Выуживаю его, прячу в карман, пробегаю взглядом по бумагам, лежащим в основном отделении, затем закрываю портфель и поправляю, чтобы стоял, как прежде.
Прислушиваюсь. Из ванной все еще доносится шум воды. Пользуясь этим, крадусь к окну, открываю створку и хочу швырнуть ключ на землю, но вижу Алекса, и едва не подпрыгиваю от неожиданности. Мужчина молча протягивает руку, я вкладываю в нее ключ, киваю ему и закрываю окно.
– Я готов. – Слышится голос Макса.
Он входит в гостиную, закатывая рукава на рубашке.
– А переодеваться не будешь? – Спрашиваю я взволнованно.
Лишь бы силуэт Алекса не мелькнул под окнами.
– Я голоден, как зверь! – Потирает руки муж.
Мне хочется бить его кулаками. Ненавижу его, эту его легкость и лицемерие, и одновременно завидую. Мне бы тоже хотелось вот так непринужденно вести себя после тех поступков, которые я совершила.
– Тогда прошу к столу. – Сбивчиво говорю я, указывая на дверь кухни.
Макс проходит и садится за стол.
Накладывая лазанью, я вижу, как мимо дома проносится машина Алекса.
– Как дела на работе? – Интересуюсь я, чувствуя на своей спине внимательный взгляд Макса.
– Всё хорошо, готовимся расширяться. – Довольно делится муж. – Новый цех скоро сдадут, откроем новое производство, увеличим показатели прибыли.
И тут моя рука едва не подводит меня. Тарелка с лазаньей подпрыгивает, и мне с трудом удается ее удержать.
– Помочь? – Волнуется Макс, заметив мое смятение.
– Нет, всё в порядке. – Бормочу я.
Ставлю на стол две тарелки и отворачиваюсь, делая вид, что ищу столовые приборы. У меня дрожат поджилки, потому что я кое-что вспоминаю.
«Новый цех. Новый цех. Объект…»
«Да! В тот вечер он пришел в грязной обуви. Все туфли были покрыты ровным слоем цементной пыли. Макс сказал, что заезжал на объект, который они строят».
– Держи-и-и, – криво улыбаюсь я, подавая ему нож и вилку.
– Пахнет божественно! – Объявляет Макс, склоняясь над тарелкой. Берет столовые приборы, но не спешит начинать трапезу, сканирует меня настороженным взглядом.
Похоже, моя нервозность наводит его на какие-то мысли.
– Приятного аппетита, – говорю я. Сажусь за стол, но выдерживаю всего полминуты: – Прости, я за лекарством, изжога утра мучает.
Вскакиваю и удаляюсь в гостиную.
Уже практически не таясь, распахиваю портфель и шарю в нем в поисках хоть чего-то. Меня лихорадит, сердце толкается о ребра, точно сумасшедшее, щеки горят.
– Все нормально, Ханна? – Доносится до меня голос из столовой.
– Да, уже иду! – Отзываюсь я.
Чертежи, накладные, какие-то технические планы. Листаю, листаю, несколько бумажек падает на пол, наклоняюсь и торопливо собираю их. Наконец, нахожу то, что нужно. Договор подряда, процентовки, акты – вот оно! Адрес! Берша, 11.
Швыряю бумаги в портфель, беру ключи от машины и на цыпочках крадусь к двери.
– Хан-на! – Зовет меня Макс.
Его голос звучит нетерпеливо и даже грубо. Слышно, как отодвигается стул.
– Только вынесу мусор! – Кричу я.
Выбегаю за дверь, бросаюсь в машину, завожу и с силой давлю на газ.
Пока автомобиль выезжает на дорогу и начинает ускоряться, набираю номер Алекса.
– Алекс, алло! Алекс!
Но вместо ответа слышится металлический голос робота:
– Абонент находится вне зоны доступа, но вы можете оставить ему сообщение после сигнала.
– Черт! – Я ударяю по рулю. В трубке слышится писк. – Алекс, я знаю, где он был в тот вечер! На Берша, 11! Там строится большой объект, Максу часто приходилось тогда контролировать подрядчиков. Его туфли, они были в цементной пыли, ты… ты же знаешь, что это может значить. И… и… Кажется, Макс всё понял! У меня нет выбора, я еду туда. Позвони мне, пожалуйста!
Я прячу телефон в карман и с силой давлю на газ. Машина лавирует в потоке, визжа шинами, и водители встречных авто отчаянно мне сигналят, но все эти звуки перестают существовать для меня. Я слышу только собственное сердце.
Телефон в моем кармане звонит уже тогда, когда я оказываюсь на огороженном забором объекте. Прохожу мимо будки охраны, ныряю в промежуток между двумя железными листами и достаю мобильник.
– Алло, Алекс! Ты получил мое сообщение?!
– Нормально ты зациклена на своем Алексе, – ржет в трубку Майка.
– А, это ты… – Вздыхаю я.
Воздух клокочет в моем горле, кровь бурлит в венах от волнения.
– Ты хоть смотри, кто звонит, когда отвечаешь на вызов!
Я перебегаю через асфальтированный участок, огибаю кучу плит и строительного мусора и вхожу в пустое, темное здание. Тысячи квадратов, пыль, и ни одной души.
– Майя, ты не вовремя. – Мой голос звучит раскатисто в этой пустоте.
– Что значит не вовремя? Эй? – Возмущается подруга. – Я вернулась в город, хотела встретиться, узнать свежие новости о твоем романе с красавчиком-соседом, а ты, значит, не рада меня слышать?
