В ответ еле слышался оправдывавшийся голосок, сливавшийся в малопонятное «бу-бу-бу-бу-бу».
— И что хотела посмотреть рисунки?! Это не оправдание. Ты могла бы попросить меня об этом. Сказала бы, что тебе нужен альбом с рисунками, чтобы готовиться к сегодняшней школьной выставке, — голос Захарьиной стал на несколько тоном потише и спокойнее. Чувствовалось, что она постепенно успокаивалась.
— Давай с тобой договоримся…
Вскоре голоса — грудной взрослый и писклявый детский — затихли. Дом вновь погрузился в тишину. Повертевшись немного в постели, затих и парень. Рано было еще, чтобы вставать.
В полудреме мимо него как-то проскользнула мысль, что речь только-что шла о том самом альбоме с рисунками из будущего. Из его настоящего будущего…
— //-//-//-
С утра Захарьина была занята решением каких-то хозяйственных вопросов в заказнике, поэтому новый урок откладывался, а он был предоставлен самому себе. Мила, ее шебутная дочка, тоже отсутствовала. Поехала вместе с классом на детскую выставку со своими рисунками. Можно было не сомневаться, что там ее «живые» картинки вызовут настоящий фурор.
— Очень кстати, — пробормотал Алексей, когда остался в доме один. — Посмотрю, что там в стране творится.
Честно говоря, интересовала его не столько страна, сколько он сам, а точнее, что в сети писали о нем, Алексее Бельском. Ведь, он так до конца и не разобрался, что с ним происходило последний год. В его памяти зияли настоящие провалы. Целые фрагменты из его жизни отсутствовали. Покопаться в сети ему до сих пор так и не представилась возможность. Все время у визора кто-то был.
— Пока никого нет, нужно основательно прошерстить сеть, — он ринулся к визору в гостиной, у которого было прямой выход в сети. — Там, наверняка, что-то будет.
У него были сотни вопросов, на которые не было ни единого ответа: куда подевалась его мама? как их дом сменил своего владельца? что пишут про него самого? закрыто ли уголовное дело против него? и т. д. Что-то ему уже было понятно, а что-то еще оставалось темным лесом.
— Начнем с простого, — он ввел проекцию клавиатуры и быстро написал в поисковой строке свое имя и фамилию. — Посмотрим…
Парень чуть откинулся на спинку кресла, поерзал, усаживаясь по-удобнее. Чувствовал, что сидеть предстояло порядочно. В свое время он нем, как о бойфренде цесаревны Анны, писали столько, что его имя неделями висело в топе запросов десятков самых популярных поисковиков. Сейчас, по прошествии целого года, конечно будет меньше.
— Ни хера себ…, - его челюсть непроизвольно поползла вниз, когда система выдала результат. — Как же так?
Визор на него смотрел девственно чистым экраном, на котором не было ни единого результата. Сочетание имени «Алексей» и фамилии «Бельский» не фигурировало ни в каком виде и контексте.
Несколько минут он тупо нажимал на клавиши, делая все новые и новые запросы. Результат всякий раз был неизменным — белый экран.
Он листал одну страницу за другой. Переходил по цепочкам несуществующих ссылок, отсылавших его на неработающие или заблокированные сайты. Открывал порталы ведущих новостных агентств, просматривал видеоролики.
— Бред какой-то, — шептал парень, ещё подозревая какую-то глупость, мелочь, сбой в конце концов. — Обо мне и Анне ведь из каждого утюга несло. На заборах если только не писали. А сейчас пусто… Реальная хренотень.
Стал наудачу открывать аккаунты социальных сетей своих одногруппников. У них-то точно что должно быть. Он прекрасно помнил, как их с Анной фотографировали после того взрыва в гимназии. Снимали видео, как он нес ее на руках, как укрывал пледом. Это-то точно есть. Не могло не быть. В сети ничего не пропадает.
— Стерли, бл…ь. Как ластиком стёрли, — дошло до него. — Уроды… Уроды…
Через полтора — два часа неустанного копания за визором стало окончательно ясно, что о нем, Алексее Бельском, изъяли все возможные и невозможные сведения. Убрали все: данные с сайта гимназии, ролики с новостных порталов, фото с желтых газет, его собственные интервью.
Алексей оторвался от клавиатуры и откинулся на спинку кресла, уставившись глазами в потолок. Выходила совершенно безумная картина, от которой шла кругом голова.
— Значит, эти уроды договорились друг с другом. Меня слили. Боже, а как мне пели… И один, и второй, такое рассказывали, такое обещали, что закачаешься, — сквозь зубы бормотал парень; взгляд его бессмысленно бродил сосновым доскам потолка. — Этот, — вспомнил Алексей долгие разговоры с императором. — Говорил мне про справедливость для всех — и магов, и не магов, что я должен помочь ему, что на меня смотрит империя, про долг втирал человека и гражданина… падла…
Перескочил мыслью на боярина Вяземского. Тот тоже рисовал ему «замечательное» будущее, в котором было все и даже больше: маги-господа, бесправные люди-рабы, роскошь и могущество. Обещал наказать того, по чьей вине погиб его отец.
— Выходит, я расходный материал, — вздохнул парень. — Стерли… Меня стерли… И маму тоже…
Что же это за люди такие? Они же остальных держат за тараканов, которые бегают где-то там под ногами, копошатся себе, шевелят длинными усами.
