… Я пытался понять, в чем дело. Ездил к Вадиму на дачу, поговорил с участковым. Кто-то из соседей видел в день убийства незнакомую женщину. Но толком ее никто не разглядел, и вообще неизвестно, куда и зачем она направлялась… Правда, шла она в направлении участка Вадима, а других домов там нет.
Виталий взял телефон, который, войдя в кабинет, положил на стол, потыкал в экран и мягко сказал:
— Здравствуйте, Ника. Простите, что беспокою. Вы когда-нибудь обращались к гадалке?
Что конкретно говорил женский голос, Прохор не слышал, но возмущалась женщина сильно и обиженно.
Мать возмущаться не стала. Она заставила Виталия обосновать странный вопрос и, выслушав путаные объяснения, приказала:
— Пусть он ко мне приедет!
Последнюю фразу Прохор расслышал хорошо.
Прохору уже много лет никто ничего не приказывал.
— Где она живет? — спросил Прохор Виталия.
Порой Кате чудилось, будто прошлое отпустило. Иногда даже начинало казаться, что отвратительного прошлого совсем не было, а если что-то плохое и происходило, то не с ней, а с какой-то другой Катей.
Никин звонок вернул ее в реальность. Прошлое было и отпускать не хочет.
— Мама и папа хотят уехать, — пожаловалась Ника.
— Тебе нужно начинать нормально жить, — мягко посоветовала Катя. — От этого не уйти, Ника. Устрой детей в сад, найди работу.
— Какую работу?! — Ника заплакала. — Какую? Училкой в школу?!
Разговор был бесполезный, бессмысленный. Жить подруга умела единственным способом — существуя за спиной подходящего мужчины. Вадим таковым не оказался, а нового жениха для Ники у Кати на примете не было.
— У тебя с деньгами все в порядке? — поинтересовалась Катя.
— Виталий успокаивает. Говорит, что доход фирма приносить будет. А если фирма разорится?! Господи, что мне делать?!
Снова говорить про детский сад и работу Катя не стала.
— Если фирма разорится, можно продать дом.
— И оставить детей без свежего воздуха?! — ахнула Ника. — Ты ими совсем не интересуешься! Тебе до них дела нет! Соня каждый день плачет, хочет, чтобы ты приехала.
— Я могу приехать сейчас, — неожиданно для себя решила Катя. — Хочешь? Я могу с ними погулять.
— А ты-то этого хочешь? — зло фыркнула Ника.
— Хочу! — твердо сказала Катя.
Открыв дверь шкафа, она тронула надоевшую блузку, подумала и отвела руку. Провела пальцами по плечикам с одеждой, выбрала яркое голубое платье.
В платье стало заметно, что с прошлого года она похудела. Катя приблизила лицо к зеркалу. Утром, когда она забыла о прошлом, Катя показалась себе красивой. Проводив Дениса, она даже с удовольствием улыбнулась своему отражению.
Сейчас смотреть на унылое лицо удовольствия не доставляло.
Она отвернулась от зеркала, заперла квартиру. Медленно, как старушка, спустилась по лестнице.
Вместе с голубями у подъезда подбирали крошки незнакомые серые птицы. Видимо, соседка недавно высыпала им корм. Серые птицы нравились Кате больше голубей, тех она почему-то терпеть не могла и, если честно, злилась на соседку, устраивавшую около подъезда птичник.
Неожиданно захотелось вернуться, позвонить Нике, сказать, что она не сможет приехать.
Катя не позвонила, конечно. Дошла до метро, спустилась вниз. В полупустом вагоне отвернулась к стеклу задней двери. В отражении стекла собственное лицо было вытянутым, уродливым.
Никино лицо не могло показаться уродливым ни в каком отражении.
— У тебя жена красавица, — говорила Катя Вадиму.
— У меня жена дура, — усмехался Вадим.
Впервые он это сказал, поднявшись к Кате, когда она простудилась и Нике пришлось самой несколько дней заниматься детьми.
Катя тогда отперла дверь, не посмотрев в глазок, и отпрянула, увидев Вадима.
Он молча взял ее за плечи, мягко втолкнул в квартиру и прижал к себе. Куртка у него была холодная и влажная.
— Уходи! — сказала Катя.
— Сейчас, — засмеялся он, с интересом оглядывая маленькую Катину прихожую.
Потом полез в карман, достал пачку пятитысячных, которую Катя тайком вернула ему пару месяцев назад. Впрочем, это могла быть и другая пачка.
Вадим положил пачку на тумбочку, снял куртку и снова прижал Катю к себе.
— Уходи! — прошептала Катя, с отвращением отворачиваясь.
— Сейчас.
Он не дал ей отвернуться, у Кати на губах остались синяки после его тогдашнего поцелуя.
— Не надо, — говорила Катя. — Вадим, не надо! У тебя жена красавица…
Когда он ушел, она долго плакала, лежа в постели.
Про пачку она вспомнила, заметив ее, когда наконец поплелась в ванную.
Катя подержала пачку в руках и сунула в тумбочку.
Такая масса наличных была ей не нужна, и она потом частями подсовывала купюры в банкомат, внося их на банковскую карточку.
Поезд остановился, отражение в стекле пропало. За стеклом показалась ровно выложенная плиткой стена тоннеля.
Катя торопливо вышла из вагона.
Мать Вадима Анатольевича Садовникова оказалась и такой, и не такой, как Прохор себе представлял. Худая, прямая как палка, она соответствовала своему командирскому голосу. А умные проницательные глаза не соответствовали. Глаза были добрыми, несчастными и потерянными.