Каждый мой шаг звенит эхом в стенах этого здания. Я захожу все дальше и дальше, но помещение больше напоминает заброшенный торговый центр – огромные площади без отделки и признаков жизни. Что, вообще, я собиралась здесь найти?
– Майя, я не могу сейчас разговаривать. – Отвечаю я, оглядываясь вокруг.
От стен идет собачий холод, да еще и темно, почти как в танке, лишь с небольших окошечек вверху идет тусклый свет.
– Да что такое? Ты где?
– Всё так изменилось, сразу и не расскажешь…
– А ты попробуй.
– Это не так-то просто. – Перешагиваю через мешки, иду в следующий зал. – Лучше при встрече. – Я замираю, услышав какой-то звук. Оборачиваюсь, вглядываюсь в темноту. – Мой муж мне изменяет. – Говорю, понижая голос.
– Да ла-а-адно!
– Совершенно точно.
– Ты уверена?
– У Алекса исчерпывающие доказательства.
– У Алекса?
– Долгая история.
– Нет уж, выкладывай.
– Похоже, что мой муж – бабник. А, может, и сексоголик. В общем, это не важно. – Шепчу я. Теперь мне все отчетливее кажется, что я слышу шаги. – Важно то, что он, возможно, убил свою любовницу… – Я отхожу назад, в тень.
– Убии-и-ил?! Сколько всего я пропустила!
– Да.
– Ты шутишь?!
– Нет. Давай, не сейчас, ладно?
Шаги становятся громче, и я прижимаюсь к стене.
– Ханна, ты сегодня пила? – смеется Майка. – Не молчи! Алло! Алло! Ты серьезно?
– Да, – шепчу я.
– Ты где? Эй! Алло!
Опускаю руку и прячу телефон в карман. Шаги приближаются, и кровь в моих венах стынет.
– Мне не нравится, – раздается голос из темноты, – когда ты лжешь мне, Ханна.
Из темноты выплывает тень, она растет, угрожающе удлиняется, а затем я вижу перед собой своего мужа.
Мне хочется закричать, но с губ срывается лишь сдавленный хрип.
Бежать некуда. Я в западне.
39
– Значит, мусор пошла вынести? – Макс моргает. По его лицу пробегают полоски света. – Ну, и как? Вынесла?
Он останавливается в двух шагах от меня.
Я молчу. Мне кажется, теперь я вижу его истинное лицо – бесстрастное, циничное, резкое. Он никогда прежде не показывал его мне, ведь у него на каждый случай припасены десятки разных масок.
– Странно, что тебе пришлось ехать так далеко, чтобы сделать это. – Добавляет муж.
Я криво улыбаюсь его саркастичной фразе. Макс лишь мрачно кивает.
– Так ты скажешь, что привело тебя сюда, Ханна?
Мне хочется сделать шаг назад, но я и так уже практически вжата в холодную стену. Вокруг тускло и сыро, а еще абсолютно тихо, поэтому глупо надеяться, что получится выйти отсюда живой. Глаза мужа смотрят на меня глазами смерти.
– Я… – Пытаюсь выдавить хоть слово, но в горле пересыхает.
Сердце ухает, точно отбойный молоток.
– Зачем? – Громыхает надо мной голос Макса. – Зачем ты открыла мой портфель, Ханна?
Он будто не сердится, а просто расстроен моим поступком, но меня не обманешь – от него отчетливо веет гробовым холодом.
– Прости. – Шепчу я, наблюдая, как крепко сжимаются в кулаки его пальцы, они почти скрипят от силы нажима.
Макс готов наброситься меня – не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять это. К тому же, за годы совместной жизни я стала чутким барометром его настроения. Это шумное дыхание и прищуренный, колючий взгляд не сулят ничего хорошего: буря в самом разгаре, и от нее уже не укроешься.
– Я должен знать. – Его рука поднимается и касается моего подбородка. – Должен, Ханна. – Теперь он чувствует, как сильно меня трясет от страха, и его пальцы дрожат в такт моему телу. – Зачем ты сюда приехала?
Цепи, тянущие меня к земле, становятся еще тяжелее. Я ощущаю, как вязну в этом взгляде. Самое плохое, что могло случиться со мной в жизни, стоит передо мной.
– Ты за мной следил? – Произношу я в попытке оттянуть время.
– Зачем?! – Орет Макс, наклоняясь к моему лицу.
Я вздрагиваю и зажмуриваюсь. Мой рот искривляется в немой попытке не закричать, глаза щиплет от слез. Этот страх такой привычный и липкий, что мне становится противно от себя самой: как я могла раньше терпеть что-то подобное?
Но всё просто.
Как только ты начинаешь корректировать свое поведение в зависимости от настроения партнера, ты становишься добровольной жертвой абьюза. Попытки угодить мучителю, чтобы он не вышел из себя и не «расстроился» еще сильнее втягивают тебя в безвозвратную пучину, конец которой всегда очевиден – однажды он тебя убьет.
– Где она? – Спрашиваю я, вздергивая подбородок.
Его рука застывает в воздухе.
– Что? – Рот Макса приоткрывается.
Он не спрашивает «кто», потому что понимает – я уже в курсе.
– Где Марисса? – Выкрикиваю я сипло. Мои плечи ходят ходуном от испуга, а дыхание вырывается из груди частыми мелкими толчками. – Где она? Здесь?!
Макс опускает руку. Он настолько оглушен произнесенным именем, что его лицо становится бледно-фиолетовым в тусклых лучах света, падающих откуда-то с потолка.
– Марисса! – Зову я. – Марисса! – Кричу в темноту. Но отвечает мне лишь тишина. Я вижу, как лицо Макса искажается от шока, и тихо спрашиваю: –