— Значит, с этими тварями тоже так поступать нужно. Тоже нужно стереть, — с хрустом сжались кулаки. — Сотру… Вот только с целительством разберусь. Хоть попробую лечить…
Тут у него завибрировал коммуникатор. На экране высветился номер Захарьиной.
— Слушаю, — сразу среагировал Алексей.
— Проснулся? — послышался ее бодрый голос. — Собирайся и иди в клинику. Не передумал еще учиться? — парень замотал головой, утвердительно прогудев в коммуникатор. — Тогда сегодня у тебя будет практика. Поторопись. Если что, здесь позавтракаешь.
Его не нужно было упрашивать. Быстро оделся и вышел на улицу.
До клиники почти бежал, гадая, что там его ждет. Вдруг у него уже сегодня все получится? Может он, вообще, прирожденный целитель? С каждой такой мыслью шаг его убыстрялся, а улыбка становилась шире.
— Леша, наконец-то, — Захарьина встретила его прямо на крыльце. Осунувшаяся, с темными кругами под глазами, она выглядела сильно уставшей. — Тут дел столько… Какие-то люди пикник в лесу устроили. Сильно разгулялись и покалечились. С ними-то я вроде бы закончила. Еще животные остались. Вот с ними мне и поможешь.
История случилась неприглядная. Какая-то шумная компания с большими связями окольными путями пробралась на территорию заказника. Наткнулись на вольер с лосихами и недавно появившимися на свет лосятами. На глянувшемся им месте устроили разгульный пикник, после которого остался сожженный вольер, покалеченные животные и, в добавок, четверо гуляк с колото-резанными ранами. Погуляли, мать их…
— Ты телятами займешься. У черненьких по ножке сломано. Ожог у серого, — показала она на троих телят, жмущихся друг к другу в клетке. — Для начала просто раны обработай. На полке лекарства…
Пока он занимался телятами, Захарьина успела подлатать лосиху с сильным ожогом. Бедное животное лежало на боку и тяжело дышало. Бока, покрытые короткой шерсткой, ходили ходуном, а из рта раздавался хрип. Считай, почти отходила уже.
— Ничего, ничего, — бормотала целительница, усаживаясь рядом на теплый пол. — Потерпи немного, моя хорошая. Сейчас и тобой займусь… Осталось вроде еще немного сил.
Силы может и остались, хотя по внешнему виду так и не скажешь. Лицо серое, осунувшееся, глаза тусклые. Даже волосы, казалось, потеряли свой прежний лоск.
— Сейчас…
Глубоко подышав с закрытыми глазами, целительница вскинула руки над ожогом. Пошло не больше минуты, как обугленное месиво начало меняться. Пропадали черные рубцы, затягивались трещины с красно-белым содержимым. Лосиха уже не хрипела, из пасти перестала идти пена.
— Все, все, лежи, — женщина легонько коснулась морды встрепенувшегося было животного, которое тут же погрузилось в сон. — Поспи немного… Мне бы тоже вздремнуть не помешало, — пробормотала она.
Попыталась подняться, но ее сильно качнуло в сторону. Едва не упала. Если бы не успела в край клетки вцепиться, точно бы расшиблась.
— Вот же черт! — Алексей вовремя поддержал ее, когда она снова начала оседать на пол. — Вы же совсем на ногах не держитесь.
Донес почти висевшую на нем женщину до дивана у стены и помог сесть на него. Затем принес стакан с водой, которую почти насильно влил ей в рот. Только после этого она начала оживать. Чуть-чуть порозовело лицо, выровнялось дыхание.
— … Так вот, Леша, целителем быть, — полушепотом проговорила она. — Иногда и умирать приходится… Не расхотел еще? — уже в который раз задал она этот вопрос. — Хорошенько подумай. Мы часто за грань ходим. А бывает и не возвращаемся…
Ничего не ответив ей, Алексей пошел еще за водой. Когда же пришел, она его встретила вопросом:
— Готов к уроку? Тогда начнем с лосенка, что с раной на ноге. Ближе подойди…
Так и начался его очередной урок целительства. Все выглядело простым, практически элементарным. Прежде нужно было почувствовать эмоции раненного животного. Почувствовать, а точнее прочувствовать его боль, страдания. Главное, не утонуть во всем этом, не захлебнуть в этих ощущениях.
— Будь внимателен. Постарайся ощутить грань, за которой боль станет всеобъемлющей и заполнит всего тебя без остатка, — устало говорила Захарьина, даже не пытаясь встать с дивана. — Перейдешь эту грань и с болью будет сложнее справиться. В случаях небольших порезов, неглубоких ран и простых болячек переход за грань не будет проблемой. Если же предстоит лечить что-то серьезное, то тут требуется особое мастерство, чтобы не свалиться за грань…
Парень подошел к дрожащему то ли от боли, то ли от страха четвероногому доходяге. Его коричневатое тельце сотрясала сильная дрожь. Дрожала поджатая к телу ножка, на которой виднелась небольшая рванная рана.
Осторожно коснулся маленькой головки, ласково ее потрепал. Ощутил трепетание лосенка, его рывки в разные стороны. Человека он явно боялся. Все норовил вжаться в стену клетки. Перебирал копытцами. Лишь поврежденную ножку поджимал.